Питер Фехервари - Ксеноугроза: Омнибус

Летиец пожал плечами, как будто не испытывая ни гордости, ни беспокойства.

— А ты — мой человек, — уже утвердительно произнес Хольт.

— Как прикажете, комиссар, — ровным голосом ответил покаянник.

— Мне неизвестно твое имя, солдат.

— Меня зовут Таш Жомбор, из солёнокровных крепостных Подкамер № 5.

— Ты гордишься своим происхождением?

— Я стыжусь его. Подкамеры — это полузатопленные тюрьмы, в которые бросают подонков Леты, чтобы они дрались там, тонули и умирали, — Жомбор оскалился, словно акула, и показал зубы, усыпанные драгоценными камнями. — Но, как и все корсары, я пробился наверх, к земле и свету.

— К искуплению?

— К покаянию и боли, — прорычал Таш. — Искупления нет, комиссар, есть лишь святые муки. Разве вы не слышали об Откровении Летийском? «Император обвиняет»!

Айверсон не ответил — Бирс ждал его у следующего поворота реки.

Вендрэйк утверждает, что мы доберемся до лагеря конфедератов сегодня вечером. Признаюсь, что мне не терпится наконец-то увидеть Энсора Катлера: в кого бы ни превратился полковник, уверен, что с его помощью я смогу на шаг приблизиться к Приходу Зимы и собственному спасению. Мне, в отличие от летийцев, искупление не кажется невозможным. Я готов пострадать и умереть за Бога-Императора, но не хочу верить, что всё это зря. Должна же быть какая-то высшая цель в муках, которые мы терпим во имя Его?

Но, прежде чем я искуплю грехи, мне нужно пасть ещё чуть глубже.

Перед тем, как встретиться с Катлером, необходимо решить последнюю проблему. Я всё время откладывал это на потом, поскольку не был уверен в своих подозрениях. Провидение свидетель, я до сих пор не уверен, но полковник совсем рядом, и медлить больше нельзя. Слишком многое поставлено на карту, и сомнения недопустимы. Рив была права: я должен действовать.

И да простит меня Бог-Император, если я ошибаюсь…

Из дневника Айверсона

Разрубив очередную завесу лиан ударом мачете, Изабель выбралась на узкую полянку. Прогалину со всех сторон окружали гигантские грибы, шляпки которых высоко вверху срастались в узловатый, слизистый полог. Со спороносных пластинок струился рассеянный фиолетовый свет, и на этом участке джунглей царила маленькая ночь.

— Теперь мы уж точно достаточно далеко, — произнесла Рив, хмуро глядя на бледных существ, которые шмыгали по пластинкам мясистого «потолка». — Мы шли почти целый час, сэр.

— Ты права, — отозвался Айверсон у неё за спиной. — Это место не хуже любого иного.

Что-то в тоне комиссара заставило девушку обернуться. Оказалось, что Хольт держит в руке пистолет, направленный ей в голову, и на лице девушки быстро сменилось несколько выражений. В конце концов, Изабель остановилась на явном раздражении.

— Вы обещали мне правду, — тихо произнесла она.

Да, так и было, Рив…

Примерно в середине дня Айверсон приказал отряду остановиться. Не объяснив Вендрэйку причину задержки, комиссар попросил девушку последовать за ним в джунгли. Немного погодя Хольт сказал Изабель, что она заслужила узнать правду, но правда слишком опасна, чтобы открывать её в присутствии остальных. Ещё через некоторое время арканец подотстал и позволил кадету самой выбирать путь; так они и оказались на этой сумеречной прогалине.

Вполне подходящее местечко, чтобы покончить с нашей игрой теней, Изабель Рив.

— Значит, вы решили не доверять мне, — с вызовом произнесла девушка.

— Думаю, ты работаешь на Небесного Маршала, — ответил Хольт.

— Нет, — в её голосе не было и намека на страх, но Айверсон меньшего и не ждал.

— Ты появилась из ниоткуда и заявила, что тебя направила Ломакс — а я знаю, что это не так. Ты изображала зеленого новичка, но явно обладаешь большим опытом. Ты постоянно вынюхивала мои секреты, прицепившись ко мне, словно тень, — комиссар покачал головой. — Ты шпионка и наемная убийца, Изабель Рив.

— Тогда почему я пришла к вам на помощь в порченой деревне?

— Потому что без меня ты не добралась бы до Катлера.

— Вы ошибаетесь.

— Возможно, — с прискорбием признал Хольт, — но ты была права: ошибка суть меньший грех, чем сомнение. Я не могу дать тебе шанс убить Катлера.

Помолчав, он добавил уже более ровным голосом:

— Назови причину не стрелять в тебя.

