Елизавета Дворецкая - Щит побережья, кн. 1: Восточный Ворон
– …А когда Кар умер, он стал выходить из могилы и распугал всех, у кого была земля в округе. Теперь Торфинн один владел всем островом. А тем, кто был у Торфинна в подчинении, мертвец никакого вреда не делал…
– …Ярко светила луна, и густые облака то закрывали ее, то открывали. И вот, когда Глам упал, луна как раз вышла из-за облака, и Глам уставился на Греттира. Греттир сам говорил, что это был один-единственный раз, когда он содрогнулся. И тут на него нашла такая слабость, от всего вместе – от усталости и от пристального взгляда Глама, – что он был не в силах занести меч и лежал между жизнью и смертью. А Глам, превосходивший бесовской силой всех других мертвецов, сказал тогда вот что…[37]
– Сказал бы нам кто-нибудь, что со всем этим делать! – бормотали домочадцы, поеживаясь и поглядывая на стены дома, за которыми бродил, быть может, в эти самые мгновения другой мертвец. – Хорошо было Греттиру! Глам, конечно, был сильнее всех мертвых, но и Греттир был сильнее всех живых! А где нам взять Греттира?
– Наш хёвдинг, конечно, доблестный воин…
– Но что-то я плоховато представляю…
– Да-а…
Домочадцы любили Хельги хёвдинга, но вообразить его борющимся с мертвецом и правда не получалось.
– Был бы дома Даг! – вздыхала Хельга. Она вспоминала брата, каким он видела его в день ложного нападения – высокого, сильного, в кольчуге, в шлеме и с мечом, похожего на юного бога. Если бы он был здесь, то она не боялась бы ничего, пусть бы хоть целая толпа мертвецов каждую ночь топталась во дворе!
– Сохрани нас богиня Фригг! – воскликнула Троа. – Уж не хочешь ли ты сказать, что послала бы брата биться с мертвецом!
– Послать надо было бы того, кто его так плохо убил! – сказала фру Мальгерд.
И все закивали:
– Верно, верно! Вальгард – берсерк, он бы живо с ним расправился! Берсерки ничего не боятся! Сумел убить один раз, сумел бы и другой! И лошадь-то… С него-то все и началось! Он заварил эту брагу, ему бы первому ее и пить!
– Что вы на меня уставились! – огрызнулась Атла, на которую мигом устремились десятки взглядов. – Уж конечно, Вальгард бы в два счета справился с мертвецом! Он одолевал и не таких! Видели бы вы, что тогда творилось на Седловой горе! Но ведь хёвдинг сам сказал, чтобы Вальгард плыл с Дагом! А если среди вас другого такого нет, то я не виновата!
– Кто не спрятался, я не виноват! – буркнул Равнир.
– Что теперь говорить! – заметил Ингъяльд. – Вальгарда тут нет, и Дага нет…
– И Брендольва, и Рамбьёрна, и Лейпта! – подхватило множество унылых голосов. – И Арне Бычка…
В самом деле, Хравнефьорд заслуживал сочувствия. Все молодые и отважные герои его покинули: одни отправились к конунгу Вильмунду, другие – к конунгу Стюрмиру. Остались только женщины, старики и те, кто не имел особой склонности к ратной славе.
Но мертвец не желал с этим считаться. Как-то вечером, дней через пять после его появления в усадьбе Хринга, Хельга в густых сумерках вышла из дома вместе с Сольвёр и Скветтой. Путь их лежал не так уж далеко – перед сном уместно навестить некое строение, которое обычно располагается на заднем дворе в самом углу. Низкое серое небо уже накрыло землю облачным одеялом, но завистливый ветер все тянул его на себя и тянул, облака бежали быстро, и луна то появлялась, то исчезала, точь-в-точь как в саге о Греттире. Позади большого дома Хельга остановилась, подняла голову. Облака вокруг луны летели стрелой. Должно быть, там наверху дул очень сильный ветер. И как же холодно было бедной луне!
Тишину двора прорезал истошный крик Скветты. Вздрогнув, Хельга обернулась: прямо из-за угла отхожего места, до которого им оставалось шагов десять, торчала голова с горящими бессмысленными глазами. Так близко! Факел выпал из руки Сольвёр, зашипел в размякшем грязном снегу и погас. Хельгу пробила ледяная молния, и она застыла, не в силах шевельнуться. Мысли лихорадочно метались: она ведь знала о мертвеце, была почти готова к его появлению, знала, что нужно скорее бежать… Но нет сил сойти с места, и надо было позвать с собой кого-то из мужчин. Ведь хотела же, Стольт сидел возле самой двери… Услышит… Великий Один! Ни с места… Горящий взгляд мертвеца заворожил ее, как в саге о Греттире. Холод заливал жилы, в груди что-то сжималось, и ужас рос и поднимался к горлу… Мертвец темной громадой выдвинулся из-за угла; Скветта, бывшая к нему ближе всех, судорожным усилием вытолкнула из себя воздух, но крика не получилось…
– Ах ты подлая тварь! Я тебе покажу! – вдруг закричал где-то позади сильный яростный голос и, точно теплая вода, оживил трех застывших девушек.
