Бен Каунтер - Война ордена

Мерчано тоже почувствовал неладное и попытался повернуться, но он и сам был измотан до предела и не имел ни малейших шансов встретить нового врага лицом к лицу.

Позади него стоял Евмен, державший в руках Копье Души — самую почитаемую реликвию ордена, оружие с двумя черными вортексными клинками. По сравнению с действиями уставшего библиария реакции Евмена были молниеносными, и чудовищное оружие метнулось вперед, подобно змее.

Энергетический клинок вошел в затылок Мерчано и вышел через рот. Плоть и кровь с шипением аннигилировали, соприкасаясь с вортексным полем. Словно зачарованный, Сарпедон наблюдал за тем, как Евмен неторопливо поднимает Копье, аккуратно, миллиметр за миллиметром разрезая голову убитого врага.

Командор попытался найти хоть каплю радости в своей душе. Мерчано погиб, Воющие Грифоны лишились лидера, сам он выжил. Но почему-то было совсем не весело. Не было ни чувства победы, ни удовольствия. Не видел он ничего хорошего в том, с каким наслаждением Евмен издевался над уже бездыханным противником.

Это могло вызывать лишь страх… Леденящий ужас наполнил душу Сарпедона, когда он осознал, что сейчас наблюдает не только за смертью лорда Мерчано, но и за гибелью всего ордена.

Наконец клинок вышел наружу. Еще несколько секунд мертвое тело с закатившимися глазами постояло, а затем пошатнулось, и топор выпал из руки Воющего Грифона. Из черной раны, разделившей его лицо на две половины, неожиданно хлынула кровь, и труп с громким плеском рухнул в воду, прямо под ноги своему убийце.

Сарпедон приподнялся на передних лапах, а затем подтянул и задние. По правде говоря, он не был уверен, сколько еще сможет простоять. Евмен наблюдал за ним, не опуская Копья Души. Затем молодой десантник щелкнул тумблером генного замка, и клинки убрались, оставив лишь небольшой цилиндрик рукояти, которую мятежник, словно простой пистолет, сунул за пояс.

— Евмен, — произнес Сарпедон, глядя на труп Мерчано. Кровь словно заледенела в жилах командора, но старая гордость не позволяла выказывать отчаяние. — Скажи… Люко еще жив? Нам удалось сдержать Воющих Грифонов в архиве?

— Насколько мне известно, — ответил мятежник.

— Значит, все кончено.

— Возможно. Если ты говорил правду.

— Говорил, — ответил Сарпедон.

— А ведь он бы тебя убил.

— Знаю.

— И даже не споришь?

— Нет. Он оказался сильнее. Я не могу этого отрицать. Ты и сам был свидетелем.

— Получается, я спас тебе жизнь, — улыбнулся Евмен. — Я, Сарпедон. Твой злейший враг. Я подверг тебя унижению, какого не смогли придумать даже боги варпа. И все же я спас тебя. Стало быть, теперь твоя жизнь принадлежит мне. Верно я говорю?

Сарпедон поднял взгляд. Даже сквозь кровавую пелену, стоящую перед глазами, он видел, сколь бесстыдно радуется своей жалкой победе его воспитанник.

— Да.

— Надо говорить: «Да, господин», — наставительно поправил Евмен.

Глава восемнадцатая

— Что видят наши враги, когда смотрят на Астартес?

— Они видят, как боги и герои из их языческих мифов встают перед ними и извещают о том, что для них наступил конец света.

Архив «Сломанного хребта» заволокло дымом. В проходах между шкафами и дата-стеками лежали изувеченные тела Воющих Грифонов и Испивающих Души, павших в ходе сражения за эту палубу. Жизни большинства из них унесли меткие выстрелы из болтеров, но были и такие, в чьей броне зияли чудовищные пробоины, оставленные цепными мечами и боевыми ножами.

Однако сейчас все было тихо. Приказ к перемирию был отдан одновременно Люко, руководившим Испивающими Души, и Дарионом, возглавлявшим Воющих Грифонов.

Дарион первым вышел в проход. Он держал в руке пистолет, но направил его в пол.

— Это правда? — крикнул он, обращаясь к позициям, удерживаемым Испивающими Души.

Капитан Люко выступил из-за колонны, которую использовал до того в качестве укрытия. Его броня пестрела черными отметинами в местах, куда пришлись попадания болтерных зарядов.

— С первого и до последнего слова, — подтвердил он.

Дарион оглянулся. Там, среди мертвых тел и разрушений, технодесантник Воющих Грифонов подключился к одному из черных кристаллов памяти. Его глаза часто-часто моргали, пока он считывал информацию, хранившуюся на устройстве.

