Аарон Дембски-Боуден - Хельсрич
Почти целая минута ушла на то, чтобы управиться с колесом люка, но теперь жрец был исполнен энтузиазма, оказавшись почти у цели. Он прошел по освещенным красными огнями спиральным коридорам, избегая зал, где в могильной тишине стояли ряды скитариев.
Теперь движение титана было физически почти невыносимо. Асавана швыряло о стены и несколько раз сбивало с ног. Так близко к земле гравитационные стабилизаторы помогали мало. Все вокруг с тошнотворной силой сотрясалось каждые одиннадцать секунд, когда очередная нога соприкасалась с дорогой. Асавана вырвало, и он попытался не рассмеяться. Он старался держать равновесие, пробираясь по стальным костям в лодыжке шагающего гиганта-машины. Возможно, в конце концов, идея была не такой уж и великолепной.
И теперь настал черед самой трудной части плана.
Последний люк открывался в ярусной когтеобразной ступне титана, где были ступени для того, чтобы батальоны скитариев могли спускаться и подниматься, когда «Герольд Шторма» не двигался.
Высадка же с титана во время движения обещала быть… захватывающей.
Асаван рывком открыл крышку люка на скрипящих петлях, схватившись за ближайшие поручни и в ужасе наблюдая за землей. Он ждал, пока дверь окажется на уровне земли. Когда это произошло, тучный жрец побежал, чертыхаясь и сопя, по ступеням.
Нога с грохотом опустилась на землю, стряхнув Асавана. Он полетел на шоссе.
В нескольких метрах от него громадная военная машина подняла ногу, чтобы сделать следующий шаг. Визжа и не понимая, что делает, Асаван Тортеллий, тряся всеми подбородками, бросился наутек, подальше от поднимающейся ноги и ее неизбежного спуска. Последнюю часть дистанции он преодолел в прыжке, тяжело приземлившись.
Титан двинулся дальше, его ужасающие ноги все так же громыхали, а человек лежал на спине, судорожно хватая воздух.
Так закончилась наименее достойная высадка из титана «Император» за всю историю Империума.
Это было два дня назад.
С тех пор положение Асавана ненамного улучшилось, но, хвала Трону, он делал работу Императора.
Его путешествие по магистрали Хель (которое он решительно назвал «паломничеством») началось с довольно не вдохновлявшей ноты. Кое-как поднявшись на ватные ноги и отыскав ботинок, потерянный при падении, он отправился по широкой дороге, сжимая сумку с обезвоженными припасами и пакетами с электролитом.
Вне титана, который сейчас шагал куда-то вдаль, Асаван понял, какая мертвая тишина может царить в городе. Рев орудий и военных машин был приглушенным бормотанием и, казалось, доносился из других, далеких миров. Вокруг стояла такая тишина, что начинало звенеть в ушах.
Он сошел с шоссе и направился через торговый район, который сильно пострадал за несколько недель до этого. Раскуроченные танки — и имперские, и вражеские — усеивали центральную площадь, и вокруг каждого лежали тела. Красные мухи — жирные и крупные тропические насекомые, настоящая чума джунглей, — кишмя кишели здесь, одеялом накрывая тела погибших и пожирая их.
Жрец не был готов к запаху объятого войной города. На спине титана, возвышавшегося над полем битвы, он был далек от того, что принцепс, да благословит ее Император, называла «мерзким биологическим побоищем».
Запах был чем-то средним между смрадом скопившихся в большом количестве нечистот и вонью испорченной пищи. Его вновь вырвало в середине пути через площадь. Он заночевал в разбитой башне «Леман Русса». Танк был наполовину погребен в стене, которую и протаранил. Независимо от того, что случилось с экипажем, священник не собирался расследовать эту тайну. Его вполне устраивало, что их не было внутри — ни живых, ни тем более мертвых.
Когда он наконец уснул, ему снилось все, что он увидел в тот день. После трех часов сна, в котором появился каждый увиденный труп, Асаван попытался найти покой и потому углубился дальше в город.
На второй день он нашел первых выживших, заметив движение на нижнем этаже полуразрушенного дома.
Дрожащим голосом Асаван выдавил «Эй?», прежде чем понял, что, возможно, зовет одного из захватчиков. Звук быстрых удаляющихся шагов подбодрил его. Чужеземные твари не побежали бы прочь, услышав человеческий голос.
— Я пришел помочь, — позвал он.
Ответом было молчание.
— У меня есть еда, — священник попробовал другой подход.
Из-за груды мусора показалось перепачканное лицо, и на жреца уставился пытливый взгляд с прищуром.
— У меня есть еда, — повторил Асаван, на этот раз потише. Не делая резких движений, он снял со спины ранец и вытащил брикет в серебристой бумаге. — Обезвоженная еда. Но все равно это еда.
