Кристиан Данн - Силы Хаоса: Омнибус
— Рийглер на связи. Докладывайте, сержант.
— Капитан, вам лучше увидеть это самим. Всё хуже, чем мы думали, — сказал Вондерелл. Рийглер уже вылезал из «Химеры», отдавая Альфе приказ выступать. — Гораздо, гораздо хуже.
5
Ритуал
— И давно они так? — спросил капитан, крепко держась рукой за ствол древнего огромного дерева.
— Местные начали собираться здесь после восхода, но ритуал начался лишь несколько часов назад, как раз перед моим вызовом, — ответил Вондерелл. Его морщинистое лицо скривилось в оскале. — Похоже, что лорд-инквизитор не ошибся. Мир пал в руки Архиврага, а его жителей поработил тёмный бог.
Далеко внизу под наблюдательным пунктом в кроне джунглей кишела жизнь. Столица Умидии, называемая местными жителями Кревш, была построена почти в километре над землёй из платформ на сваях, бревенчатых домов и убежищ, вырубленных прямо в исполинских живых деревьев. Всё соединяла паутина мостиков, сходившихся к огромной восьмиугольной центральной площади, связанной из тысяч поверженных великанов.
Перед высадкой десятой роты Рийглер изучал имеющуюся у ордена отрывочную информацию о планете: упоминание в старом судоходном журнале флота Багровых Сабель, пролетавшего мимо почти три тысячелетия назад, местоположение на устаревшей пергаментной карте, результаты имперской переписи, проведённой больше столетия назад — последнего официального контакта имперских властей с Умидией. Тогда клерки Администратума насчитали среди обитателей древесного города двести тысяч душ, но теперь внизу было минимум в два раза больше людей, и Рийглеру совсем не нравилось то, что он видел и слышал.
Над городом вздымался бой барабанов, сделанных из натянутых на деревянные каркасы шкур, и больше похожее на речитатив пение жителей. Некоторые были почти голыми, а другие закутались с ног до головы, но все танцевали или раскачивались в такт пению, и тела, и голоса выдавали полную самоотдачу. Мужчины и женщины, старые и молодые — все праздновали с равным пылом.
— Брат, возможно, это не то, чем кажется, — ответил Рийглер, оглянувшись. — Уже тысячелетиями Экклезиархия пытается связать с собой местные верования и обряды любого нового мира, приводя её народы к поклонению Императору. Вы молитесь небесному богу, прося о дожде для посевов? Это воплощение Бога — Императора. Пожары катятся по равнине каждым летом, сжигая поселения и убивая скот? Гнев Императора, Его неудовольствие неверностью Терре. Солнце встаёт каждое утро? Свет Императора омывает своими лучами Его подданных. Любую легенду можно изменить, сделав её творцом Императора, можно изменить любую историю во имя Его. Возможно в этом всё дело. Пережитки старых верований, ставшие частью поклонения Золотому Трону.
Вондерелл скривился ещё сильнее. Он прослужил почти столько же, сколько и новый капитан, и, хотя Вондерелл и не злился из — за временного повышения младшего сержанта, он никогда не любил некоторые особенности характера Рийглера. Вондерелл открыто не одобрял привычку капитана собирать трофеи или неестественное желание каждый раз сражаться в ближнем, а не дальнем бою. Так же он не одобрял привычку Рийглера перед принятием решений оценивать ситуацию со всех сторон, предпочитая сначала бить, а затем иметь дело с последствиями. Иронично, что именно из — за прямолинейности сержант так долго был в разведывательной роте, хотя и думал, что именно она давно должна была бы обеспечить его повышение.
— Тогда как ты объяснишь это? — проворчал Вондерелл, ткнув пальцем в сторону фигуры в маске на поднятой платформе в центре площади.
Рийглер моргнул. Он сразу заметил этого человека, но его странное поведение и наряд не бросались в глаза. Даже сейчас, глядя прямо на незнакомца своими улучшенными глазами, капитан не мог разобрать, что именно он делает и во что одет.
— Ведсо, дай мне магноокуляры, — приказал Рийглер, протянув руку к примостившемуся ниже скауту.
Ведсо, как и все братья отделения Альфа, не обладал такими же улучшениями зрения как капитан или его товарищи из команды Бета, поэтому вдобавок к стандартному снаряжению взял с собой магноокуляры. Крепко держась за дерево, он передал очки капитану.
Странно, но даже когда Рийглер настроил фокусировку и увеличил загадочного человека прекрасно сделанные линзы и схемы не смогли дать чёткой картины, тщетно крутясь и свистя, выдавая один размытый образ за другим.
