Анатоль Нат - Приключения Димки Петрова...

Впрочем, их самих нечестность при расчётах никогда не останавливала. Поэтому, когда они полностью получили оговоренную треть, лишь выучка прошедших не одну схватку вояк помогла им не показать насколько они были удивлены. Судя по их первой реакции, честные расчёты в конце пути между компаньонами в их практике случались не часто.

Что не укрылось от внимательно взгляда Димона, сделавшего себе зарубку в памяти на будущее — никогда не доверять любым их клятвам.

Больше уже ничто не задерживало на правом берегу, и сразу же после окончательного дележа добычи, Димон отдал приказ грузиться. Нудный холодный осенний дождик, заморосивший с самого утра, не располагал к долгим проводам и задержкам, торопя побыстрей убираться домой. Да и постоянное постороннее внимание к ним на этом берегу заставляло всё время быть настороже, ещё больше усиливая накопившуюся усталость.

Эпопея этого года на Правобережье для него заканчивалась.

— Дима, я давно хотела тебе сказать…

Вечер, холод, мокрота, грязь, в которой за прошедшие дни вывалились все по уши, не настраивали на лирический лад, и Димон в раздражении обернулся.

Незаметно подошедшая к нему амазонка осторожно тронула его за рукав.

— Постой, Дим, надо поговорить.

Димон холодно смотрел на подошедшую к нему женщину.

Чуть в стороне от неё держался словно невзначай оказавшись рядом Васька с небрежно закинутым на плечо кавалерийским карабином. И рядом держалась ещё одна пара егерей, старательно изображавшая какую-то возню в стоящем неподалёку фургоне с откинутым задним бортом, откуда выглядывал тонкий ствол ручного пулемёта.

Мрачно окинув взглядом собравшуюся у него за спиной толпу, Димон сердито чертыхнулся. Ещё одно неоконченное дело.

После того как к ним присоединились три сотни амазонок и взяли на себя внешнюю охрану всего каравана, Димон с "Лией" ни разу с тех пор так и не говорил. А надо было.

Количество странностей, происходящих вокруг его жены уже зашкаливало за все разумные нормы, а объяснения до сих пор он так никакого и не получил.

После того дня, как к ним присоединились амазонки, между ними словно чёрная кошка пробежала. И хоть ни тот, ни другой ни слова друг другу не сказали, но напряжение между ними росло с каждым днём. И сегодня, похоже, назревший гнойник должен был прорваться.

— "Ещё только пары пулемётных броневиков тут по соседству не хватало и можно смело писать картину: "Гордая амазонка в стане врагов".

Не надо, — голосом смертельно усталого человека оборвал жену Димон.

Заканчивалась погрузка последних плотов и пришло время объясниться. Но как же этого не хотелось.

— Не надо, — устало повторил он.

Сил на объяснения с этой женщиной не было. Он давно уже ждал разрыва и по одному уже тону начавшей разговор женщины понял, что она ему сейчас скажет. Чуда не будет. Она остаётся здесь, на правом берегу.

Смертельная усталость напряжения последних месяцев тяжёлым грузом сразу навалилась ему на плечи. Хотелось здесь же лечь и больше не вставать. И спать, спать, спать.

Или…, Что уж тут было скрывать. Димон сейчас оборвал не свою жену, а чужого человека, сотника амазонок, женщину, которая всё это время его обманывала.

Тускло блестящие в петлицах знаки отличия сотника пограничной стражи Амазонии, второго её легиона, притягивали взгляд и чётко расставляли акценты по своим местам.

Низкие, набухшие влагой дождевые тучи над головой, ледяной ветер с реки и противная морось в лицо усиливали мрачное настроение. Желания разговаривать не было никакого. У Димона было странное чувство дежавю, словно он уже один раз когда-то проживал этот момент.

Вот так же он когда-то стоял на берегу большой реки, и вот также суетилась рядом толпа народа, нагружая камышовые плоты хабаром для переправки на тот берег. И также надо было прощаться. Только теперь уже с дорогим тебе человеком

— Я всё знаю, — отвернувшись, тихо проговорил он.

— Что всё? — не менее тихо донеслось в ответ.

— Что ты никакая не Лия и не Лэя, а их сестра Лая. Третья сестра из тройняшек. И тоже с именем из трёх букв на "Л". Та самая, про которую они много чего говорили, но ни разу так и не показали, — грустно усмехнулся Димон. — И которая, как оказывается, меня всё это время обманывала, представлявшись чужим именем.

— Я не обманывала, — тихо прошелестела Лая одними губами. — По крайней мере, не во всём, — запнулась она. — И не всегда, — подняла она голову, буравя его горящим взглядом.

