Крис Райт - Победы Космодесанта
Но вдруг Призрак пошевелился и раздался приглушенный стон.
— Если мы вновь соберемся биться с ксеносским червяком-переростком, — прохаркал голос в коммлинке, — пусть кто-нибудь другой прыгает ему в пасть. С меня достаточно!
Соларион громко рассмеялся. Восс отреагировал незамедлительно. Он бросился вперед и сгреб друга в охапку, тяжело хлопая того по плечам.
— Зачем кому-то из нас себя утруждать, когда у тебя так неплохо получается, бледнолицый?
Каррас улыбнулся, услышав облегчение в голосе Восса. Благо под шлемом никто этого не увидел. Быть может, после всего произошедшего на отряд «Коготь» снизошла благодать Императора. Быть может, они еще доживут до того момента, когда вернутся к своим орденам.
— «Коготь», я сказал, уходим, — повторил он, а затем развернулся и зашагал прочь.
Когда вагонетки доставили отряд «Коготь», уцелевших Механикум и огромную мертвую тушу обратно на «Оргу», грузовой транспорт магоса Алтандо уже приземлился. Сигма, по своему обыкновению, так и не соблаговолил явиться лично. Для инквизитора это было нормой. За шесть лет Каррас так ни разу и не видел своего таинственного покровителя. И сомневался, что когда-нибудь увидит.
Дерлону Сезару и прочему персоналу станции было приказано держаться подальше от погрузочных платформ, а также выключить все внутренние камеры наблюдения. Сезар был достаточно благоразумен, чтобы без лишних вопросов подчиниться. Никакая информация не стоила его жизни.
Магос Алтандо внимательно осмотрел длинное тело тиранида, прежде чем отдать приказ грузить его на корабль. Надо сказать, даже для целой армии сервиторов это оказалось непростой задачей. Борговда постоянно пытался заговорить с Алтандо, но тот словно не замечал надоедливого ксено-графолога. Это привело Борговду в настоящую ярость и в конце концов он в ультимативной форме потребовал ответов на те вопросы, что роились у него в голове. Почему ему ничего не сказали? Это было его открытие. Оно несло огромные перспективы, и Борговда рассчитывал на признание и уважение, которых он, без сомнения, заслуживает!
Ангар-один был единственным помещением на всей станции, способным вместить огромный транспортный корабль Алтандо, и все собрались именно там. Внезапно активировался командный канал связи, и Сигма произнес всего два слова.
Приказ был простым: «Никаких свидетелей».
Каррас поморщился. Это была стандартная процедура, но библиарию она никогда не нравилась. Все в нем протестовало против этого. Разве Караул Смерти существует не ради защиты человечества? Они охотились за ксеносами. Их оружие создавалось не для того, чтобы забирать жизни простых граждан Империума. Кто бы что ни приказывал.
— Зачистить здесь все, — сказал Каррас, прогоняя мимолетное сомнение.
Подобно раскату грома, грянул болтерный залп. Голова магоса Борговды взорвалась фонтаном красных брызг.
Даррион Раут возвышался над телом Механикум, от ствола его болтера шел темный дым.
— Достаточно чисто, а, Каррас? — с издевкой произнес Экзорцист.
Каррас ощутил разгорающийся внутри гнев. Он уже был готов схватить Раута за край горжета и хорошенько врезать ему, но реакция уцелевших скитариев была быстрее. При виде хладнокровной казни их лидера, техностражи одновременно подняли лазганы и взяли Экзорциста в прицел.
От бойни, что последовала вслед за этим, у Карраса болезненно скрутило желудок.
А по ее окончании Сигма получил желаемое.
Больше не было очевидцев, способных рассказать о том, что было раскопано на Менатаре. Все, что осталось — небольшая перевалочная станция и ее персонал, ожидавший вестей об окончании раскопок и о том, что их пребывание в этом проклятом мире, наконец, подошло к концу.
Сезар восхищенно наблюдал за взлетом огромного транспортника. Даже сквозь помехи на мониторе это было величественное зрелище. Судно медленно выплыло за пределы ангара, а его двигатели извергали потоки пламени, способные за секунду сжечь всю станцию. Но строение устояло: ни резкого роста давления, ни поломок — все в пределах нормы.
Гигантский корабль стал медленно подниматься, и в итоге скрылся за облаками. Сезар не мог скрыть возбуждения. Какая мощь! Даже просто созерцать ее уже было удовольствием. Он представил, каково это — управлять таким могучим судном.