Вздохнув, Изабель подняла руки ладонями вверх.

— Верховный комиссар Ломакс была моей матерью.

— Слишком театрально. Придумай что-нибудь получше, Рив.

— Ломакс держала мое существование в тайне и лично обучала меня. Она воспитала меня, превратила в оружие против Небесного Маршала. Я ненавижу Зебастейна Кирхера даже сильнее, чем ты — ведь этот выродок убил мою мать.

— Хорошая история.

— Честная история.

— Я не верю в это, — покачал головой Айверсон. — Думаю, это ты убила Ломакс. Верховный комиссар разгадала игру Небесного Маршала, и тебя послали заткнуть ей рот — так же, как до этого ты затыкала рот всем, кто угрожал Кирхеру.

Рив вздохнула.

— Твой наставник был прав. Ты дурак, Хольт Айверсон.

— О чем это ты?

— О комиссаре Натаниэле Бирсе, герое, которого ты предал в молодости. Он ведь был тебе вместо отца, не так ли? — Изабель кивнула, заметив удивление на лице арканца. — Да, я читала твое личное дело, но суть не в этом.

— Я не понимаю тебя, Рив.

— Тогда послушай вот что: Бирс искал тебя все эти годы. Наставник следовал за тобой по всей Галактике, но, когда наконец-то добрался до Федры и увидел, в кого ты превратился, то отвернулся от тебя. Кажется, это произошло три или четыре года назад.

— Невозможно. Натаниэль Бирс был убит десятилетия назад, на планете, о которой ты никогда не слышала, — чувство вины с новой силой охватило Айверсона. — Террорист поразил его иглой с чужацким нейротоксином, ядом, от которого медикае не знали спасения. Я видел, как умирал мой наставник.

И я видел его мертвым каждый день нашего странствия по Клубку. Кстати, Натаниэль и сейчас здесь, парит прямо у тебя за плечом. Обернись, Рив, и, быть может, тоже увидишь его!

— Но ты не видел, как умер Бирс, — возразила Изабель. — Ты оставил наставника гнить, но он выжил.

Девушка подарила Хольту ледяную улыбку, первую за всё время их знакомства.

— Нейротоксин уничтожил его плоть, но Комиссариат решил, что разум героя необходимо сохранить, и он получил новое тело. Никогда не встречала Бирса, но мама считала его выдающимся человеком. Хотя «человеком» твоего наставника уже сложно было назвать.

— Ты лжешь, Рив.

— Тогда откуда мне всё это известно?

— Потому что Небесный Маршал накидал тебе полуправд, которыми можно вот так вертеть! — в груди Айверсона пробуждалась ярость, подобная горящему змею, который жаждал нанести удар. Посмотрев мимо девушки, комиссар встретился глазами с Натаниэлем.

Конечно же, она права. Ты был мне вместо отца, старик. И мне жаль. Я все эти годы чертовски жалел тебя…

Айверсон заставил себя снова взглянуть на Рив.

— Ты лжешь, — бессмысленно повторил Хольт.

— Тогда застрели меня.

— Сделай это! — зашипел ему в ухо мертвый Ниманд. — Сучка тебе мозги полощет!

Хольт уже нажимал на спуск, как вдруг заметил Номера 27. Третья тень комиссара наблюдала за ним с другой стороны прогалины. В отличие от двух других, её появление было редким и драгоценным проклятием — с последнего визита мертвой девушки прошли недели. Как и всегда, при виде неё Айверсон преисполнился неизъяснимой грусти.

Что тебе здесь нужно? Что ты пытаешься сказать мне?

Проследив за взглядом комиссара, Изабель обернулась через плечо и посмотрела прямо сквозь Бирса, но ничего не заметила. Нахмурившись, девушка повернулась обратно к Айверсону, и арканец почти услышал, как напряженно она обдумывает свои шансы.

Да, Рив, я отвлекся. Сделай ход! Заставь меня выстрелить, докажи, что я был прав!

Но Изабель не двинулась с места. Несомненно, она заподозрила подвох.

Ну ладно, девочка.

Комиссар отступил на несколько шагов, подальше от кадета. Затем он медленно опустил пистолет и убрал в кобуру, но оставил руку возле оружия.

— Дома, на Провидении, у нас много старых легенд и обычаев, — сказал Хольт. — Иномирянину большинство из них покажутся бессмысленными, и, честно говоря, я тоже не понимаю смысла многих мифов.

Он c сожалением покачал головой.

— Но есть один, в истинности которого я не сомневаюсь. Он зародился во времена первых поселений и с тех пор течет, словно огненная вода, в крови каждого арканца, будь то аристократ или дикарь. Это легенда о Громовом Крае.