Аарон Дембски-Боуден - Хельсрич
Арамас кивнул в благодарность и воззрился на Яррика немигающими глазами.
— Почему вождь зеленокожих с легкостью уничтожит величайшее поле битвы последней войны? Нет, нашим силам, напротив, следует всячески оберегать Гадес и быть готовыми защитить улей от самой мощной атаки.
Одобрительный шепот пронесся сквозь ряды собравшихся. Приободренный Арамас улыбается Яррику.
— Мы Избранные Императора, смертный. Мы его Ангелы Смерти. У нас столетия боевого опыта, если их сравнивать с твоими смертными командирами.
— Нет, — раздается вдруг другой голос, рычанием вырывающийся из вокса шлема.
Я замираю, когда герольд вновь трижды ударяет посохом.
— Мы представляем брата-капеллана Гримальда, — произносит он, — реклюзиарха Черных Храмовников.
Гримальд кивнул собравшимся. Люди и Астартес, более сотни, стояли вокруг громадного стола в переоборудованном зале, который прежде использовался для каких-нибудь унылых театральных представлений. Изобилие цветов, геральдической символики, разнообразных униформ, полковых знаков и экипировки. Генерал Куров стоял возле комиссара, едва ли не буквально опираясь на Старика.
— Ксеносы думают не так, как мы, — промолвил Гримальд. — Зеленокожие придут на Армагеддон не ради мести и не для того, чтобы обескровить нас за прошлые поражения. Они идут единственно ради радости насилия.
Яррик, похожий на скелет, обтянутый бледной плотью и одетый в темную форму, молча рассматривал рыцаря. Арамас ударил кулаком по столу и ткнул пальцем в сторону Храмовника. Мгновение, на которое воцарилась смертельная тишина, Гримальд размышлял, не стоит ли выхватить пистолет и убить наглеца прямо на месте.
— Тем весомее мое мнение! — почти прорычал Арамас.
— Отнюдь. Ты проверял то, что осталось от улья Гадес? Это руины. Там не за что биться, нечего защищать. Великий Враг знает это. И он знает, что имперские силы оставят там не более чем символическую защиту и отступят, чтобы защищать ульи, за которые стоит сражаться. Вот почему вождь орков скорее уничтожит Гадес с орбиты, чем станет его штурмовать.
— Мы не можем позволить этому улью пасть! Это символ решимости человечества! Со всем уважением, капеллан…
— Довольно, — произнес Яррик. — Сохраняйте спокойствие, брат-капитан Арамас. Гримальд говорил мудро.
Реклюзиарх склонил голову в знак признательности.
— Я не буду молчать по приказу смертного! — прорычал Арамас, но противостояние было не в его пользу. Яррик просто воззрился на капитана Астартес. Через несколько мгновений Арамас перевел глаза на гололитическое изображение окрестностей улья. Яррик же повернулся обратно к собравшимся, его человеческий глаз смотрел цепко и колюче, а аугментированный протез поворачивался в глазнице, словно фокусировался на лицах перед ним.
— Гадес не продержится и недели, — повторил он, на этот раз качая головой. — Мы должны покинуть улей и распределить силы на мощные бастионы. Это не Вторая Война. Та, что грядет, будет очень сильно отличаться от опустошавших планету прежде. Другие ульи должны быть усилены многократно.
Он на мгновение замолчал, чтобы прочистить горло, и закашлялся сухим, тяжелым кашлем. Когда приступ прошел, Старик улыбнулся, но улыбка не смягчила его суровые черты.
— Гадес будет пылать. Мы дадим бой в другом месте.
При этих словах генерал Куров выступил вперед с инфопланшетом.
— Нам придется разделить командование, — вдохнул он и продолжил: — Флот, который будет осаждать Армагеддон, чересчур велик.
Разразился целый шквал язвительных замечаний. Куров перенес их с ледяным спокойствием. Гримальд, Хельбрехт и Баярд тоже были среди тех, кто не проронил ни слова.
— Выслушайте меня, друзья и братья, — со вздохом продолжил генерал. — И поймите. Те из вас, кто настаивает, что эта война — очередной малозначительный конфликт, обманывают себя. По текущим оценкам, у нас в субсекторе Армагеддон более пятидесяти тысяч Астартес и в тридцать раз больше имперских гвардейцев. Но этого все равно недостаточно, чтобы обеспечить победу. В лучшем случае линейный флот Армагеддона, орбитальная защита и корабли Астартес, остающиеся в космосе, смогут сдерживать врага от высадки войск на планету только девять дней. И это по самым оптимистичным прогнозам.
