Майк Ли - Колдун Нагаш
Нагаш решил, что работы в котловане идут хорошо.
— Продолжайте, — сказал он визирю. — Пусть копают день и ночь, пока не закончат.
— Горожане тоже или только рабы? — осторожно уточнил визирь.
Чтобы ускорить возведение пирамиды, Нагаш приказал переселить в невольничьи лагеря всех городских преступников, а каждого горожанина, обязанного отбыть общественную повинность, отправлять на строительную площадку.
Нагаш обдумал вопрос и взмахнул рукой.
— Самый тяжелый и опасный труд оставляй рабам, — сказал он. — Но свой вклад должен внести каждый.
Архан поклонился.
— Как прикажешь, — ответил он. — Но тогда смертность среди рабов возрастет. Мы уже и так потеряли довольно много из-за голода и болезней.
— Болезни? — Царь нахмурился. — Как такое возможно?
Визирь тревожно переступил с ноги на ногу. Он тоже начинал испытывать муки голода, глаза его ввалились, а руки дрожали от холода.
— Жрецы Асаф и Гехеба не особенно старались очистить лагеря от болезни, — сказал он. — Я пожаловался их иерофантам, но они утверждают, что жрецы заняты другими делами.
— Например, пытаются подорвать мою власть, — прорычал Нагаш.
Со времени его возвышения жрецы постоянно чинили ему препятствия. Они требовали, чтобы он уступил Неферем и согласился уйти, как только Сухет достигнет совершеннолетия. Послушники распространяли среди населения слухи о том, что боги недовольны правлением Нагаша и накажут Кхемри, если Нагаша не свергнут. Наверняка все это делалось по приказу Жреческого совета Махрака, крайне заинтересованного в том, чтобы сохранить влияние над Неехарой. Если бы Нагаш был уверен, что это сойдет ему с рук, он бы с радостью послал воинов сровнять все храмы с землей, а проклятых жрецов отправил бы на работу в лагеря, но, к несчастью, Совет обладал слишком большой властью и влиянием на все крупные города, поэтому пока Нагашу приходилось терпеть его вмешательство.
Мощное тело царя пронзило холодом. Он крепче обхватил себя руками и нахмурился, глядя вниз, в котлован.
— Всех умерших рабочих замуровывай в пирамиду. Хорони их в фундаменте. Скрепляй стены их кровью и костями. Не важно, как именно ты это сделаешь. Понял меня?
Визирь кивнул. Архан лучше и быстрее всех вассалов царя уловил основные принципы некромантии. Энергия смерти, заключенная в пирамиду, поможет сделать грандиозное сооружение более восприимчивым к заклинаниям Нагаша и ветрам черной магии.
— Слушаюсь. — Он снова поклонился.
Нагаш уже собрался уходить, чтобы вернуться к своим занятиям во дворце, как вдруг заметил Кефру, торопливо поднимавшегося по ступенькам на площадку надсмотрщика. Как и Архан, молодой жрец пил колдовской эликсир царя, правда, Кефру согласился на это только после приказа Нагаша. Нежелание слуги приводило Нагаша в недоумение, но было ясно, что подорванному здоровью Кефру вливания колдовской энергии пошли на пользу.
Жрец приблизился к царю и поклонился. Нагаш недовольно посмотрел на него.
— Почему ты не во дворце? — спросил он.
Помимо всего прочего, Кефру должен был следить за Неферем и ее сыном, отделенными друг от друга и размещенными в разных частях дворца. Кефру немного помолчал, переводя дыхание. Под резким солнечным светом было видно, какая у него бледная, с нездоровой желтизной кожа.
— Час назад в город прибыл отряд лазутчиков с сообщением, что царское посольство из Ламии уже близко. Царя Ламашептру ожидают во второй половине дня, он станет просить аудиенции во время большого приема сегодня вечером, — сказал он.
Лицо царя помрачнело.
— Надо полагать, Ламашептра будет настаивать на встрече со своей тетей Неферем и ее сыном.
— Лазутчики о такой просьбе ничего не говорили, — осторожно произнес жрец.
Нагаш сердито посмотрел на него.
— Не будь болваном! — рявкнул он. — Иначе чего ради царь Ламии вдруг бросил свои злачные места и пересек половину страны? — По телу Нагаша пробежала легкая дрожь, но он сумел подавить ее, стиснув зубы. Он подумал, что можно успеть подкрепиться до встречи с Ламашептрой, но решил, что это проявление слабости, и отбросил подобную мысль. — Честно говоря, ничего удивительного тут нет, — продолжил он. — Это было всего лишь вопросом времени. Я ждал, когда же Ламашептра соберется с мужеством и явится сюда, чтобы проверить прочность старых союзов. — Он сердито посмотрел на Кефру. — Сколько с ним воинов?
