Аарон Дембски-Боуден - Ловец душ
Роллумос принялся вычислять принадлежность Астартес. Крылатый череп. Зигзаги молнии на доспехах. Стремительная и свирепая атака: болтерные снаряды и удары клинков разрывают драгоценную аугментическую плоть скитариев.
Повелители Ночи. Не оптимальный вариант.
Когда Роллумос направил подкрепления туда, где приземлилась ближайшая капсула со своей неприятной начинкой, первые сожаления лишь начали возникать. Они достигли пика — и внезапно оборвались — ровно через семь минут и девять секунд.
— Цель уничтожена, — передал Узас Первому Когтю. — Враг убит.
Он даже не запыхался.
Узас поднял железную голову Роллумоса в одной руке, словно дикарь, похваляющийся черепом поверженного врага. Техногвардейцы шарахнулись прочь от его торжествующего воя.
— Кто следующий? — спросил Кирион.
До остальных донесся грохот оружия, молотящего о его доспехи.
— Меня уже это достало.
— Капитан скитариев Тигриф, — ответил Талос. — Ищите стяги. Дальше к северу.
Первый Коготь вернулся на «Завет крови» девятью часами позже.
Септимус и Октавия ждали их в ангаре. Оба смертных надели униформы слуг легиона. «Громовой ястреб», вернувший Астартес на орбиту, звался «Сумеречный» — единственный транспорт десятой роты, оставшийся на лету. Два других взвода высадились первыми. Первый Коготь спускался по трапу последним, и Октавия при взгляде на них тихонько выругалась.
Почти десять часов непрерывного боя на передовой не прошли для Астартес даром. Рука Кириона висела неподвижно — торопливо сделанный протез не выдержал жестокого напряжения битвы и отказал несколько часов назад. Ксарл практически лишился своей коллекции черепов — от нее осталось лишь несколько осколков кости, уныло покачивающихся на уцелевших цепях. Доспехи Узаса и Меркуция были сильно повреждены: лазерные лучи пропахали черные борозды в керамите и рассыпали уродливые ожоги; на других участках брони огромные топоры и цепные лезвия оставили следы своих зубов.
Адгемар был без шлема, а лицо его расчертили кровавые порезы, уже покрывшиеся коркой и заживающие под влиянием усиленной физиологии Астартес.
Талос вышел из «Громового ястреба» последним. Имперский орел на его нагруднике, и без того оскверненный, подвергся дальнейшим надругательствам. Одно крыло отсек удар клинка, так что оно теперь торчало в стороне от остального, а оперение цвета слоновой кости сменилось угольно-черным, — по предположению Септимуса, здесь не обошлось без огнемета. Правая рука Талоса окостенела и не двигалась. Похоже, перчатка окончательно отказала, и при ремонте потребуется немалая осторожность.
Септимус сразу отметил две вещи. Во-первых, починка доспеха будет делом нелегким. При виде второго слуга покрылся холодным потом.
— Где его болтер? — спросила Октавия.
Она тоже заметила.
— Я потерял его, — ответил Талос, проходя мимо с воинами Первого Когтя.
— Куда вы идете, господин? — окликнул Септимус.
— Мне надо повидать техножреца и капитана десятой роты.
Делтриан лично занимался Малкарионом.
Повреждения, полученные жрецом во время нападения на Зал Памяти, были почти полностью устранены. И все же несколько сервомоторов в суставах верхней части тела техноадепта работали на половинной мощности — их системы еще не успели опробовать на полном ходу.
Хотя Делтриан и мучился потаенным стыдом, проявляя такую чисто человеческую слабость, он проклинал Враала всякий раз, когда непослушное тело причиняло ему неудобство при ходьбе и работе.
Техножрец и несколько его сервиторов работали над корпусом дредноута. Они паяли, подкручивали крепления, ставили заплаты и возвращали форму погнувшейся броне. По Залу Памяти носилось гулкое эхо.
Талос официально поприветствовал Делтриана при входе в зал, но для беседы с древним воителем переключился на вокс.
— Прости мою грубость, техножрец, — сказал Астартес, вновь надевая шлем. — Мне надо слышать во всем этом грохоте.
Делтриан поклонился в ответ. Священный техосмотр должен быть громким согласно традиции. Эти звуки складывались в хвалу Богу-Машине.
— Капитан, — обратился Талос по воксу.
— Я уже не капитан. Говори, Ловец Душ.
— Равнины наши.
— Они станут отличной зоной высадки. Осада начнется на рассвете.
— Времени в обрез. Даже если мы возьмем город за неделю…
Талос замолчал. Малкарион знал обо всем не хуже его. До прибытия Кровавых Ангелов оставалось меньше трех недель.
