Джеймс Сваллоу - Обагренное божество
Рафен ничего не сказал. Даже когда они дрались плечом к плечу как братья новобранцы, Сахиил всегда старался превратить каждую беседу в урок, как будто при каждой возможности чувствовал постоянную необходимость доказывать свои знания догматов Империума. Рафен считал веру личным делом и доказывал ее делами вместо того чтоб постоянно о ней трубить. В это мгновение десантник из охраны открыл свое лицо.
На него смотрело молодое и все еще серьезное лицо его младшего брата, и Рафен расплылся в улыбке.
— Аркио! Во славу Трона, ты жив! Я опасался худшего.
Аркио выдавил жалкую улыбку.
— Вот и встретились, братец. Я…
Рафен не дал ему продолжить и с громким смехом раздавил его в медвежьих объятьях. Их броня лязгнула и в первый раз, с тех пор как он ступил на Кибелу, мрачное настроение Рафена было забыто.
КОРВУС шагнул в сторону и насторожился, когда Корис остановился. Со шлемом на изгибе локтя, все что видел ветеран Кровавых Ангелов передавал аугментированный оккулоб, привитый к задней стенке его сетчатки. В обычных обстоятельствах он бы мог видеть и в темноте, но здесь, внутри тента инквизитора, тени вокруг него были глубже чем темнота космоса. Сержант задумался о том, не было ли это результатом какого-то колдовства, он не слишком хорошо знал Рамиуса Штеля, чтоб почерпнуть какими силами располагал инквизитор. Он знал только историю долга крови Штеля и о нерушимых узах, которые делали этого человека доверенным другом Кровавых Ангелов — но как и все, что объявлялось вопросом веры, беспокойная натура Кориса ставила под сомнение.
Настоящая история долга была известная немногим избранным и даже такой закаленный воин как сержант, знал ее только в общих чертах; произошел инцидент, когда инквизитор путешествовал на борту военного корабля с великим Братом-Капитаном Третьей Роты Эразмом Тихо. Как утверждают, внутри ядра корабельного двигателя объявился демон и Штель собственноручно убил его, когда тварь избила Тихо до потери сознания. Действия агента ордо еретикус заработали персональную благодарность от командора Данте и уважение Легиона Астартес.
Часть темноты перед ним сдвинулась — среди обширных складок тента откинулась ткань с входа в еще один зал — и перед тем как фигура вышла на свет, он почувствовал запах пергамента и масла. До этого Корис видел инквизитора всего лишь один раз, на конклаве Кровавых Ангелов, который последовал за великой победой над Герцогством Такстед, хотя сержант был одним из сотен людей, которые слушали его речь с трибуны.
Здесь и сейчас у него немедленно возникло чувство, что Штель запомнил его, хотя он был всего лишь одним из многих.
— Уважаемый сержант.
Голос Штеля был глубоким и резонировал. Его лысая голова блестела в тусклом желтом свете светосфер, по сравнению с этим освещением его электротатуировка аквилы на лбу казалась светлее.
— Я обеспокоен услышать, что мы прибыли слишком поздно, чтоб спасти Капитана Симеона и Губернатора Вирлоу.
— Как и я, достопочтенный инквизитор. Несущие Слово атаковали внезапно. Несколько братьев сложили свои жизни под их огнем, другие получили серьезные ранения.
Штель приблизился к изящному креслу, но не сел.
— Я узнал, что "Целано" атаковал военный корабль под названием "Вечная Панихида". Я повел "Беллус" против этого нечестивого судна, но он отступил за газовый гигант и до сих пор может там прятаться.
Он рассеяно потрогал ухо, блеснул серебряный гвоздик чистоты.
— Я решил спасти вас, а не преследовать его.
— Мои люди благодарят вас.
Инквизитор отмахнулся.
— Как пожелает Император. Это был рассчитанный риск, послать пустые "Громовые ястребы" из порта, чтоб изводить вражеские ряды с воздуха. Если бы Несущих Слово не разбили, это было бы напрасно.
Выражение лицо Кориса посуровело.
— Они не разбиты. Они перегруппируются и опять атакуют.
Штель в первый раз посмотрел прямо на него.
— Вы правы, сержант. Сыны Лоргара не отступают без хорошей причины, и даже сейчас мои помощники на орбите докладывают о наличии их формирований.
Он сделал паузу, обдумывая что-то.
— Я думаю оставить вас и вернуться на "Беллус", оттуда я смогу руководить поисками "Вечной панихиды". Но перед вылетом я хочу взглянуть в глаза мужчин, которые сдерживали врага в крепости.
Штель безрадостно улыбнулся.
— Я так понимаю, у меня осталось мало причин для беспокойства.
