Джонатан Грин - Крестовый поход на Армагеддон
Брант выпрямился, и глубоко вздохнув, снова взял себя в руки.
— Но не забудем священную причину нашего крестового похода. Тот обет, что мы дали — обновим его снова. Здесь и сейчас.
— Именем Императора, примарха Дорна и повелителя Сигизмунда, — маршал продолжил произносить клятву, которую принёс двенадцать лет назад на Солемне, когда начинался крестовый поход. Братья повторяли каждое слово — три боевые роты вновь подтвердили обещание обрушить лавину мести на инопланетные орды зелёнокожих.
— Пусть Император хранит их души, — завершил речь командующий и выкрикнул, — без пощады! Без сожалений! Без страха!
Грохочущий рокот достиг окутанного дымом благовоний сводчатого потолка собора — Чёрные Храмовники били кулаками в бронированных перчатках о нагрудники доспехов, отвечая на боевой клич ордена.
Рыцари шли на войну.
Ансгар шагал по коридорам пятикилометровой боевой баржи — флагмана Солемнского крестового похода. Он следовал за поступью бронированных сапог боевых братьев — Храмовники возвращались к жилым кельям по разносящим эхо коридорам. Братья Кавел и Готье двигались впереди, а величественный брат Нальдо сзади, никто из рыцарей не разговаривал. Настало время тишины, медитаций и духовной подготовки к предстоящему сражению. В доспехи облачились ещё до собрания, оружие проверили и перепроверили.
Ансгар вспомнил поучения ныне покойного великого капеллана Ладжи, что пережили храброго брата, который вошёл в залы света Императора: “Вся сила ордена не сможет спасти неподготовленную душу”.
Одни рыцари, когда готовились к предстоящей следующим утром на рассвете атаке на Армагеддон, молились. Другие в сотый раз проверяли и перепроверяли броню и оружие. А третьи спали, несмотря на то, что каталептический узел, имплантированный в мозг каждого космического десантника, позволяет бодрствовать несколько дней. Но конечно они могут уснуть — если захотят или сложившаяся обстановка позволит. Как учили капелланы ордена: гипнотическое песнопение “Благословленного отдыха” и медитация погружают в обычный сон, от него можно пробудиться в любой момент и почувствовать себя полностью отдохнувшим, восстановившим силы и готовым к выполнению любой миссии Императора или примарха.
Идущие впереди Готье и Кавел свернули в сторону. Несколько шагов спустя Ансгар вошёл в собственную аскетичную келью: стены и пол были облицованы камнями, вырубленными из развалин замка на Солемне, планете, которую многие на борту “Божественной ярости” называли домом, и которая дала имя их крестовому походу.
Комната была размером всего три на два метра, но в ней помещались соломенный тюфяк, место для омовения, ниша с алтарём и молитвенный столик. Если бы не иллюминатор, через который открывался вид на множество кораблей на звёздном фоне системы Армагеддон и глубокого алькова с благословлённой силовой бронёй и арсеналом священного оружия, то келью можно было принять за дом любого священника или монаха-отшельника на тысячах средневековых миров.
Как только рыцарь вошёл, включились установленные на потолке светящиеся сферы — сенсоры отреагировали на присутствие воина. За спиной с удушливым шипением закрылась дверь. Первым делом Ансгар положил украшенный священными письменами болтер на алтарь. Затем поставил шлем, который нёс подмышкой. Взял тонкую хромированную свечку и зажёг две больших, что стояли в оловянных держателях на алтаре по обеим сторонам от покрашенного эмалью триптиха. Люминесцентные сферы переключились на мягкое освещение.
Астартес мускулистой рукой приподнял висевшую на шее цепь и поцеловал чёрный металлический крест Храмовников. Затем, почти не задумываясь, словно приготовился заранее, опустился на колени. В то время как рыцарь стоял, склонив голову перед маленьким, посвящённым примарху алтарём, свет свечей на коротко подстриженных светлых волосах стал похож на ореол, на мгновение окружив голову желтоватым нимбом. Поклонившись священным изображениям, Ансгар посмотрел на триптих, который защищало собственное небольшое энергетическое поле. Улучшенные чувства позволяли слышать тихий шум работы стазисного генератора укрытого внутри гладкого гранитного алтаря и обонять запах озона потрескивающего в сухом переработанном воздухе корабля.
На трёх секциях священной реликвии были представлены три самых почитаемых Чёрными Храмовниками личности. В центре располагалось богато украшенное изображение Императора на Золотом троне. Его святое сияние омывало устремлённые вверх лица верующих, и вызывало блаженный экстаз.
