Майк Ли - Колдун Нагаш
Ливарские инженеры приготовились к обрушению Врат, на стене затрубили рога, и армия выстроилась в шеренги с западной стороны стены. Под звук фанфар через Врата проехала колонна колесниц и медленно двинулась вдоль шеренг. Несмотря на усталость, ливарцы разразились приветственными возгласами — в первой колеснице они увидели своего царя. Все, что он мог пока, — это стоять в колеснице, но его поступок произвел нужный эффект. Моральный дух войска поднялся, и оно было готово выступить в долгий поход к Махраку. Древние укрепления, возведенные первым царем Кватара, с грохотом обрушились, и в воздух поднялась огромная туча известковой пыли.
Уничтожение Врат дало армии два дня форы, и союзное войско воспользовалось этим временем в полной мере; они бежали всю ночь и полдня по широкой пыльной дороге, тянувшейся через священную долину.
На отдых остановились в тени усыпальниц, где до возникновения больших городов хоронили своих вождей древние племена. Эти гробницы испускали огромное могущество, и жрецы союзной армии впитали эту силу с рвением, какого ни разу не проявили за время всего похода. Они призвали духов пустыни и сплели хитрые миражи, чтобы запутать и заманить в ловушку преследователей.
Спустя два дня после битвы при Кватаре небо на западе почернело, как в эпицентре яростной песчаной бури, и союзная армия поняла, что Нагаш и его войско вступили в Долину Царей. Укутавшись в ревущую тьму, бессмертные и полки нежити преследовали союзную армию. Всякий раз, как орды нежити попадали в очередную ловушку, расставленную жрецами, долину сотрясали раскаты грома и странный мистический рев, и зловещие вспышки молний освещали края пыльных туч.
Медленно, но верно расстояние между двумя армиями сокращалось. Бессмертные поняли, как справляться с наведенными миражами, а их некромантическая сила позволяла уничтожать духов, посланных жрецами. Слуги Нагаша вскрыли все древние гробницы в поисках трупов, способных пополнить их ряды, и оставили после себя только руины и пыль. С каждой ночью они подходили все ближе к тем, кого преследовали, и в конце концов арьергарду армии пришлось отражать атаки лазутчиков и легкой пехоты Нумаса.
Однако Долина Царей была словно специально предназначена для успешной обороны. Скопления каменных гробниц мешали массированным кавалерийским атакам и обеспечивали защиту пехотинцам и лучникам. Места, чтобы обойти с флангов отступающую армию, не было, и защитники могли перемещаться от одной линии импровизированных укреплений к другим. Нежить напирала на арьергард, потери его множились, но защитники не подпускали Нагаша к основному корпусу отступающей армии.
Две недели спустя, окутанный тучами пыли, авангард армии Востока дошел до Врат Заката. Воины падали на колени, благодаря богов за спасение.
Врата Заката были значительно старше своего двойника на западе. Некоторые ученые даже утверждали, что огромные каменные обелиски, отмечавшие вход в долину, датируются более ранним временем, чем Великое переселение. Правда, никто из них не сказал, кто в таком случае возвел эти сооружения и для чего. Восемь каменных колонн возвышались над землей больше чем на сотню футов и располагались вдоль древней дороги. Во времена Сеттры по бокам долины начали строить стену, но работы прекратились вскоре после того, как разразилась ужасная чума. Ее сочли знаком недовольства богов, и после этого никто не предпринимал попыток дополнительно укрепить выход из долины. Поселок, в котором когда-то жили строители, находился примерно в миле восточнее Врат. Со временем храмы Джафа и Усириана приспособили под ночлег паломникам, приходившим посетить могилы своих предков в долине. Когда армия Востока заполнила узкие улочки в поисках места для отдыха, поселок вновь закипел жизнью.
Рак-амн-хотепа поместили в заброшенном особняке, когда-то принадлежавшем ливарскому зодчему. Ушебти осторожно принесли его туда в паланкине, заваленном подушками и плащами. Экреб не подпускал к процессии зевак и благожелателей.
Хотя всю армию оповестили о том, что царь чудом выжил, и это в самом деле воодушевляло воинов во время трудного перехода через долину, мало кто знал, что бронзовый наконечник стрелы застрял в позвоночнике Рак-амн-хотепа. Царь мог двигать глазами и слабо промычать что-то в ответ на вопрос, но и только. По сути от него осталась только душа, заключенная в безжизненную оболочку.
Слуги устроили Рак-амн-хотепа в уединенной части дома как можно удобнее, а Экреб и прочие военачальники стали решать, как защитить Врата Заката от орды Нагаша. Рак-амн-хотеп лежал в полумраке и прислушивался к бормотанию в большой комнате особняка. Дюжина жрецов хлопотала вокруг него, перевязывая рану и обмывая тело теплой водой с ароматическими маслами.
