Дэн Абнетт - Крестовый поход на миры Саббат: Омнибус

— Начало положено, милорд, — раздался чей-то голос слева.

Дравер поднял глаза на имперского тактика Вейланда. Немолодой и уже полысевший, тактик все еще мог похвастаться крепким сложением и пронизывающим взглядом. Он был одет в черную с красным кантом униформу оперативно-тактического совета Макарота, но Дравер знал, кто этот человек на самом деле. Он понял это с первого взгляда. Шпион. Соглядатай Макарота, следящий за его, Дравера, действиями.

— Как оцените ситуацию, Вейланд? — спокойно спросил Дравер.

— Мы ожидали более упорного сопротивления. — Тактик задумчиво оглядел карту. — Я думаю, у них еще немало трюков в запасе.

— И полная тишина здесь, возле цели Примарис. Ведь мы ожидали в этом месте самых ожесточенных боев, не правда ли?

— Действительно так. — Вейланд, похоже, пропустил сарказм Дравера мимо ушей. — Пока здесь тихо. Это не надолго. Если это и вправду мир-святыня, то их отпор будет куда сильнее и фанатичнее, чем мы можем представить. Придержите наступление, лорд-генерал, иначе вы оголите фланги и подставите войска под удар.

Драверу очень хотелось высказать все, что он думает об этих советах, в лицо тактику, но Вейланд занимал привилегированное положение среди военной знати при Макароте. Генералу ни к чему было оскорблять его, хотя очень хотелось заорать: «Я провел высадку быстрее и эффективнее любого флотоводца, и после этого ты смеешь советовать мне остановиться?!» Но генерал прикусил язык и только кивнул.

Вейланд оперся о поручень, окружавший постамент командирского кресла.

— Давненько мы не выбирались, правда, Гектор?

— Давненько? — раздраженно переспросил лорд-генерал. — В каком смысле?

— В горнило битвы, — улыбнулся в ответ тактик. — Мы ведь с вами тоже когда-то были солдатами, ведь так? Мой последний бой был двадцать лет назад, на Ондерманксе, против богомерзких эльдаров. А теперь мы с вами только и делаем что читаем доклады и жмем на клавиши. Командовать — это славно и почетно. Но мне иногда не хватает тяжелого труда на поле брани.

Драверу в голову вдруг пришла замечательная мысль. Такая замечательная, что он даже облизнулся от восторга.

— Послушайте, Вейланд, мне всегда нужны сильные люди, желающие сражаться. Возможно, вы хотите отправиться на фронт?

Тактик поначалу пришел в замешательство, а потом встал и плотоядно улыбнулся.

— Такой шанс я не упущу. Меня заинтриговала техника боя этих танитцев, о которых все говорят. Думаю, непосредственное наблюдение за их действиями обогатит опыт оперативно-тактического совета. С вашего позволения, я отбуду к ним.

«Грубо работаешь, дружок, — мрачно подумал генерал. — Хочешь сам поглазеть на все?»

Но Дравер знал, что уже не сможет воспрепятствовать имперскому тактику. Откажи он сейчас — и весь план окажется под угрозой. В конце концов он решил оставить эту проблему на потом.

— Вы желаете взять на себя роль полевого наблюдателя? Я был бы вам благодарен за информацию с фронта из первых рук.

— С вашего позволения. — Вейланд собрался уходить. — Я возьму «Химеру» из резервного парка и направлюсь к фронту. Со мной будет отряд телохранителей, которые при случае могут оказать поддержку боевым частям. Я непременно сообщу вам обо всех находках.

— Непременно, — без тени улыбки откликнулся Дравер. — Я распоряжусь, чтобы вам выделили канал связи. Каков будет ваш позывной?

Вейланд задумался на пару мгновений:

— Пусть будет мой старый. «Крыло Орла».

Дравер кивнул и передал инструкции своему адъютанту.

— Доброй охоты… тактик, — бросил он в спину уходящему Вейланду.

Гаунт дочитал последние строки вокс-пакета, которое посчастливилось перехватить связисту Раффлану.

— Вчера днем записал, — пояснил Раффлан. — Говорит вам о чем-то, сэр?

Комиссар кивнул. Янтийский боевой жаргон. Ожидая инструкций от агентов Макарота, Гаунт приказал прослушивать все каналы полевой вокс-связи. Сообщение исходило лично от Дравера и предназначалось полковнику Фленсу. Прямой приказ следить за Призраками. Гаунт задумчиво потер подбородок. Медленно, но верно его враги проявляли себя.