На левой откидной створке нарисовали примарха, чьё генетическое наследие соединено с Ансгаром на молекулярном уровне, как и с каждым посвящённым боевым братом и перспективным неофитом. Рогал Дорн — примарх Имперских Кулаков одет в жёлтую броню с изображением чёрной сжатой перчатки. Такие же цвета и геральдику сейчас носит одноимённый орден. Первый основатель не только Чёрных Храмовников, но и Багровых Кулаков и только Архивиум Астартес ведомо скольких ещё орденов. Дорн стоял широко расставив ноги и прижимая болтер к нагруднику доспеха, звёздное небо за ним в левом верхнем углу было похоже на небеса древней Терры.
Последняя фигура, выполненная рукой давно почившего художника с величайшим мастерством и почтением, с таким же скрупулёзным вниманием к деталям, как и у предыдущих портретов, принадлежала облачённому в чёрную броню Сигизмунду — первому верховному маршалу Чёрных Храмовников, который начал величайший среди Адептус Астартес крестовый поход в истории Империума. Десять тысяч лет минуло с этого знаменательного события, и орден продолжает крестовый поход во имя чести и Императора. Рыцари повсюду несли Его праведное воздаяние, месть и гневный суд врагам человечества, ибо само присутствие недругов пятнало лик величественного Империума.
Ансгар оставаясь на коленях начал читать молитву Священной просьбы. Песнопение очищало разум от посторонних мыслей, бесполезных эмоций и помогало сосредоточиться на предстоящей высадке на планету. Храмовник открыл сознание для любой воли Императора.
Во время молитвы рыцарь чувствовал, как разум реагирует на психические колебания и импульсы, что отражаются от плиток пола и стен кельи, а исходят от каменного алтаря. Психические воспоминания божественного святилища несли свидетельства бесчеловечных жестоких смертей множества служивших ордену душ: посвящённых боевых братьев, адептов, слуг. Ансгар в очередной раз болезненно переживал их потерю, разделял их мучительную агонию — воспоминания смела волна скорби и вины за…
… Зал героев. Замок ордена на Солемне.
Звуковая волна сотрясла могучую крепость и прогремела далеко за горами подобно раскату грома. Каменная пыль и известковый раствор посыпались вниз с огромной, сложенной из древних каменных блоков стены. Храмовник ощутил, как под ним зашатался пол — плиты ломались и вздымались, словно расколотые льдины.
Второй грохочущий рёв раздался уже над головой и сотряс замок до самого основания. Жгучее копьё изумрудной лазерной энергии уничтожило витраж — разлетающиеся стёкла испарились от раскалённого, словно солнце, луча — и распылило большую каменную трибуну. Лазерный заряд зазмеился к центру колонного зала, в огненных вспышках плавя плиты в магму. Ударная волна расколола тёсаные камни, что обрамляли окна, и разбила одну из многочисленных резных мраморных плит с именами воинов, которых посвятили в Храмовники в замке и которые отдали жизни в крестовых походах.
Обломки падали рядом с рыцарем, подобно метеоритам. На месте высоких как титан ворот появились оранжево-фиолетовые очертания — Ансгар устремился в их сторону.
Тёмно-фиолетовое небо почернело. Опускалось что-то огромное и ужасное. Громадина размером с айсберг и усеянная орудиями, словно кактус колючками, во время приземления подняла звуковую волну, которая сбила с ног всех вокруг.
Астартес пошатнулся — боль в ушах была столь сильной, что хотелось кричать. Стиснув зубы, он продолжил идти вперёд, сервомоторы доспеха увеличили обороты, облегчая продвижение. Давление отдавалось в теле так, как будто Храмовник оказался на планете штормов Индре во время урагана. Он чувствовал, как броня давит на напряжённые мышцы и был уверен, что видит микротрещины и линии разломов в местах, где раскололся чёрный керамит.
С воем жаркая волна перегретого воздуха захлестнула замок. Ансгар приготовился к последствиям взрыва, инстинктивно вскинув руку, чтобы прикрыть визор шлема. Он ощутил стремительное повышение температуры, как будто ветер дул из самого ада. Услышал, как растворялась, пузырилась и шипела краска на доспехе — затем быстро вспыхнула и испарилась. На ретинальном дисплее замигали предупреждающие красные руны, шлем треснул от жара взрывной волны, коварный пылающий воздух проник внутрь, ослепил рыцаря, и мозги внутри черепа закипели…
