Фрэнк Херберт - Бог-Император Дюны

— Червь, говоришь? — голос Айдахо был нарочито громким.

— Ты должен доверять ему, — сказал Монео.

Айдахо поглядел направо и налево.

— Да, по-моему, они это слышали.

— Он — миллиарды и миллиарды людей, объединенных в одном теле, — сказал Монео.

— Так мне говорили.

— Он — Бог, а мы — смертные, — сказал Монео.

— Как же это так, бог — и творит зло? — осведомился Айдахо. Монео оттолкнулся на стуле и вскочил на ноги.

— Делай что хочешь, я умываю руки! — повернувшись всем телом, он опрометью выбежал из помещения.

Айдахо оглядел столовую и обнаружил, что находится в центре внимания, лица всех стражниц обращены к нему.

— Монео не судит, но я сужу, — проговорил Айдахо.

Его удивило, что в ответ на лицах женщин мелькнуло несколько кривых улыбок. Затем все женщины вернулись к своей трапезе.

Проходя через большой зал Твердыни, Айдахо проигрывал в памяти этот разговор, припоминая все новые и новые странности в поведении Монео. Его ужас было легко увидеть и даже понять, но, за этим стояло нечто много большее страха смерти… Намного, намного большее.

«Им может овладеть Червь!».

Айдахо чувствовал, что эти слова, вырвались из Монео случайно и не были умышленным ходом. Что они могут означать?

«Безрассудней всех остальных».

У Айдахо желчь закипала от того, что его сравнивали с самим собой, ему незнакомым. Насколько осторожны были эти Я — ДРУГИЕ?

Айдахо подошел к своим дверям, положил руку на запор и заколебался. Он ощутил себя затравленным животным, убегающим в свое логово. Наверняка стража в трапезной уже доложила Лито об этом разговоре. Что сделает Бог-Император? Айдахо провел рукой по замку. Дверь отворилась. Он вошел в переднюю и запер дверь, просто взглянув на нее.

«Пошлет ли он за мной своих Рыбословш?»

Айдахо оглядел переднюю. Это было удобное помещение — вешалки для одежды, стойки для ботинок, зеркало в полный рост, стенной шкаф с оружием. Он поглядел на закрытые дверцы стенного шкафа. Ни одно оружие в этом шкафу не представляет угрозы для Бога-Императора. Там не было даже лазерного пистолета… Хотя, даже лазерные пистолеты не действенны против ЧЕРВЯ, согласно всем отчетам.

«Он знает, что я брошу ему вызов».

Айдахо вздохнул и поглядел на дверную арку в гостиную. Монео заменил мягкую мебель более тяжелыми и прочными предметами обстановки, некоторые из них были извлечены из запасников музея Свободных.

«Музейные Свободные!».

Айдахо сплюнул и прошел в гостиную. Пройдя пару шагов в комнату, он потрясенно остановился — мягкий свет из северных окон лился на Хви Нори, сидевшую на низком подвесном диване. На ней было посверкивающее голубое платье, откровенно подчеркивавшее очертания ее фигуры. Когда он вошел, Хви подняла взгляд.

— Слава богам, ты не пострадал, — сказала она.

Айдахо оглянулся на вход, на дверной замок, открывающийся только если он приложит собственную ладонь. Затем он бросил задумчивый взгляд на Хви. Никто, кроме нескольких избранных стражей, не был в состоянии открыть эту дверь.

Она улыбнулась его замешательству.

— Эти замки делаем мы, икшианцы, — сказала она.

Его стал заполнять страх за нее.

— Что ты здесь делаешь?

— Мы должны поговорить.

— О чем?

— Данкан… — она покачала головой. — О нас.

— Тебя предостерегли, — сказал он.

— Мне велено бросить Тебя.

— Тебя послал Монео!

— Две стражницы, услышавшие тебя в трапезной, вот кто меня привел. Они считают, что ты в ужасной опасности.

— И вот почему ты здесь?

Она встала — одним грациозным движением, напомнившем ему о том, как двигалась Джессика, бабушка Лито — такое же текучее владение своими мускулами, каждое движение прекрасно. Понимание обрушилось на него, как шок.

— Ты бенеджессеритка…

— Нет, они были среди моих учителей, но я не бенеджессеритка.

Подозрения затмили его ум. Какие вассальные зависимости работают сейчас в империи Лито? Что знает гхола о таких вещах?

«Изменения, произошедшие с тех пор, как я жил…».

— По-моему, ты остаешься всего лишь простой икшианкой, — сказал он.

— Пожалуйста, не насмехайся надо мной, Данкан.

— Кто ты?

— Я невеста, предназначенная Богу-Императору.

— И ты будешь верно ему служить!