— Капитан, мне вызвать «Воронов»? — с даже слишком сильным усердием предложил Вондерелл. — Мы сможем уничтожить это гнездо еретиков и вернуться на флот прежде, чем счётчик достигнет нуля.
Отделение Бета высадилось на уровне земли и долго карабкалось к наблюдательной позиции, но Рийглер и его скауты высадились высоко в кроне деревьев и спустились к боевым братьям вниз. На краю слышимости капитан мог разобрать шум двигателей «Штормовых воронов», державшихся достаточно высоко, чтобы избежать обнаружения и при этом в случае приказа вступить в бой.
Рийглер сверился с хроноэкраном на перчатке. Таймер замер на сто девятнадцати.
— Отставить, сержант. До доклада осталось почти два часа. Отделения Альфа и Бета, удерживайте позицию, — капитан начал спускаться вниз по стволу, чья красно — бурая кора был на несколько оттенков темнее его брони. — Я спущусь и взгляну поближе.
Во время спуска Рийглер несколько раз останавливался и прислушивался, пытаясь понять, не обманывают ли его чувства.
Причудливые ритуалы под покровом леса освещали деревянные факелы и жаровни, но вместо запаха горящей нефти капитан чувствовал лишь жареное мясо. Каждый раз он замирал, но не видел ни костров на площади, ни дыма из труб и дыр в крышах примитивных домиков и хижин. Ещё страннее было то, что среди литаний и пения он слышал крики и смех играющих детей, но их не было видно ни следа — в безумном карнавале участвовали лишь взрослые.
Когда капитан почти поравнялся с соломенными крышами окружавших площадь домов, то отступил в тени, чтобы его не заметил какой — нибудь остроглазый гуляка, и стал наблюдать. В одной группе мужчины и женщины с обнажёнными торсами крутились и вертелись, не попадая в такт ни друг с другом, ни с ударами барабанов. Одни носили глубокие капюшоны, скрывающие лица в тени, а другие — полные лицевые маски, упрощённые подобия рогатых зверей, вероятно живущих на Умидии. Рядом с ними разодетые люди держались за руки и по очереди выходили из круга в центр, где исполняли безумный судорожный полутанец, полуприпадок.
То тут, то там собирались другие кольца, внутри которых сражались на кулаках бойцы, пока один из них или оба не падали без сознания. Ярость зрителей разгоралась с каждым рухнувшим на жёсткие доски телом. Другие, казалось, отказались от какой — либо системы и были единой толпой, их распалённые, вспотевшие тела крутились в движениях, говорящих как о страсти, так и о жестокости.
И над всем этим на помосте в центре площади стояла странная фигура, чьё лицо скрывала причудливая украшенная маска, похожая на голову птицы. Её реалистичное исполнение вплоть до словно сделанного из кости клюва резко выделялось на фоне одеяний жителей Кревша, как и прекрасный пернатый халат, мерцавший и переливавшиеся в свете факелов.
Спустившийся из кроны Рийглер всё ещё был в нескольких километрах от платформы, и потому вновь взялся на магноокуляры Ведсо. Как и прежде, очки пытались сфокусироваться, автоматические дальномеры словно сбивало с толку то, на что они были направлены. Капитан уже собирался опустить магноокуляры, как вдруг они резко сфокусировались, мгновенно выдав чёткое, поразившие его изображение.
Фигура в птичьей маске смотрела прямо на него.
Рийглер инстинктивно отвёл руку от лица к груди. На таком расстоянии его могли бы увидеть лишь обладатели усиленного зрения, а глубоко в тенях и они бы не могли разглядеть. Капитан покосился на линзы магноокуляра, желая проверить антибликовое покрытие, но от тёмного стекла не отражалось ни пламя факелов и жаровен, ни рассеянный свет с зелёной кроны. Рийглер осторожно поднёс очки к глазам.
На неуловимое мгновение клюв маски словно раскрылся в хитрой усмешке, а глаза ярко сверкнули. Магноокуляры вновь затуманились, сервомоторы вновь безмолвно закружились, пытаясь удержаться на цели. Когда они справились, фокусировка сместилась — наблюдательный экран показывал широкую панораму площади. Раньше разобщённые группы людей исполняли свои обряды, но теперь все они столпились, пронзая глазами фигуру на помосте. Раздалось общее необычайно музыкальное и манящее пение, и танец начался — ритмичный и полный невиданного ранее пыла. Барабаны забили ещё громче, задрожали даже удерживающие платформу огромные деревья. Но страннее всего было то, что на краю восприятия Рийглер по прежнему чувствовал запах жареного мяса и смех играющих детей.