— Несколько ушебти и сотня кавалеристов, — пожал плечами жрец.
Нагаш кивнул:
— Значит, он не собирается совершать безрассудных поступков. Отлично. — Некромант нетерпеливо махнул рукой. — Сообщи Неферем и Сухету, что сегодня вечером им предстоит присутствовать на большом приеме. Кто знает, может быть, Неферем увидит сына и наконец дрогнет. И тогда вечерний фарс будет стоить того, чтобы его посмотреть.
Делегация ламийцев явилась во Двор Сеттры под звуки фанфар и ритмичное бренчание колокольчиков на щиколотках, а заодно под шуршание шелка и шорох кожи по отполированным мраморным плитам.
Все разговоры прекратились, а головы повернулись, когда полдюжины танцовщиц закружили по сверкающему проходу в вихре оранжевых, желтых и красных лент, подобно обманчивым духам солнца. Пресыщенные аристократы Неехары забыли, о чем они говорили до того, как поймали взглядом дразнящее обнаженное плечо, пышное бедро или темные влажные глаза.
Вслед за танцовщицами по проходу размашисто шел царь Ламии, окутанный блаженным ароматом наркотических благовоний. У Ламашептры, худощавого и грациозного, шаг был таким же легким и быстрым, как у танцовщиц, а сам он, молодой и красивый, едва вышел из юношеского возраста. Цари Ламии вступали в брак очень поздно, утверждая, что лучше служат своей богине, впитывая все те удовольствия, которые мог предложить им их город. У Ламашептры с его гладким, без единой морщинки, лицом цвета темного меда и прозрачными карими глазами впереди лежали многие десятилетия поклонения богине. У него был островатый нос, пухлый, чувственный рот и коротко подстриженная бородка, а кудрявые черные волосы спускались ниже плеч. В отличие от других молодых аристократов на Ламашептре была летящая желтая шелковая туника, распахнутая на груди, и узорчатые шелковые шаровары.
На ухоженных пальцах поблескивали золотые кольца, в левом ухе виднелась серьга со сверкающим рубином. Собравшаяся знать уставилась на царя Ламии так, словно им показали экзотическое животное, но Ламашептра наслаждался их вниманием.
Еще совсем недавно, во времена больших приемов Тхутепа, царский двор был пуст, от его стен отражалось эхо, но сейчас в помещении собралось больше народа, чем когда бы то ни было. Толпы недавно возвысившихся аристократов, разодетых в кричащих цветов юбки и накидки, открыв рты, смотрели на ламийскую процессию, а послы Нумаса, Разетры, Ливары и Ка-Сабара, собравшись вместе, о чем-то перешептывались. Первые посланники стали появляться при дворе через месяц после победы царя над Зандри и со страхом вслушивались в рассказы Нагаша о переменах в Неехаре. После случившегося в Зандри никто не осмеливался возражать человеку, которого тайком начали называть Узурпатором.
В дальнем конце большого зала стояли царские визири и военачальники, служившие ему с самого начала. Они смотрели на Ламашептру и его свиту голодными глазами хищников. Среди них на темном троне Сеттры Великого восседал Нагаш. Он напряженным взглядом следил за приближавшимися ламийцами, но лицо его оставалось холодным и бесстрастным.
Примерно за дюжину шагов до возвышения танцовщицы прекратили кружиться и поклонились. Шелковые ленты обвили их, как языки пламени. Ламашептра проследовал мимо них и подошел к подножию каменных ступеней, так близко, что Архану и Шепсу-хуру пришлось поклониться и посторониться, пропуская царя.
Ламашептра приветственно раскинул руки и одарил Нагаша ослепительной заученной улыбкой.
— Приветствую, кузен, — сказал он Узурпатору. — Я Ламашептра, четвертый, кто носит это имя, сын великого Ламашаразза. Для меня большая честь наконец-то встретиться с тобой.
— Что ж, я доволен, — холодно отозвался Нагаш. Он улыбался одними губами, темных глаз эта улыбка не коснулась. — Сыны Ламии давно не появлялись при дворе царя Живого Города. Мне уже стало казаться, что ты и твой отец намеренно наносите мне оскорбление.
На лицах танцовщиц промелькнуло изумление, но Ламашептра не проглотил наживку.
— Путешествие в Живой Город весьма длительно, кузен, — вкрадчиво произнес он. — Ты мог с тем же успехом сказать, что медленно текущая река или песчаная дорога хотят над тобой посмеяться.
По толпе пронесся нервный смешок, вызвав предостерегающие взгляды со стороны избранных, но Ламашептра притворился, что ничего не заметил.