— А в действительности сколько? — спросил воин Астартес, чей серый доспех Космических Волков был украшен белым волчьим мехом. Чувствовалось, что ему хочется метаться по залу, словно дикому зверю по клетке.
— Четыре дня, — произнес Старик с мрачной улыбкой.
В зале воцарилась тишина, которой не преминул воспользоваться Куров.
— Адмирал Пэрол, командующий линейным флотом Армагеддона, изложил свой план и загрузил его в тактическую сеть, чтобы все командующие могли с ним ознакомиться. Как только война на орбите будет проиграна, случись то через четыре или девять дней, наш флот отойдет от планеты. С этого момента Армагеддон станет беззащитным, если не считать те силы, что останутся на поверхности. Орки будут спокойно приземляться, когда и где пожелают.
— Адмирал Пэрол с оставшимися кораблями начнет партизанскую войну, атакуя вражеские суда на орбите.
— Кто будет руководить кораблями Астартес? — вновь подал голос капитан Арамас.
Последовала очередная пауза, прежде чем комиссар Яррик кивнул через стол в сторону группы воинов в угольно-черных доспехах:
— Учитывая старшинство и компетентность его ордена, верховный маршал Хельбрехт из Черных Храмовников возьмет на себя командование флотами Астартес.
Вновь поднялся гул, так как несколько командующих Астартес претендовали на то, чтобы эта должность досталась им.
— Мы должны остаться на орбите? — Гримальд наклонился поближе к своему сюзерену и озвучил интересовавший его вопрос.
Капеллан окинул зал взглядом, рассматривая офицеров сотни разных сил.
«Я ошибался, — подумал он. — Я не умру в этом мире напрасно». Он отдался горячему и неудержимому порыву, столь же реальному, как поток адреналина, хлынувший через оба сердца.
— «Крестоносец» вонзится, словно копье, в самое сердце вражеского флота. Верховный маршал, мы можем уничтожить зеленокожего тирана прежде, чем он успеет ступить на поверхность этого мира.
Хельбрехт оторвал взгляд от старого комиссара. Он повернулся к Гримальду, темные глаза пытливо изучали череп маски.
— Я уже говорил с другими маршалами, брат мой. Мы должны оставить контингент на планете. Я возглавлю Крестовый Поход на орбите. Амальрих и Рикард поведут войска в Пепельные Пустоши. Остается защитить и те города-ульи, где еще не присутствуют Астартес.
Гримальд покачал головой:
— Это не наша обязанность, мой сеньор. И Амальрих, и Рикард вели гораздо более крупные кампании. Ни один из них не будет в восторге от ссылки в грязный промышленный улей, пока его братья ведут славную войну в небесах. Вы покроете их позором.
— А еще, — неумолимо продолжил Хельбрехт с каменным лицом, — должен остаться командующий.
— Не надо. — У рыцаря кровь заледенела в жилах. — Не делайте этого.
— Уже сделано.
— Нет, — выдохнул Гримальд, каждой клеткой своего существа имея в виду именно это. — Нет.
— Решение уже принято, Гримальд. Я знаю тебя, как знал Мордреда. Ты не откажешься от такой чести.
— Нет, — повторил Гримальд достаточно громко, чтобы привлечь внимание присутствующих.
Хельбрехт ничего не ответил. Гримальд подошел ближе:
— Я раздавлю черное сердце Великого Врага в своей руке и священным огнем обрушу его нечестивый флагман на поверхность Армагеддона. Не оставляйте меня здесь, Хельбрехт.
— Ты не откажешься от этой чести, — сказал верховный маршал. И его голос оставался таким же ледяным, как лицо.
Гримальд не хотел больше участвовать в этих делах. Даже хуже, он знал, что был здесь не нужен. Он отвернулся от гололитического стола, потому что там начали обсуждать тактику обороны на орбите.
— Подожди, брат. — В голосе Хельбрехта звучала просьба, а не приказ. А потому легче было не подчиниться.
Гримальд покинул зал, не произнеся больше ни слова.
В названии места их назначения сквозила мрачность. Типичная для этого мира. Хельсрич…
— Кровь Дорна, — с чувством выругался Артарион. — Ну и видок.
— Он… громадный, — прошептал Неровар.
Четыре «Громовых ястреба» мчались по зеленоватому небу, запятнанному ядовито-желтыми облаками, которые разрывались на части при их приближении. Из кабины ведущего челнока шесть рыцарей смотрели на город внизу.
Четыре десантно-штурмовых корабля, ревя двигателями, одновременно сменили курс, грациозно облетая один из самых высоких промышленных шпилей. Синевато-серый, подобно тысячам других, он изрыгал в грязное небо жирный дым.
