Стив Паркер - Охотники на ксеносов: Омнибус
Позволь он флотским или наземной обороне Кьяро уничтожить «Македон», люди после этого навсегда заклеймят его и экипаж предателями или отступниками. Но, если он сможет собраться с духом и взять всё на себя, чтобы упредить и так неминуемое уничтожение, они поймут. Они поймут, что кто-то на борту корабля боролся до конца.
«Император Святой, лучше тебе оказаться настоящим».
Дозуа быстро вбил серию рун, отрубив корабельные системы аварийного управления и оповещения. Потом, с ухнувшим вниз сердцем, провёл пальцем по циферблату на экране, переводя варп-двигатели, которые уже зарядились на полную, в режим перегрузки.
«Шесть секунд. Было приятно полетать с тобой, старушка. Если есть жизнь после этого…»
— Внимание всем! Приготовиться к переносу в варп через пять, четыре, три, две, одну…
Взрыв варп-ядра и последующие взрывы, прокатившиеся сквозь «Македон», образовали в небесах Кьяро скручивающийся узел странного голубого света. Он продержался несколько минут. Жители Кьяро редко поднимали глаза к небу, но те, кто подняли, подивились небывалому явлению.
Никто и никогда так и не узнал, почему на самом деле взорвался корабль. Даже те, кто был на борту «Вентрии» и «Ультрикса», оказавшихся настолько близко, что взрывная волна ощутимо всколыхнула пространство вокруг.
Но своим последним деянием при жизни капитан Хигган Дозуа — в глазах многих никудышный, похотливый и приторговывающий наркотиками мошенник — спас жизни шестидесяти четырёх миллионов людей — всего населения планеты Мелнос.
По крайней мере — на время.
Глава 22
Те, кто думал, что после Второй присяги испытания на Дамароте станут легче, вскоре узнали, насколько сильно ошиблись. Объявили о распределении по командам — и тренировки возобновились почти сразу же. Сперва космодесантники с новым чувством порадовались усовершенствованному и переделанному снаряжению. Технодесантники и техновидцы Караула могли добиться такого, чего не мог никто другой. Улучшенный обмен тактическими данными и автоматическое картографирование в реальном времени; исключительно превосходные режимы ночного видения, которым достаточно малейшей крупицы света, чтобы отобразить всё вокруг кристально чётко; звукопоглощающее покрытие сочленений и приводов, которое снижает излишний шум доспехов почти на девяносто процентов, — и так далее, и тому подобное.
Но самым величайшим дивом, пожалуй, стал слой крошечных светочувствительных клеток, покрывающий всю видимую поверхность брони. Когда силовые доспехи оперативника работали в тихом режиме с полностью активированными системами малозаметности, эти клетки поглощали и воспроизводили отражённый свет, цвета и рисунок всего вокруг, позволяя носителю, как хамелеону, сливаться с окружающей средой. Эффект не был абсолютным, особенно — в движении, но всё равно это потрясало. Каррас ещё не видел ничего подобного. С таким снаряжением и вдобавок — с новым оружием, которое стало теперь доступно, новые члены Караула Смерти почувствовали себя практически неуязвимыми. Однако, когда начались настоящие испытания, быстро стало ясно, что, как бы ни было тяжело без доспехов, теперь — в доспехах — стало ещё тяжелее.
А Каррасу стало тяжелее вдвойне.
Старший библиарий принял решение лично представить его команде. Шагая по длинному, освещённому свечами коридору, Лохейн с Каррасом вели разговор о том, что было, и о том, что будет. Варп-подавитель Карраса подкрутили, вернув Призраку Смерти ограниченный доступ к силе, но совсем не сняли, как надеялся Каррас. Лохейн посоветовал набраться терпения. Как всегда, за этим стояли веские причины. Каррас уже столько раз слышал эти слова, однако смирился. Всё равно ничего не поделаешь. Теперь его доступ к архивам стал шире — и тем не менее, не раз при поисках он натыкался на глухую стену. Мигающий пикт-экран с надписью «Доступ запрещён: несоответствующий уровень допуска» оставался частым зрелищем, не вызывающим ничего, кроме ярости. Многие места великого кольца точно так же остались закрытыми, хотя и Великая костница, где хранились и выставлялись образчики мёртвых ксеносов, и Чёрный кенотаф, Поминальный зал Караула, были теперь открыты для него в то малое свободное время, что ему выпадало.
— И ты сможешь лично отбирать записи из архива сенсориума для сеансов своей команды в библиариусе, — говорил Лохейн. — Я бы порекомендовал выбирать всё время разное — по очевидным причинам.