Оказалось, что лицо принадлежит женщине средних лет. Она покинула укрытие и подобралась ближе. Отощавшая, с громадными глазами, она двигалась с осторожностью до смерти перепуганного существа. Заговорить она сумела только с третьей попытки. Прежде чем слова сорвались с губ сухим шепотом, ей пришлось не раз прочистить горло.
— Ты жрец? — спросила она, все еще не приближаясь настолько, чтобы до нее можно было дотронуться. Едва подняв руку, она указала на его бело-фиолетовую мантию.
— Да. Бог-Император отправил меня к вам.
В этот момент она заплакала, и вскоре после этого они разделили скромный ужин в руинах ее жилой комнаты. Асаван спрашивал о ее жизни и перенесенных потерях. Прежде чем уйти от женщины часом позже, он убедился, что еды и воды ей хватит на несколько дней, и благословил именем Бога-Императора. Странно было совершать богослужение перед искренне нуждающимся, голодным и оборванным. Обычными его прихожанами были товарищи-клирики и машиноподобные скитарии, так что славившая Императора плачущая женщина оказалась совершенно новым и непривычным для него существом.
Это было странно, но хорошо.
Первая встреча Асавана Тортеллия с выжившим прошла хорошо. Он пошел дальше, и такие встречи повторялись весь следующий день и ночь. Однако на третий день жрец попал в переделку.
Небольшая группка оборванцев сидела вокруг костра из мусора, согревая руки, когда над кладбищем танков по магистрали Хель опустилась ночь. Асаван прочистил горло и, подходя, поднял руку в знак приветствия.
Выжившие быстро обернулись, вскидывая лазганы. Некоторые из них были в рабочих комбинезонах, забрызганных кровью и потемневших от грязи. Один носил форму Гвардии, массивный силовой ранец на спине и соединенный с ним кабелями лазган, который сейчас был направлен Асавану в лицо.
— Пожалуйста, больше не надо никаких сюрпризов, да? — солдат сплюнул на землю, его худое лицо явно выражало подозрение. — Я устал, замерз и меня уже тошнит отстреливать мародеров.
— Я не мародер.
— Я не удивлен таким ответом, ведь я только что сказал, как поступаю с вами.
— Я священник.
— Это объясняет мантия, — усмехнулся один из рабочих. — Андрей, думаю, он говорит правду.
— Священник, — повторил штурмовик.
— Священник, — кивнул Асаван.
Штурмовик опустил винтовку:
— А вот это точно сюрприз. Я Андрей, из легиона. Это мои друзья, те, кому повезло родиться в Хельсриче, а не в другом городке, защищенном получше.
Рабочие приглушенно засмеялись.
— Я Асаван Тортеллий, из «Герольда Шторма».
— Из богомашины? — хрипло рассмеялся Андрей. — Ты слишком далеко от своего шагающего трона, толстый жрец. Выпал и не смог забраться обратно?
Асаван пододвинулся ближе к огню и рабочие потеснились, чтобы дать ему место.
— Томаз Магерн. — Один из рабочих протянул руку жрецу. — Не обращайте внимания на Андрея, сэр. Он не всегда такой.
— Я всегда такой, какой нужно, — покачал головой штурмовик, и его темные хитрые глаза блеснули, отражая пламя. — О Трон, никогда еще я так не застывал. Нам всем еще повезло, что у нас до сих пор яйца не замерзли и не разбились.
— Рад тебя видеть, — пробормотал жрецу один из мужчин.
— Ага, — кивнул другой, и его голос был искренним, хоть он и не встречался глазами с пришедшим.
Асаван был тронут.
— Так мародеры? — спросил он. — Я правильно расслышал?
— Правильно, — выдохнул Магерн, пытаясь дыханием согреть руки прежде, чем протянуть их к огню. — Портовые рабочие. Дезертиры из ополчения и Гвардии. Здесь довольно погано. Они идут через жилые кварталы, крадут еду и вообще все, что могут отыскать.
— Могу я спросить, почему вы здесь?
Присоединившийся к группе Андрей покачал головой:
— Не будь таким подозрительным, святой отец. Мы не уклоняемся от исполнения долга. Мы просто забытые, потерянные в мертвом городе, пробираемся обратно к… к тому месту, где может оказаться линия фронта.
— У вас нет связи с Гвардией?
— Ха! Мне это нравится. Нравится ход твоих мыслей. Ты выпал из своего титана, толстяк. У тебя имеется вокс-связь, чтобы спросить совета у своих повелителей Механикус? Нет. Вот именно. Ты не был в порту, жрец. За последнюю неделю погибла добрая половина города. Гвардия разбита, и вокс сейчас лишь набор случайных помех. И если я прав, а я надеюсь, что ошибаюсь, то никто из имперских сил не в состоянии сейчас связаться с частями в остальных районах города.
