Игорь Стенли - Кодекс Прехистората. Суховей (СИ)

Я хотел было упасть прямо там, где стоял, но пространство под автомобилем простреливалось с другой стороны — где залёг первый. Не оставалось ничего другого, как прыгнуть под откос. В полёте я почувствовал щелчки у себя над головой, хотя самих выстрелов слышно не было. Скатившись бревном с дорожной насыпи, я застыл, целясь зажатым в обеих руках пистолетом вверх, туда, где в свете фар двигалась массивная тень.

Вот показалась голова, втянутая в широкие плечи, затем корпус. Выстрел, второй, третий, четвёртый — я убрал дрожащий палец со спуска, когда силуэт завалился набок и исчез из поля зрения. Вскочил и помчался вдоль насыпи, затем начал забираться на неё, обходя автомобиль противника сзади.

За большим чёрным внедорожником легко было спрятаться в полный рост, и я теперь хорошо видел, что происходит впереди. Черенов поднялся и, пригнувшись, побежал в моём направлении. Я думал, что тот проверит тело напарника, лежащее на обочине, но он пробежал мимо, даже не взглянув в ту сторону.

Я сделал два лёгких шага и ткнул ствол пистолета в затылок безопасника, когда он уже собирался заскочить на место водителя.

— Руки в небо, мразь, — прорычал я, схватив его за ворот костюма и немного наклонив назад, не давая принять устойчивое положение.

— Ну-ну! Мы ж не собирались тебе ничего делать. Просто доставить на встречу с важной шишкой. А ты крут, приятель, не ожидал, — затараторил Черенов, осознав, похоже, шаткость своего положения.

— Откуда вылет? Куда? — я сильнее упёр ствол в череп.

— А вот хер! Без меня тебе не улететь, — тяжело дыша, выдал безопасник. — Убери ствол, садись в машину, и представим, что ничего не было. Подумай о своей…

Я не дал продолжить мысль и сильно потянул его на себя, отступая назад, обводя вокруг машины. Затем развернул лицом к краю дороги и толкнул вперёд, не отпуская ворота.

— Ваши коллеги из Буркина-Фасо, которых недавно заживо сожрали в Африке, передают вам привет, — сказал я. — А от себя, на память о нашей последней встрече, я оставлю вам это…

Я перевёл ствол пистолета с затылка на поднятую ладонь и отпустил спуск.

Нечеловеческий вой заглушил отголоски выстрела. Черенов сжался, обхватив раненую руку, и перешёл на вой с неразборчивым матом и угрозами. Я отпустил воротник и толчком — ногой в спину — отправил его вниз с насыпи. Затем подошёл ко второму и отшвырнул его пистолет: так и есть — с глушителем. Пнул здоровяка под рёбра. Тот застонал, а я носком ботинка ощутил твёрдость бронежилета. Луж крови тоже не наблюдалось. Жить будет.

В кармане пиджака раненого я нащупал ключ-брелок от внедорожника, и занял место водителя. Руки тряслись, но стоило немного расслабиться, как дрожь отступила. Подогнал под себя кресло и зеркало заднего вида. В нём отразились глаза, напряжённо вглядывающиеся в меня, из тёмной глубины салона.

Вспышки страха, должной в подобной ситуации, не произошло, я только отклонился влево, и неуклюже извлёк «Глок» из кармана. Силуэт на заднем сидении даже не шелохнулся.

— Это какой-то вечер неожиданных встреч, — сказал я, опуская ствол. — Ты здесь что делаешь?

Третьим, вернее, третьей, оказалась Галина — та самая душа офиса на набережной Мойки.

— Ты их совсем… Насмерть? — бесцветным голосом спросила она.

— Когда-нибудь слышала, чтобы покойники так орали? — задал я риторический вопрос. — Ничего, думаю, выживут.

— Плохо, — также безучастно промолвила Галя, — он найдёт и тебя и меня.

— Только не надо разыгрывать узницу совести, — нервно усмехнулся я. — Ты была здесь, с ними.

— Была. С ними. Но не за них, — вышла из ступора женщина и её прорвало: — Да, я работала на Черенова — сливала ему информацию о старике. Но и сам Лавров всё знал, он давал мне то, что должны были знать эти ублюдки.

— Какие ублюдки? Кто именно? — зацепился я за слова.

— Не знаю, — выдохнула Галя. — Со мной общался только Черенов, но я всегда чувствовала, что за ним кто-то стоит. Вначале, когда я ещё работала у него в департаменте, он был адекватным, но чем дальше, тем больше он сходил с ума. Им овладело что-то нехорошее.

— Ладно, опишешь всё в мемуарах, — кивнул я, убирая пистолет. — А теперь выходи. Окажешь первую помощь своему радетелю.

— Не надо, Сергей, — взмолилась женщина, — я помогу тебе добраться «туда».

Говорят, возвращаться — плохая примета. Но сейчас мне было покласть вприсядку на какие-либо суеверия. Куда-то делись осторожность и ясный ум. В голове закипал свинец. Ещё не бурлил, а лишь подёрнулся блестящей зыбкой плёночкой. Воздух был влажный и жаркий. От частого дыхания, губы запеклись и покрылись чем-то солёным. Пистолет я выкинул уже где-то на кольцевой.

В здании терминала Пулково-2 было тихо и пустынно. Галя провела меня в зал для важных персон, где к нам вышла девушка в строгом чёрном костюме, которая, очевидно, не ожидала увидеть только нас двоих.

— А где господин Черенов? — спросила она, представившись чьим-то там адъютантом.

— Господина Черенова задержали непреодолимые обстоятельства, — пояснил я. — Боюсь, он не составит нам компанию. А вот Галина, полетит с нами.

Девушка попросила подождать минуту, отошла — и некоторое время вполголоса общалась по телефону.

— Сергей Валерьевич, извините за задержку, — вежливо пролепетала она, вернувшись. — Прошу вас следовать за мной.

Мы спустились в зону вылета. Там уже ждал автомобиль сопровождения, который доставил нас к ангарам, где стоял наготове небольшой частный самолёт.

Пилоты, стюардесса, адъютантша что-то говорили, приветствовали, но их слова скользили мимо. Я занял большое белое кресло, пристегнулся и ещё глубже ушёл в себя.

Когда лёгкий джет оторвался от земли, набрал высоту и взял курс на неизвестные мне отдалённые убежища, я, наконец, смочил губы. На краю стакана осталось пятнышко солёной крови. Крови моего врага.

19. Прехистор

Треть века я просуществовал с иллюзией понимания окружающего мира. Мне казалось, что я неплохо разбираюсь в своей жизни, в людях и в происходящих вокруг процессах. Фигня! Я лишь овощ — тепличное растение, выведенное в неволе и пребывающее в своём замкнутом микрокосмосе. Мои успехи и амбиции — всё это пепел. Возможно, я чем-то и выделяюсь среди прочих растений, но Господи, нас таких семь миллиардов. А может, три. А может, тринадцать. Я не подсчитывал — так написано в «Википедии». Ещё нам вложили определённую картину мира, сказали, кто мы такие, сказали, что нам есть и пить. Убедили, что мы расплодились безмерно и пора бы уже проредить стадо, иначе планета не выдержит.