Близился рассвет. Внезапно царь услышал какой-то шум на улице и удивленные крики у дверей дома. Разговор в большой комнате резко оборвался, жрецы тревожно переглянулись — шум у двери усилился.
После ранения слух у Рак-амн-хотепа сделался острым, как у летучей мыши. Он слышал, что голоса приближаются, и через несколько мгновений уже не сомневался, что люди направляются к нему. Взгляд царя переместился на дверь.
Жрецы взволнованно поднялись на ноги, услышав тяги в коридоре. Загремела щеколда на двери, в комнату быстро вошел Экреб. Полководец все еще был в белой дорожной пыли, на его красивом лице читалось возбуждение. Не обращая внимания на испуганных и недовольных жрецов, он подошел к царю и поклонился.
— Пришел Небунефер с посланцами от Жреческого совета Махрака, — серьезно произнес он. — Они хотят тебя видеть.
Их взгляды встретились. Для мужчины считалось позором показаться кому-либо в таком искалеченном виде, тем более — для царя, и Экреб был готов отослать явившихся восвояси, если Рак-амн-хотеп этого пожелает. Немного подумав, царь глубоко вздохнул и промычал:
— Да.
Экреб снова поклонился и подошел к двери.
— Царь-жрец Разетры приветствует вас, — произнес он в темноту коридора.
Жрецы в комнате склонили головы, быстро отошли к стене и опустились на колени. В дверном проеме показался Небунефер. Старый жрец сменил запыленную одежду на золотое облачение старшего иерофанта Птра. За ним в комнату вошли четверо, в плащах и капюшонах, полностью скрывавших их.
Посланцы приблизились к царю и низко поклонились. Небунефер вскинул руки.
— Да пребудут с тобой благословения Птра Сияющего, о великий! — воскликнул жрец. — Твое имя с благоговением произносят в храмах великого города, и оно сладкой музыкой достигает ушей богов. — Небунефер повернулся и обвел жестом фигуры в капюшонах. — Жреческому совету сообщили о твоих подвигах, великий царь, — серьезно произнес жрец, — и он хочет преподнести тебе этот дар в знак благодарности.
Небунефер еще раз поклонился и отошел в сторону. Четыре фигуры, как одна, подняли руки и откинули капюшоны. Жрецы потрясенно ахнули.
Рак-амн-хотеп увидел перед собой четыре одинаковые золотые маски, сделанные мастером, сумевшим воплотить самую суть богини. Дух захватывало от их совершенства, от их миндалевидных глаз, изящных изгибов щек и обещания, скрытого в полных губах. Чеканное золото блестело и переливалось в свете масляных ламп, казалось, что маски любовно улыбаются царю. Черные тени заливали основание длинных бледных шей жриц. На каждой молодой женщине был ошейник из черных гадюк, охраняющий целомудрие и подчеркивающий преданность богине Асаф.
Жрицы встали у изголовья царского ложа и вытянули свои бледные руки, украшенные сложными рисунками. Рак-амн-хотеп ощутил их прохладные прикосновения — они сняли с него повязки и легко поглаживали лицо. Затем положили руки ему на рану и в унисон начали речитатив.
Заклинание было длинным и сложным, оно требовало точного расчета времени, мастерства и силы. Руки жриц плели вокруг раны царя изящную паутину, выманивая бронзовый наконечник из позвоночника Рак-амн-хотепа и сращивая за ним плоть. Когда они закончили, масло в лампах догорело, а из коридора в комнату проникали косые солнечные лучи.
Три жрицы натянули капюшоны и направились к двери, но четвертая молча всмотрелась в царя и наклонилась над ним так, что безупречная золотая маска оказалась в нескольких дюймах от его лица. Мелькающие языки гадюк задевали подбородок царя.
Большие темные глаза смотрели в глаза царя. Жрица выдохнула, и Рак-амн-хотеп каким-то образом ощутил ее дыхание через маску, словно воздух мог пройти сквозь округлые губы богини. Ее дыхание, нежное и теплое, пахло ванилью.
— Встань, — прошептала жрица. — Встань и восславь Асаф.
С этими словами жрица накинула капюшон на голову и беззвучно выскользнула за дверь. Остальные направились за ней.
Рак-амн-хотеп смотрел им вслед. Он тяжело дышал, тело его слегка дрожало, пальцы дернулись, и царь медленно, с трудом сел. Опустив ноги с ложа, он еще раз глубоко вдохнул и прижал ладони к лицу.