Мимо них промчалась Троа с занесенным поленом – толстая, неповоротливая, с белеющим во тьме покрывалом на голове, и застежки с бронзовыми цепями на ее груди звенели не хуже кольчуги валькирии.
– Ты чего сюда притащился, дохлая тварь! – возмущенно вопила она на бегу. – А ну пошел вон! Проваливай к Хель и ее пугай! Я тебе покажу трогать нашу девочку! Я тебе покажу! Ты у меня получишь!
С яростными воплями Троа подлетела прямо к мертвецу и с размаху ударила его поленом по голове. Раздался звук, как от удара о пустую, но твердую кость, мертвец взвыл низким и тупым голосом. Три девушки опомнились и с визгом бросились назад, к большому дому. Мертвец отшатнулся за угол, но Троа не отстала и устремилась за ним, осыпая градом ударов. Ее боевые крики, гул ударов, неясные низкие вопли мертвеца разносились по двору, мешаясь с топотом бегущих домочадцев. Пример Троа все усвоили с неимоверной быстротой: хирдманы неслись с мечами и копьями, работники – с палками, женщины с горшками и котлами. Град камней, поленьев, мисок, всякой тяжелой утвари обрушился на Ауднира, едва лишь он отскочил от Троа.
– Держи его! – вопили десятки голосов.
Большущий старый котел с драконьими головками на концах дужки, брошенный могучей рукой Орре управителя, попал в голову мертвецу и с ужасающим гулом наделся на нее, как бронзовый шлем. Под тяжестью котла Ауднир рухнул и втянулся в землю. Подбежавшие домочадцы замерли над пустым местом, держа в поднятых руках разнообразное оружие. Бронзовый котел лежал на земле днищем вверх, точно щит, которым Ауднир прикрыл свое бегство.
– Я тебе покажу! – напоследок пригрозила Троа, показывая котлу свое увесистое полено. Она тяжело дышала, пот градом катился по ее красному полному лицу, покрывало она сдвинула чуть ли не до затылка, вытирая ладонью лоб. – Это ж надо что придумал, поганец! – возмущалась она, еще не остыв после битвы. – Ладно бы полез в хлев, а то к нашей девочке!
– А он хорошее место выбрал для засады! – хохотнул Равнир. – Уж этого места и конунг не минует!
– А вы, девушки, со страху того… не намочили подолы? – осведомился Стольт.
Кто-то сдавленно хрюкнул в ответ, и в следующее мгновение вся толпа разразилась хохотом. Побросав камни и палки, люди сгибались от нервного напряженного смеха, утирали слезы рукавами, кашляли. Сольвёр рыдала, вцепившись обеими руками в рубаху, на груди Равнира и трясла его, точно требовала ответа. Хельга стояла молча, закрыв лицо руками и стараясь выдохнуть из груди давящий холод, который отступал понемногу, неохотно. Кто-то большой подошел к ней и бережно обнял за плечи; стремясь к человеческому теплу, Хельга прижалась к чьей-то груди.
– Не бойся, девушка! – прозвучал у нее над головой голос Ингъяльда. – С такой дружиной ты можешь ничего не бояться. Даже если сама Мировая Змея выползет из моря, твои люди сумеют тебя защитить. Вот, Троа первая. Скёгуль полена…[38]
Постепенно успокаиваясь, все потянулись назад в дом. Никто не понял, чего было в этом происшествии больше: страшного или смешного. Спать никто не мог, и чуть ли не до утра домочадцы сидели возле огня, обсуждая «сагу о битве с мертвецом».
– Так что, ты говоришь, Орре, Глам сказал Греттиру, когда луна осветила его страшные глаза? Как пройти к отхожему месту?
Глава 8
…Бальдр правой ратиС лосем влажных доловЛезвий лес получит……Коль клянется СтюрмирК нам не рушить дружбы.
Строчки из висы Наследника прочно сидели в памяти Дага, но он не посчитал уместным передавать их Стюрмиру конунгу. Он сказал только о том, что припасы и снасти в дорогу им доставят, но Стюрмир конунг, не изъявляя радости, угрюмо хмыкнул. Он по-прежнему не хотел верить ни единому слову слэттов. Что толку повторять уже известное? Поостыв от первого негодования, Даг решил, что у Стюрмира могут быть основания не верить здешним хозяевам. Стюрмир живет здесь гораздо дольше Дага и лучше понимает, чего стоят те или иные слова. Может быть, он сам напрасно поспешил поверить в дружбу Наследника. А впрочем, почему он не должен был верить? Даг не отличался подозрительностью и недоверчивостью: как многие честные люди, он считал честность естественной чертой всякого человека и ждал ее от других до тех пор, пока на опыте не убеждался в обратном. А Наследник чем-то нравился ему, и Даг был бы благодарен любому доводу в пользу его порядочности.