Вскоре и черный «Громовой ястреб» был готов к старту. Сезар передал пилоту разрешение на вылет и еще раз открыл створки Ангара-четыре. Заработали двигатели десантно-штурмового катера и вскоре он задрал нос кверху и стал быстро набирать высоту.
Наблюдая за этим, Сезар внезапно почувствовал облегчение. Это немало его удивило. Космодесантники улетали отсюда. Он ожидал ощутить грусть и сожаление от того, что не смог увидеть их вживую. Но ничего этого не было. Будто что-то ужасное, отталкивающее скрывалось сейчас в небе. Теперь он точно знал — что. Об этом не рассказывают на ночь детям.
Глядя вслед быстро уменьшавшемуся «Громовому ястребу», Сезар думал о том, что космодесантники, Астартес… они просто не были теми благородными рыцарями, несущими добро и свет, как о том говорят предания. Они были живым воплощением смерти и разрушения. Чего таить, он был рад, что теперь они ушли, и надеялся больше никогда их не увидеть.
— Вот так, — тихо произнес Сезар, глядя на изображение «Ястреба» на мониторе. — Улетайте. Ангелы смерти здесь больше не нужны. Если истина столь зловеща, то оставайтесь лучше легендой.
Но внезапно он резко подался вперед, глаза его расширились.
Словно услышав его слова, огромная хищная птица накренилась влево, разворачиваясь обратно к станции.
Сезар мог лишь беспомощно наблюдать.
На корме судна несколько раз вспыхнули залпы автопушки. Несколько тонких удлиненных силуэтов сорвались с пилонов под крыльями и устремились к станции, оставляя за собой ленты густого дыма.
Ракеты!
— Нет!
Сезар пытался вымолвить хоть что-то еще, в ужасе моля Императора о спасении, когда крышу его рубки сорвало взрывом. Даже если бы острые, как бритва, осколки не искромсали его тело, поток ядовитого менатарского воздуха сожрал бы его легкие за пару минут.
Сигма ясно сказал: «Никаких свидетелей».
Спустя несколько минут от станции «Орга» осталась лишь груда оплавленного металла.
Минули дни.
Вот уже долгое время один лишь ветер завывал в чреве кратера, поднимая большие клубы пыли. Солнце Озимы-138 алело в небесах, продолжая медленно выжигать атмосферу планеты. Когда отсюда ушли последние люди, это место стало по-настоящему мертвым. Именно таким они его застали.
Их было трое. Они пришли на сигнал маяка, который могли почувствовать только существа с очень мощным психическим потенциалом. Вскоре после активации маяк странным образом замолчал. Они явились сюда, чтобы выяснить, почему.
Они были намного выше любого человека, их конечности были тонкими и длинными. Люди когда-то считали их грациозными и изящными существами. Но это мнение изменилось, когда эти стройные создания стали убивать. Для нынешнего Империума они были просто еще одной разновидностью ксеносов, которых нужно бояться, ненавидеть, истреблять.
Они бесшумно спустились по скалистым склонам кратера. Лишь несколько камешков осыпалось под их ногами. Достигнув дна, они проследовали к центру кратера, где зияла огромная дыра заброшенной шахты.
Их движения были неспешными, но до цели они добрались на удивление быстро.
Тот, кто шел впереди, был выше остальных, на вершине удлиненного, богато украшенного шлема красовался гребень, символизировавший благородство носителя. Мантия чужака была соткана из странного мерцающего материала, а в руках он держал ярко сияющий золотой посох.
Двое других были одеты в темные доспехи, которые подчеркивали их длинные, сильные мышцы. Их оружием были белые, словно кость, энергетические излучатели. Когда высокая, закутанная в мантию фигура подошла к самой кромке ямы, воины замерли и развернулись в разные стороны, пристально выслеживая любую опасность, что могла бы здесь притаиться.
Их лидер всего мгновение смотрел вглубь шахты, а затем двинулся вдоль развалин комплекса, бросая взгляды на разгромленные хижины и ржавеющие краны.
Ксенос остановился возле одного из лежащих на каменистой земле тел. От человека мало что осталось — лишь кучка гнилого мяса и раздробленных костей, обернутых в пропыленные лохмотья. Похоже, на него рухнуло что-то огромное. На одежде пришелец заметил символ — заключенный в шестереночное колесо череп, наполовину черный, наполовину белый. Несколько мгновений чужак беззвучно взирал на тело, а затем обернулся к спутникам и заговорил. Его голос был преисполнен презрения.
— Мон'ки, — сказал он, и это слово будто ядом обожгло его язык.