— Псайкеры Абаддона все еще уверены в своих предсказаниях?
Талос фыркнул:
— Абаддон сам мне сказал, что в последнее время они слишком часто его подводят.
— Тогда почему он им доверяет?
Раздражение — и сомнение, как с чувством неловкости заметил Талос, — прорезалось в голосе Малкариона. Он пришел из той эпохи, когда легионы практически не терпели появления псайкеров в своих рядах. Подобных выродков либо изгоняли со службы, либо сурово натаскивали и держали в узде, не полагаясь на них в планировании боевых операций.
— Он работает с тем, что есть. К тому же астропаты флота подтверждают прогнозы.
— Крастиан тоже?
— Крастиан мертв, сэр. Убит шестьдесят лет назад. С тех пор у нас на борту нет астропата.
— Возможно, к лучшему. Псайкеры. Они мутанты и не заслуживают доверия.
— Астропаты на борту «Охотничьего предчувствия» согласны с псайкерами Абаддона. Имперские подкрепления еще в неделях пути отсюда.
— Хм.
— Как прошла ваша первая битва, сэр?
Малкарион уже несколько раз отвечал на этот вопрос. Сразу после возвращения на «Завет» ему принялись досаждать посетители: воины из разных отделений приходили выразить уважение и расспросить о ходе наземной операции.
— Великолепно, брат. Кровь, оросившая мой доспех… Восторг, порожденный гибелью множества врагов под огнем моей пушки и ударами кулака… Когда мы захватим этот мир во имя нашего отца, это станет величайшим триумфом.
Талос улыбнулся. Что-то слабо верится.
— А теперь скажите мне правду.
Сервиторы, работавшие над огромным корпусом Малкариона, замерли на секунду, когда дредноут издал протяжный скрип.
— Без радости. Без огня. Без жизни.
— Вы сердитесь на меня за то, что я разбудил вас?
— Если бы я сердился, брат, ты был бы уже покойником. Я стер бы тебя с лица земли так же, как стер этого презренного Чернеца Враала. Никогда его не любил.
— Его никто не любил.
— Я просто не понимаю, зачем я вам понадобился. Вот и все.
Талос некоторое время обдумывал ответ.
— Вы понимаете, какое впечатление производит на меня ваш голос, сэр? На всех нас? Как он колеблет воздух, подобно грому, и вырывается из вокса звуком победного горна?
— Я не глуп, мальчик. Я прекрасно вижу, как вдохновляет вас моя нынешняя форма. Но я мертв, Талос. Это правда, и только она имеет значение.
— Ночью мы добились достойной победы. Никто не погиб. Через три часа мы снова высадимся на планету. На рассвете крепость-фабрика падет.
— И я сделаю вид, что мне не все равно. Не беспокойся.
— Я слышал, как вы воодушевляли Девятый и Десятый Когти на поле боя.
— Все, что я делал, — это безостановочно убивал и орал на врагов.
Из глубин дредноута донесся еще один скрипучий звук.
— Что это?
— Мой загрузчик боеприпасов, — солгал Малкарион.
На самом деле так звучал смех его нынешнего колоссального тела.
— А теперь обойдемся без формальностей, Ловец Душ.
— Я вполне бы мог обойтись без того, чтобы вы называли меня этим именем, сэр.
— И ты полагаешь, что я намерен считаться с твоими желаниями? Я Малкарион Возрожденный, а ты всего лишь апотекарий, вообразивший себя командиром.
— Очко в вашу пользу, — улыбнулся Талос.
— Достаточно пустой болтовни. Зачем ты здесь? Что тебя беспокоит?
— Я потерял свой болтер.
— Хм. Возьми мой.
— Возьми мой? — расхохотался Талос. — Так-то вы проявляете уважение к реликвиям легиона?
— Мне он явно больше не понадобится.
Боевая машина подняла и опустила стволы автопушки. Два сервитора, занятые их проверкой, издали тревожные сигналы ошибки.
— Извините, — вслух громыхнул дредноут.
Делтриан, скелетообразный и предупредительный, как всегда, поклонился:
— Все в порядке, господин.
— Отлично.
Малкарион снова перешел на вокс:
— Продолжай, Талос.
— У меня было видение, сэр.
— Вряд ли это способно меня удивить.
— Но оно отличается от других. Оно… ошибочно. По крайней мере отчасти. События происходят не так. С первой секунды, когда я пробудился, все в нем показалось мне сомнительным. Как будто кто-то нашептал мне во сне ложь. Узас из Первого Когтя, убивающий Кириона. И теперь, когда планета готова пасть, я начал сомневаться во всем остальном. Фаровен не погиб, хотя я видел его смерть.