— Да, буду.

— Тогда нам не о чем говорить.

— Кроме того, что есть между нами.

Он кашлянул.

— А что между нами есть?

— Это — взаимопритяжение, — она подняла руку, когда он попробовал заговорить. — Мне хочется заснуть в твоих объятиях, найти любовь и защиту в них. Я знаю, ты тоже этого хочешь.

Он сохранял жесткость.

— Бог-Император запрещает!

— Но я здесь, — она сделала два шага к нему, по одежде пробежала рябь вдоль всего ее тела.

— Хви… — он судорожно сглотнул сухим горлом. — тебе лучше всего уйти.

— Благоразумней всего, но не лучше всего, — ответила она.

— Если он обнаружит, что ты была здесь…

— Это не мой путь, покинуть тебя вот так, — опять она подняла руку, не давая ему ответить. — Я была выведена и воспитана только для одной цели.

Ее слова наполнили его ледяной осторожностью.

— Для какой цели?

— Обольстить Бога-Императора. О, он это знает. И не способен ничего тут изменить.

— И я не способен.

Она подошла еще на шаг. Он ощутил молочное тепло ее дыхания.

— Они слишком хорошо меня сделали, — сказала она. — Я создана для того, чтобы услаждать Атридесов. Лито говорит, что его Данкан больше Атридес, чем многие, рожденные с этим именем.

— Лито?

— Как еще мне называть того, за кого я выйду замуж?

Еще даже не договорив эту фразу, Хви наклонилась к Айдахо. Словно оказавшись в критической точке взаимного магнитного притяжения, они двинулись навстречу друг другу. Хви прижала свою щеку к его тунике, ее руки обвили его, ощупывая его твердые мускулы. Айдахо погрузил подбородок в ее волосы, весь во власти ее мускусного запаха.

— Это безумие, — прошептал он.

Он поднял ее подбородок и поцеловал.

Она прижалась к нему.

Никто из них не сомневался, к чему это должно привести. Она не сопротивлялась, когда он поднял ее на руки и перенес в спальню.

Лишь однажды Айдахо заговорил.

— Ты не девственница.

— Но и ты не девственник, любимый.

— Любимая, — прошептал он. — Любимая, любимая…

— Да… Да!

Умиротворенная после совокупления, Хви положила обе руки за голову и вытянулась, подрагивая на разворошенной постели. Айдахо присел спиной к ней, глядя в окно.

— Кто были твои другие любовники? — спросил он.

Она приподнялась на локте.

— У меня не было других любовников.

— Но… — он повернулся и поглядел на нее.

— Когда я была подростком, мне встретился молодой человек, которому я была очень нужна, — она улыбнулась. — Впоследствии я очень стыдилась, до чего же я была доверчивой! Я считала, что подвела полагавшихся на меня учителей, но они, узнав об этом, пришли в восторг. Ты знаешь, по-моему, меня испытывали.

Айдахо угрюмо насупился.

— Не то ли это, что происходит сейчас со мной? Я нуждался в тебе?

— Нет, Данкан, — ее лицо было донельзя серьезным. — Мы подарили радость друг другу, потому что именно так это и происходит с любовью.

— Любовь! — с горечью в голосе проговорил он.

Она сказала:

— Мой дядя Молки частенько говаривал, что любовь — это плохая сделка, потому что ты не получаешь никаких гарантий.

— Твой дядя Молки был мудрецом.

— Он был глупцом! Любовь и НЕ НУЖДАЕТСЯ ни в каких гарантиях.

Непроизвольная улыбка тронула уголки рта Айдахо.

Хви широко улыбнулась ему.

— Ты узнаешь любовь, потому что ты хочешь дарить радость и тебе наплевать на все последствия.

Он кивнул.

— Я думаю только об опасности для Тебя.

— Мы такие, какие мы есть, — сказала она.

— Что мы будем делать?

— Пока мы живы, мы будем лелеять память об этом.

— Ты говоришь… так окончательно.

— Да.

— Но мы будем видеться каждый…

— Никогда больше не будет такого, как сейчас.

— Хви! — он метнулся на кровать и спрятал лицо на ее груди. Она погладила его волосы. Его голос зазвучал приглушенно, когда он заговорил:

— Что, если я оплодо…

— Тс-с! Если суждено быть ребенку, то пусть будет ребенок.

Айдахо поднял голову и поглядел на нее.

— Но ведь тогда он узнает наверняка!

— Он в любом случае узнает.

— По-твоему, он и вправду всеведущ?

— Не все, но это узнает.

— Как?

— Я ему расскажу.

Айдахо оттолкнулся от нее и присел на кровать, на лице его отразился гнев, борющийся со смятением.