Ветеран глянул в сторону Корвуса, который до этого стоял тихо.
— Где мне расположить своих людей?
Штель развернулся и прошелся в заднюю часть тента, остановившись только чтоб взять пикт-планшет. Он искоса взглянул на Кориса.
— На поверхности я оставлю командующим Санвинарного жреца Сахиила. Вы будете подчиняться его приказам, как если бы они исходили от меня.
— И что за приказы?
— Держаться, — уходя и не поворачиваясь к Кровавому Ангелу ответил Штель.
С ТРЕСКОМ и ревом шаттл прорезал воздух, сверкнув в облаках белым копьем света. Аркио проводил его взглядом с почтительным выражением лица.
— Лорд Штель возвращается на нашу баржу, — заметил он, — я думаю контратака врага не заставит себя ждать.
Оба стояли в одиночестве на феррокритовой площадке. Не отвечая, Рафен изучал своего младшего брата. Его ум был захвачен воспоминаниями о том, как они последний раз разговаривали и разговор тогда не задался. Аркио сказал ему о том, что его одобрили в экспедицию "Беллуса" и Рафен был не согласен с его выбором. Эта экспедиция была для опытных воинов, спорил он, и Аркио таким не был. Хотя Аркио был младше Рафена на пару лет, они стали Кровавыми Ангелами одновременно. Тем не менее, Рафен, как старший брат, не мог отбросить клятву данную еще ребенком их отцу, что он будет защищать Аркио пока жив. В тот день обидные слова разделили их, но в утро старта "Беллуса", Рафен проглотил свою гордость и смирился с решением Аркио. Если бы они служили в одной роте, Аркио всегда бы считали юнцом по сравнению с Рафеном, до тех пор, пока он не вышел бы из под крылышка своего брата, Аркио никогда бы не смог раскрыть свой полный потенциал. И когда они разошлись, попрощавшись, каждый из них гордился другим, но в тайне боялись, что они никогда больше не увидят друг друга.
— Ты изменился, — наконец-то сказал Рафен. — И все же, не сильно.
Он захихикал.
— Мой брат возмужал, когда сбежал из под моей опеки.
— Все так, — заметил Аркио, не без вызова в голосе, — я проливал кровь на бесчисленных мирах и встретил больше врагов, чем возможно.
— Это и еще кое-что, брат, — Рафен признал это, — я горжусь тобой Аркио. Горжусь, что мы с тобой братья, так же как и то, что мы воины во имя Золотого Трона.
Он замешкался, его голос стал неясным.
— Я надеялся… я надеялся не встретить свой конец, не узнав о тебе, брат. В тот самый день, я боялся, что стою на пороге дворца Императора и ничего более не раздражало меня, чем мысль о том, что я не знаю ничего о судьбе своего родича.
— Теперь ты о ней знаешь, брат, — осторожно ответил Аркио, — это значит, что ты разыскивал смерть?
Рафен пронзительно посмотрел на него. Слова Аркио были необычайно колючими, его поведение было внешне спокойным, но в глазах блестел холод. Он по-настоящему изменился, подумал Рафен и возможно сильнее, чем казалось на первый взгляд. Кровавый Ангел отринул эти размышления. Как он мог ожидать, что зеленый юнец не подрос и не возмужал за десять лет испытаний? Он не сомневался, что Аркио возможно смотрел на него так же осторожно, как на человека, который когда-то был его родственником и теперь ему не знаком.
— Я не искал своей судьбы, она сама нашла меня, — с легкой насмешкой ответил Рафен, — возможно, уже нашла.
— Возможно… — Начал Аркио, но затем слова замерли у него на губах. Они с братом замерли, когда ветер донес до их слуха слабый грохот.
— Болтерный огонь.
Рафен поспешно схватил свое оружие. Аркио повторил его движения и два брата рванули бегом к порту.
БРАСС оставил ирисовую диафрагму входа на мостик открытой, чтоб пропустить инквизитора и его свиту. Два почетных стража немедленно вошли внутрь алькова и стали по сторонам от двери, рядом встал лексмеханик Штеля и троица парящих сервочерепов.
— Капитан Идеон, — инквизитор обратился к офицеру Кровавых Ангелов, подключенному к командному трону "Беллуса", — статус?
— В пути, милорд.
Голос космодесантника был гортанным рыком, исходящим не из глотки, а из выпуклого вокскодера, имплантированного в шею.
— Мы достигнем орбиты газового гиганта в считанные секунды.
Штель изучал изображение на широкой голосфере, которая властвовала в огромной контрольной палубе. Луна Кибела была изображена маленьким, невыразительным шариком с одной стороны, карликом по сравнению в сверхгигантской планетой, которая держала ее в своих цепких объятьях.