— Ваш командир погиб, — заявил Люко. — Лорд Мерчано пал. Стало быть, власть переходит к тебе?

— Поскольку капитан Борганор ранен, — произнес Дарион, — то да.

— Значит, тебе и решать. Думаю, ты уже убедился, что здесь нет Черной Чаши. Стоит ли продолжать войну?

— Вы все равно остаетесь отступниками, — заметил Дарион. — Даже если предположить, что информация, хранящаяся в этом архиве, подлинная. Быть может, вы и не Носители Черной Чаши, но повернулись спиной к Империуму. Инквизиция объявила вас изгоями и предателями.

— Пусть так, капитан, — согласился Люко. — Но Черной Чаши никогда не существовало, так что клятву уничтожить ее можно считать недействительной. Но насколько я помню, вы пока не выполнили еще одну клятву, а если правильно понял пути вашего ордена, к таким вещам вы относитесь более чем серьезно.

— Ванквалис, — произнес Дарион.

— Да, Ванквалис и зеленокожие. Последний раз, когда я этим интересовался, они как раз намеревались отправиться к Хирогрейву и убить всех тех людей, которых вы клялись защищать. Хотя, конечно же, капитан, выбор остается за тобой.

Дарион покосился на технодесантника, продолжавшего копаться в истории Испивающих Души. О прошлом ордена пока удалось узнать не так уж и много, но вполне достаточно, чтобы понять: Черная Чаша к этим событиям непричастна.

— Если мы решим уйти, ваши болтеры тоже замолчат?

— Мы не станем стрелять в спину. Мы не настолько опустились, чтобы нарушать условия мирного договора.

— Не будет между нами никакого мира, — угрюмо возразил Дарион. — И мы с тобой еще встретимся, отступник. Наказание неизбежно.

— Но проблемы следует решать в порядке их поступления, — заметил Люко.

Бросив последний косой взгляд на своего собеседника, Воющий Грифон включил вокс:

— Всем подразделениям. Говорит капитан Дарион. Мы потеряли лорда Мерчано. Все отходим к абордажным шлюпкам. Повторяю: прекратить огонь и отступить.

Воющие Грифоны неохотно и опасливо покидали свои укрытия, прикрывая отход стволами болтеров и возвращаясь из архива к абордажным шлюпкам «Лазурного когтя». Капитан Люко молча наблюдал за ними, показывая своим людям поднятую руку, призывающую воздерживаться от стрельбы.

Постепенно грохот сражения, доносившийся со стороны «Провозвестника гибели», также начал стихать.

Далеко внизу, на Ванквалисе, на берег Хирогрейва начали высаживаться десятки тысяч зеленокожих из первой волны. Их было так много, что защитники континента просто не могли поверить своим глазам, а кое-кто и вовсе свихнулся от страха, впервые осознав масштабы катастрофы, постигшей их родину.

Берег был пустынным и каменистым, мало годившимся для возведения укреплений. В качестве таковых защитники использовали лодочные сараи и склады факторий, возведенные жителями прибрежных поселений, которые не были так огромны, как ульи, лежавшие в глубине материка.

Выглядывавшие из окон или из-за грязных железных корпусов промышленного оборудования ополченцы в основном были завербованы из охранников дома Фалкен, небольшие отряды которых до того безуспешно пытались усмирить людей на улицах. К ним примкнули и сотни добровольцев, набранных в прибрежных районах и вооруженных чем попало — начиная от автоматических винтовок со складов Стражей и заканчивая охотничьими ружьями. Они защищали свою землю, за их спинами остались дома с родными и близкими. Кое-кто даже пришел с оружием и в броне своих отцов, учивших детей, что однажды может наступить день, когда враги снова возвратятся на Ванквалис. Тысячи мужчин и женщин были готовы оборонять последний рубеж, отделявший зеленокожих от мирных поселений.

Лорд Совелин Фалкен лично прибыл на побережье, чтобы исполнить свой долг и хоть как-то искупить вину за то, что не погиб, как подобает мужчине, еще в Палатиуме. Но поскольку он являлся здесь единственным представителем правящего дома, то неожиданно для себя оказался во главе всего этого воинства, хотя вовсе об этом и не просил. Вожаки ополченцев — крепкие и решительные старики, многие из которых когда-то служили в Стражах, — отдавали ему честь, словно какому-нибудь генералу, а затем докладывали о своем неутешительном положении. Охранники, практически не способные к принятию каких-либо решений без высочайшего дозволения со стороны аристократов, тут же обступили его со всех сторон, чтобы получить подробные инструкции.