— Да ну? Может, напомнишь мне, в чём именно? Хотя бы — когда это мы с тобой познакомились? — стараясь скрыть раздражение проворчал Димон. — Если только постель можно назвать знакомством.

— В прошлой жизни, — тихо откликнулась Лая, вдруг неожиданно тепло улыбнувшись слабой робкой улыбкой. — Когда наше официальное посольство приезжало к вам в город на переговоры по выкупу пленных. Тогда мы и увиделись с тобой в первый раз. Правда, тогда ты так ничего и не заметил.

Подумаешь, какая-то невзрачная молодая девчонка из вражеского посольства. Внешне не яркая, как некоторые, не богатая, никакая. Третья безродная сестра. Сирота, мышь серая. Кто на такую обратит внимание, — со скрытой горечью проговорила она.

— Точно, постель знакомством можно не считать, — разозлился Димон. — Перепихнулись с мышкой и адью. Мимо пробежала, хвостиком махнула.

"Вот, значит как. Значит, тогда ему точно ничего не показалось. Выходит действительно была у него тогда связь ещё с одной женщиной, а не только с двумя его жёнами, не смотря на то что те обе старательно тогда уверяли его в обратном. Значит, тогда они действительно подсунули ему в постель третью свою сестру, как он одно время и предполагал".

Вот три прохиндейки, — вдруг почему-то совершенно беззлобно выругался Димон. Злиться на своих девчонок он почему-то совершенно не мог.

Выходит, трофейщик был прав, — задумчиво пробормотал он.

"Блин, — холодок пробежал по спине. — А трофейщик выходит что не ошибся. Это я чего-то недопонял. Значит, у меня действительно шестеро детей".

"А ещё это значит, что за мной, также как и за Сидором внимательно следят, отслеживая каждый мой шаг, — мрачно подумал Димон. — Оп-па-па. Плохо. Всё это очень плохо. С чего это я-то удостоился такой сомнительной чести. Сидор то понятно, он влез не в своё дело, баронство жены на собственную шею повесил, и с ним всё ясно. А меня-то чего пасут? Неужто с ним на пару? Зачем?

Или они на самом деле считают меня этаким удачливым сукиным сыном, которого нельзя ни в коем случае убивать, а надо только внимательно за ним следить, а потом отбирать то что он найдёт?

Это что? Амазонки — как местный аналог Головы со Старостой, только уже для Правого берега? Очередное доилово? Фигово.

Это я вообще без добычи останусь. Нет, конечно понятно, что периодически будут кидать кусок, другой, чтобы совсем не бросил промысел и не затосковал от безденежья. Не без того. А вот к большой, серьёзной добыче подпускать не будут. Типа того же Ведуна, что норовит отобрать самое вкусненькое, а тебе подсунуть оставшийся хлам. А будешь возмущаться, ещё и попеняют, что недоволен. Не нравится — гуляй дальше. Здесь вам не тут. Здесь иные есть, более достойные.

А это не есть хорошо, — ещё больше помрачнел он. — Удивительно, как с этой-то добычей проскочили.

Хотя. Тут-то как раз ничего удивительного.

Учитывая то, что осталось ещё на болотах Плато, достались нам сущие крохи. Да и от того треть, считай что уже хапнули. А вот действительно жирный кусок всё одно уйдёт амазонкам. Как действовать они теперь поняли. Так дальше и будут регулярно отщипывать от княжеской добычи по кусочку малому, но зато долго и плодотворно.

Если конечно князья не спохватятся и не наведут у себя порядок, — ехидно отметил он про себя. — А это вряд ли, учитывая то, сколько раз в году они там появляются, и как ведут дела.

И если я не ошибаюсь", — вдруг озадачился он.

— В чём? — донёсся до глубоко задумавшегося Димона голос женщины. — В третий раз тебя спрашиваю. В чём трофейщик был прав?

— В том, что у меня шестеро детей, — невозмутимо проговорил Димон, словно надолго и не замолкал в своих раздумьях.

Ведь, не зря же ты приезжала к сёстрам в наш город. Значит, детей собиралась завести.

Чувствовать себя быком осеменителем, Димону, при всех его многочисленных связях с разными женщинами, было весьма странно. И неприятно. Раньше женщины его в таком сугубом качестве осеменителя никогда не рассматривали. И не использовали.

— Скоро будет восемь, — со смешком донеслось до него. — Ты так старался, пока мы были вместе, что твои труды не пропали даром. У тебя ещё будут дети.

Собственно здесь я именно из-за них.

— То есть? — внимательно наконец-то взглянул на неё Димон.

Такой красивой Лаю он ещё никогда не видел.