Елизавета Дворецкая - Лань в чаще, кн. 1: Оружие скальда

Она перевела дух и только тут заметила, что в последние мгновенья не дышала – как ей показалось, очень долго. Если даже беспечная кюна Аста поняла опасность, то что же должна была почувствовать Ингитора, весь этот месяц не думавшая ни о чем другом! Стоявший перед ней человек принадлежал, без сомненья, к приближенным Торварда конунга. Первый человек от него, увиденный ею, казался частью самого Торварда; последние месяцы она так много думала о нем, что он словно бы все время находился рядом, но вот она впервые увидела что-то живое, не воображаемое, принадлежащее ему! Она вглядывалась в лицо Ормкеля, словно искала в нем черты самого Торварда, и ее поражало то простое сознание, что Торвард конунг, ее враг, существует на самом деле, что он не герой древнего и жуткого сказания, что он живет на свете сейчас и такой же живой, как она сама. В этом прихоть воображения: оно делает вымысел живым, но живому нередко придает облик вымысла. До сих пор она жила в саге, где был злодей, что-то вроде коварного конунга Атли, был герой – Эгвальд, была героиня – она сама. И вот только сейчас она действительно осознала, что все это – жизнь, а не сказание!

Однако Эгвальд жив! После первого потрясения Ингитора ощутила, что и это немало. Эгвальд жив, а все остальное поправимо. Все еще можно будет уладить! И она с новым нетерпением впилась глазами в лицо Ормкеля.

– Твой сын напал на Фьялленланд с шестью кораблями и полутысячей людей. Но и Торвард конунг собрал войско не хуже! Тор помог фьяллям, валькирии были на нашей стороне. Эгвальд ярл был разбит перед Трехрогим фьордом. Из его людей многие отправились прямо к Ран и Эгиру. Альв ярл из Альвадаля и Хладвир ярл из Камбенэса погибли. Остальные в плену у Торварда конунга, трое ярлов и четыре сотни хирдманов. Среди них и сам Эгвальд ярл.

Женщины ахнули, даже мужчины не сдержали возгласов. Фру Ауд, жена Альва из Альвадаля, с мертвенно-белым лицом села на скамью позади себя. Само то обстоятельство, что вести о походе пришли не от Эгвальда, а от фьяллей, не обещало ничего хорошего. Но разгром, плен! Чтобы Эгвальд, обладая такими большими силами, потерпел сокрушительное поражение! Это не укладывалось в головах.

– Я вижу, вы не очень-то склонны мне верить! – ответил Ормкель на общий изумленный возглас. – Я привез кое-что, что вас убедит.

С этими словами он принялся развязывать плотный кожаный мешок, с которым явился в гридницу. Не у одного промелькнула страшная мысль, что доказательством послужит чья-то голова. Но нет – предмет, лежавший в мешке, был слишком плоским и длинным.

Развязав кожаный ремешок, Ормкель сунул в мешок руку и извлек секиру – всем известную секиру, от обуха почти до самого лезвия покрытую узорной золотой насечкой. Ее имя было Великанша Битвы, и Хеймир конунг подарил ее сыну, когда того посвящали в воины.

– Я думаю, вы все хорошо ее знаете! – сказал Ормкель, показывая секиру сначала конунгу, а потом всем вокруг себя. – С этим оружием к нам явился Эгвальд ярл. Но после битвы она досталась Торварду конунгу. И он прислал ее тебе, Хеймир конунг. Те руки, которым ты ее доверил, оказались не очень-то удачливы.

Слэтты зароптали в ответ на эти весьма обидные слова, но Хеймир конунг сидел с непроницаемо-каменным лицом. Он не зря славился умом и понимал, что сейчас он не в том положении, чтобы обижаться.

– Он ранен? Что с ним? Да говори же! – волновалась кюна Аста, ломая руки в тревоге и тоске. – Он сильно ранен? За ним ухаживают? Где его устроили? Там хоть кто-нибудь о нем позаботится?

Она всегда любила Эгвальда, но сейчас, когда она возникла настоящая опасность его потерять, сын стал для кюны Асты дороже собственной жизни.

– Он ранен в плечо, но большой опасности нет, – небрежно ответил Ормкель. – Скоро опять будет руками махать, так что заглядишься! Торвард конунг требует выкупа за ваших людей. При его благородстве и великодушии он просит немного: по эйриру серебра за человека, по марке за ярла и две марки золота за самого Эгвальда ярла! И Торвард конунг хочет, чтобы ты, йомфру Вальборг, привезла ему этот выкуп!

Взгляд Ормкеля уперся вдруг прямо в Ингитору, и он смотрел на нее, произнося эти слова. Никто не указывал ему дочь Хеймира, он сам ее узнал. Только такой могла быть дочь конунга: высокой, стройной, гордой, с прекрасным белым лицом, с пылким блеском глаз! Красное платье, золотые ожерелья, рыжие волосы делали ее похожей на живой язык пламени; она сразу бросилась ему в глаза, и никаких других женщин он уже не замечал.

– Это я – йомфру Вальборг! – вдруг с возмущением вскрикнул звонкий голос где-то в стороне.

Со скамьи поднялась другая девушка: невысокая, светловолосая, тоже красивая, но совсем другая. За спиной ее стоял Оддбранд Наследство. Увидев его и встретив его значительный взгляд, Ормкель понял свою ошибку и почувствовал некое разочарование: все равно как если бы ему показали овцу и сказали, что это – олень.

– Это я – йомфру Вальборг! – с оскорбленным видом повторила светловолосая и бросила на рыжую в красном платье гневный взгляд, как будто та сама пыталась занять чужое почетное место. – И если нужно, чтобы я отвезла выкуп за моего брата, то я готова сделать это!

– Что ты, дочь моя! – кюна Аста чуть не заплакала от страха. – Ты, еще ты, когда Эгвальд… Чтобы девушка ехала за море к такому человеку! Нет, лучше уж я сама поеду!

– Нет, конунг, это должна сделать я! – Вальборг повернулась к Хеймиру конунгу и сжала руки, в глазах ее горела страстная мольба.

– А я бы сказала, что этот человек не так уж ошибся! – возразила Ингитора и тоже шагнула вперед. – Конечно, я не дочь конунга, но и я не чужая Эгвальду ярлу! И если уж так случилось, что он попал в беду, то и я имею право помочь ему!

Мысль о том, что Вальборг отправится исправлять ее, Ингиторы, промахи, казалась ей хуже смерти. Опасность, которой дочь конунга при этом подверглась бы, служила бы к ее чести и к унижению Ингиторы, и она сама была готова на любую опасность, только бы этого избежать!

– Ты приносишь ему одну неудачу! – гневно ответила ей Вальборг. – Если бы не ты, он вообще не пошел бы в этот поход! Ты подталкивала его своими стихами, но они оказались недостаточно сильны, чтобы обеспечить ему победу!

– Уж в этом если и есть виноватые, то это не я! Не я, а ты с самого первого дня пророчила ему поражение и позор! Это правда, и все это знают! Все здесь были свидетелями, даже кюна Аста! Все знали, что ты предрекала твоему брату поражение! И если ты теперь поедешь за ним, то он и вовсе никогда не вернется!

– Но поехать должна я! Ведь Торвард конунг пожелал, чтобы приехала я!