«Потому что неизвестно, с кем нам придётся состязаться. А я даже не знаю, кому ”нам”».
Лохейн угадал мысли Призрака Смерти и сопутствующие им мрачные предчувствия.
— Ещё не было истребительной команды без личностных конфликтов, Лиандро. Это реальность, с которой все мы сталкиваемся рано или поздно. Наши родные ордены оставили в нас глубокий след. Они сделали нас теми, кто мы есть. Они сделали нас непохожими на тех, с кем рядом мы служим, надев чёрное. Этой непохожести нужно радоваться, а не презирать. Именно эта непохожесть делает убойные команды Караула Смерти такими уникальными, позволяет справиться с любой ситуацией, использовать элемент неожиданности и брать на вооружение непредвиденное. Хоть поначалу ты в этом усомнишься, но ты и твоя команда отлично дополните друг друга. Большинство распределений проводятся именно с таким учётом. Правда, в твоём случае дело обстоит немного… нетрадиционно.
Каррас встал и воззрился на Лохейна.
— Нетрадиционно?
Лохейн тоже остановился и повернулся. Выражение его лица было мрачным.
— Самое время сейчас тебе об этом сказать. Ты не будешь служить в Карауле Смерти, как служат другие, Лиандро. Инквизиция прямо запросила, чтобы твоя команда — только твоя — была направлена под непосредственное руководство куратора из Ордо Ксенос. Почему — мы не знаем.
Каррас раскрыл рот:
— Что?
— Такое бывает, хотя это скорее исключение, чем правило. Ордо Ксенос очень нуждается в наших услугах. Их сила — в разведке и хитрых уловках. Наша… Нашу ты знаешь. Мы преследуем общую цель. Взаимная польза от глубокого сотрудничества очень велика. Когда они просят, мы нечасто говорим «нет», — Лохейн замолчал, чтобы дать Каррасу усвоить сказанное. Затем добавил: — Сержант Караула Кулле сам был прикомандирован к куратору из Инквизиции. Если у тебя есть вопросы, спроси у него, хотя вряд ли он сможет многое рассказать открыто.
Каррас продолжал стоять, давая новостям уложиться в голове.
«Куратор из Инквизиции? Не нравится мне, как это звучит».
Психическое «я» колыхнулось — не предвещая настоящее предвидение, ибо он не обладал таких даром, но предупреждая, что это — дело огромной важности, что приписка к Ордо Ксенос сыграет огромную роль в его судьбе — к худу ли, к добру ли. Это было не просто ощущение — это был сигнал настоящего знания, неопровержимого факта.
Лохейн положил руку на покрытое броней плечо Карраса и подтолкнул его вперёд. Каррас двинулся с места.
— Кто этот инквизитор?
Лохейн хмыкнул.
— У него много имён. Мы знаем его как лорда Аркадия. Имя, конечно, вымышленное. Одним он известен как лорд Молдавий. Другим — как лорд Дромон. Ни одно из них не является его настоящим именем, насколько можно судить. Инквизиция ещё секретнее, чем мы, если ты в это поверишь. Истребительные команды, которые уже служат под его началом — да, есть и другие! — знают его по позывному: «Сигма».
Каррас ощутил смятение. Он ожидал, что будет сражаться под эгидой командора Караула или хотя бы — капитана Караула. Космические десантники получают приказы от космических десантников. А всё остальное — это…
— Ты сказал. что Сигма затребовал мою команду специально?
— Да, специально.
— Тебя это тоже тревожит. Что-то здесь беспокоит и тебя.
Лохейн не отводил глаз от коридора впереди. Уже виден был перекрёсток с величественными арками входов, ведущими в трёх направлениях.
— Ордо Ксенос не воспринимает космодесантников так, как воспринимаем мы. Мы видим братьев, выкованных в битвах, достойных уважения и чести за те испытания, что мы делим с ними. Мы понимаем друг друга даже при всём нашем несходстве и яром соперничестве. Внутри мы все одинаковы. Они же видят только инструмент: бронированный кулак, чтобы крушить, когда дела пошли совсем плохо, и от которого ждут только подчинения приказам и никаких вопросов. Они недооценивают нас. В этом я вижу для тебя огромные трудности.
Опустилось молчание, тяжёлое, нарушаемое только клокотанием пламени и приглушённым звуком бронированных шагов.
Силой стряхнув с себя хмурое настроение, Лохейн хлопнул Карраса по плечу и ухмыльнулся:
— Но эти трудности не идут ни в какое сравнение с теми, которые причинишь им ты, Призрак Смерти. Это меня немного утешает.