Он бросил взгляд вверх, на заросший папоротником перевал и ряды каменных башен. Велик был соблазн приказать Роуну спуститься и заминировать дорогу, по которой за ними будут двигаться Патриции. Но как бы там ни было, танитцы и янтийцы сражались на одной стороне. Прошел слух, что два других фронта уже превратились в настоящую мясорубку. Кто знает, что их ждет там, в тонкой дымке гор. Комиссар не решался перекрыть путь единственному полку, который может поддержать Призраков в случае засады.

Вынув из кармана плаща блокнот, Гаунт перечитал несколько страниц, испещренных почерком Зорена. Неуверенно и очень старательно он написал сообщение на витрийском боевом жаргоне, используя кодовые слова из блокнота. Вскоре Раффлан уже передавал его по воксу.

— На языках разговариваем, сэр? — шутливо спросил вокс-специалист. Для пущей иронии он говорил на танитском боевом жаргоне, который Гаунт предусмотрительно выучил.

Многие полки использовали для переговоров на поле боя специальный язык или коды. Это было важной частью внутренней безопасности командной структуры в бою. Янтийцы тоже пользовались своим жаргоном, но Дравер понятия не имел, что Гаунт прекрасно владеет им.

Поразмыслив, комиссар вызвал сержанта Блейна.

— Перестроишь свой седьмой взвод в арьергард, — без затей приказал он.

— Ожидаете атаки с тыла, сэр? — озадаченно спросил Блейн. — Разведчики Маколла прикрывают эту сторону холма. Враг не мог нас обойти.

— Я не об этом враге, — пояснил Гаунт. — Мне нужно, чтобы кто-то приглядывал за янтийцами у нас за спиной. Условным сигналом будет «Духотворец». Кто бы из нас ни передал его, это будет означать, что янтийцы начали действовать. Мне претит сражаться со своими, но у нас может не оказаться иного выхода. Случись что-то подобное — не медли и не сомневайся. По твоему сигналу я направлю вам на выручку всех, кого смогу. Учти, янтийцы для нас — такие же враги, как и затаившиеся тут твари.

— Принято, — мрачно ответил Блейн.

После того как Гаунту удалось вскрыть кристалл, Корбек как следует проинструктировал всех офицеров полка. Командиры взяли за правило принимать в расчет эти обстоятельства. При этом они старались держать информацию подальше от тех людей, которые вызывали подозрение. Из всех сержантов Гаунт проникся большим уважением к нелюдимому, работящему Блейну. Он был верен, как Корбек, Маколл или Лерод. Если требовался действительно надежный человек для важного дела — лучшего, чем Блейн, можно было не искать. Удивляясь самому себе, Гаунт подал сержанту руку.

Они обменялись крепким рукопожатием. В хватке комиссара Блейн словно ощутил, какая страшная ответственность может лечь на его плечи.

— Храни вас Император, сэр, — наконец сказал он и стал спускаться вниз по склону.

— Да обратит Он свой взор на тебя, — произнес вслед Гаунт.

Майло, оказавшийся рядом, мог наблюдать за происходящим. Стерев слюну с трубки, он приготовился сыграть еще один марш. «Вот и все, — думал он. — Комиссар ожидает самого худшего».

К тому моменту вернулся сержант Маколл со своими разведчиками. Гаунт выслушал их доклад.

— Я думаю, сэр, вам лучше подняться и посмотреть самому, — коротко сказал Маколл и указал наверх.

Гаунт приказал огневым группам трех взводов установить караулы по всему периметру склона. Сам он последовал за Маколлом. К этому моменту танитцы уже натерли свои плащи серо-желтой землей Эпсилона, и ткань изменила цвет. Маколл заметил, что плащ Гаунта натерт из рук вон плохо. Ворча что-то себе под нос, диверсант принялся тереть его накидку веткой папоротника. Гаунт только улыбнулся. Комиссар снял фуражку, закутался в плащ и стал как можно точнее повторять движения танитцев. Позади остались две тысячи Призраков, но Гаунт не мог разглядеть ни одного из них.

Тихо пробираясь сквозь заросли папоротника, они добрались до вершины холма. Там они припали к сухой, серой пыли. Гаунт взял у Маколла его моноскоп, но, выглянув из укрытия, понял, что оптика тут не нужна.

Холм, на который взбирались гвардейцы, обрывался отвесным склоном. Прямо перед Гаунтом высился крутой утес, должно быть, несколько сотен метров в высоту. Под чьими-то древними руками бледно-голубой гранит склона обрел форму зиккурата. Титанические ступени, изглоданные временем блоки, бесконечные ряды арок. Гаунт осознал, что смотрит на капище Примарис. Больше он не мог сказать об этом чудовищном строении ничего. Что это? Храм, усыпальница или мертвый город-улей? Не важно. Одно чувствовалось точно — зиккурат источал почти осязаемое зло. Оно сочилось мерзкими, темными, холодящими каплями из черного зева каждой арки. Из каждой трещинки в камне.