Елизавета Дворецкая - Лань в чаще, кн. 1: Оружие скальда

Уже на самом краю ущелья Греттир изловчился, перебросил великаншу через себя и освободил правую руку. Ингитора не помнила слов, которыми об этом рассказывали: она видела все это, захватывающие образы как наяву разворачивались перед ее глазами. Теперь-то он сумел выхватить меч и отрубил руку великанше. А в это время наступил рассвет, и великанша окаменела. Греттир подумал, что вовремя вырвался из ее рук, а то остался бы заключенным в скалу. Там до сих пор виднеется эта скала. Ее так и называют – Скала Великанши. А Греттир и подумал: «Видно, неспроста она тащила меня под водопад. Надо бы посмотреть, что там такое?»

Ингитору терзало то же любопытство: а что там, под водопадом? Для кого великанша хотела сварить похлебку из человечины? Перед глазами Ингиторы было это ущелье с шумящим водопадом на краю, она замечала каждую мелочь, и пятна лишайника на камнях, и дерновые крыши усадьбы Песчаные Холмы в отдалении, где в смутном свете наступающего утра еще не виднелось дымков от очага. Видела она и Греттира, его широкое скуластое лицо, покрытое веснушками, с выпуклым упрямым лбом, мокрым от пота, усталые серые глаза. Он и не думал сейчас гордиться своим подвигом – на него напали, он отбился, только и всего. Да и вид у него не как у великого героя – скорее, бродяга после драки. Рубаха висит на нем клочьями, на сильных плечах видны кровоподтеки и синяки, рыжие волосы растрепаны. Ингитора слышала его тяжелое дыхание, как будто он был совсем близко. А рядом шумит водопад, шумит яростно и жадно, злится, что лишился жертвы. И маленькие холодные капли, как острые иголочки, колют разгоряченную кожу Греттира…

Но где же он? Проснувшись, Ингитора очнулась и подняла голову. Этелахан все еще взбивала перины, значит, все это промелькнуло в ее мыслях за несколько мгновений. И за эти мгновения она, Ингитора, прожила чужую жизнь, совсем другую! Она видела Греттира и притом смотрела на мир его глазами, она дышала его грудью, и он, со всем, что его окружало, был для нее гораздо ближе, ярче и ощутимее, чем эта девичья и даже Эгвальд ярл. Хотелось руками разогнать чарующий морок перед глазами, чтобы увидеть настоящую жизнь – и не хотелось! Тот морок был ей дороже. Ингитора прижала пальцы к переносице и постаралась сосредоточиться. Нельзя жить в сказании и одновременно ходить по земле. Вслепую так легко оступиться! Все же она становится кем-то вроде Мис, хотя и не живет на деревьях и волосы ее не волочатся по земле. Какой же певец расколдует ее, снимет чары, вернет к жизни?

Глава 7

На Праздник Дис в Эльвенэс съехалось достаточно народа, и собирать войско долго не пришлось. Пятеро знатных ярлов, из живших в Эльвенэсе и приехавших на праздник, которые сами имели большие корабли и большие дружины, отправились с ним. В это число вошли Рингольд ярл на своем знаменитом «Кольценосном Змее» – на переднем штевне его корабля была вырезана голова змея, державшего в пасти большое позолоченное кольцо; [27] Кьярваль Волчья Нога, прославленный и опытный человек, на своем «Волке»; Адальрад сын Аудольва, отец Стейннрид, на «Малом Медведе». «Медведь» его хотя и считался малым, однако имел двадцать весел по каждому борту и вез на спине почти девяносто человек дружины. Из прибывших на праздник к войску присоединились Хладвир из Камбенэса и Альв из Альвадаля, почти с сотней человек каждый. Кроме того, немало людей влилось в дружину самого Эгвальда ярла, так что на его «Красном Вороне» собирались отплыть целых сто одиннадцать человек. Всего войско насчитывало чуть больше шестисот мечей.

Не прошло и десяти дней, как Эгвальд ярл отправился в путь. Все эти дни в Эльвенэсе шумели пиры, Ингитора без устали складывала в его честь хвалебные песни, и Эгвальд был просто пьян от счастливых ожиданий. Мысленно он уже вернулся, уже бросил к ее ногам голову Торварда конунга, и любой нынешний пир в его глазах служил прообразом их свадебного пира. И только иногда, когда он, бывало устав от веселья и от своей лихорадочной возбужденности, засыпал прямо за столом, Ингитора испытывала щемящую тревогу. Здесь, при ней, он полон пыла и отваги. А что будет, когда он встанет лицом к лицу с врагом, а ее не будет рядом, чтобы его воодушевлять? Но эти мысли она гнала прочь: сын конунга в двадцать два года давно уже взрослый, это не первый его поход, и сам Хеймир конунг считает его вполне способным выполнить все обещания.

Невесела была только йомфру Вальборг. Ее терзали дурные предчувствия, а деву-скальда она просто видеть не могла. Хеймир конунг велел дочери в эти дни не выходить в гридницу, раз уж она не может перебороть свое уныние, чтобы не смущать людей перед походом.

Но вот хвост последнего корабля скрылся за выступом берега. Море снова опустело, волны слизывали с песка последние следы жертвенной крови. Ингитора еще стояла, похожая на упрямый язычок пламени на бурой скале, а Вальборг пошла домой. От всякой печали она знала хорошее средство. В усадьбе конунга еще оставалось немало гостей, для хозяйки найдется достаточно дел.

Неподалеку от ворот она заметила Анвуда, того купца из Фьялленланда, что привез им блестящие шелка. Мысль о новых нарядах нисколько не обрадовала Вальборг, но самому купцу она учтиво кивнула в ответ на поклон.

– Тебе, верно, досадно, что твой корабль задержали здесь? – спросила она, остановившись. В преддверии войны с фьяллями всех торговых гостей из Фьялленланда и севернее задержали в Эльвенэсе, чтобы они не могли предупредить врага.

– Я сделал здесь удачное дело, и мне некуда спешить, – учтиво ответил он. – Я верю в благородство Хеймира конунга – он не обидит своих невольных гостей.

– Да, конечно, – сказала Вальборг. – Мой брат воюет только с Торвардом конунгом, но никогда у нас не обидят невиновных.

Ей казалось неловким стоять и разговаривать с купцом-фьяллем у всех на глазах перед воротами усадьбы, но отпускать его тоже не хотелось. Он был частью той самой земли, к которой уплыл Эгвальд. Он отлично знал, что встретит там нежданных гостей Фьялленланда. То ли славу они добудут в его каменистых узких фьордах, то ли смерть? И торговый гость из племени фьяллей, бывалый старик с умными внимательными глазами, казался ей более способным ответить на этот вопрос, чем кто-либо другой. Ведь он знал фьяллей и их конунга, а не выдумывал и не верил в то, во что хотелось верить.

Вечером Вальборг послала разыскать Анвуда и привести к ней в девичью. Меньше обычного склонные работать, девушки непрерывно болтали о походе Эгвальда и так надоели Вальборг, что она даже прикрикнула на них. Ингитора сидела в дальнем углу, хмурая, как осенняя туча, и играла со своим подросшим за полгода щенком.