Александр Бушков - Вертикальная вода

Он говорил чистейшую правду, Сварог это, как всегда, определил без труда. Но лучше от этого не стало, наоборот. Наверняка он искренне пытался успокоить Сварога, но на деле лишь рассердил. Сварог злился из-за того, что Мара ушла с этим, — а теперь еще добавилось злости оттого, что, как совершенно точно выяснилось, она на это пошла ради пустышки. Самой следовало бы раньше подумать, дуре: ну кто будет посвящать этого в секреты, требующие такого именно способа их выведать?

Его теперь злило абсолютно все: и радушное гостеприимство барона, старавшегося подложить ему принцессу и не ради каких-то коварных интриг, а по принципу «все для кунака», злили бравые сподвижники, отплясывавшие с красотками, злили незнакомые усатые рожи за ближайшими столиками, бросавшие на него любопытные взгляды, когда им казалось, что Сварог этого не замечает. Украденная наверху музыка, роскошь вокруг — все злило. Означало ли это, что он не отдался полностью Дороге Королей, и в душе еще осталось что-то человеческое? Скорее всего… Хотя, кто его знает… В конце-концов, никто и ничто ему не мешало все же догнать быстрым шагом, уходящую парочку, разыграть ревнивца, вернуть ее за столик? Плевать, что это принц, Сварог для барона ценнее сотни этаких вот принцев, он моментально все уладил бы. Но Сварог — давай уж честно признаемся самому себе, ваше величество? — предпочел внушить себе, а будто ничего не может поделать. Так что все же — Дорогу Королей (эти слова теперь, пожалуй, мысленно придется писать с большой буквы).

Он чуточку презирал себя — и это тоже ЗЛИЛО…

Барон осторожно спросил:

— Все в порядке? У вас вдруг стало какое-то особенное лицо, и выражение его меня отчего-то тревожит…

Сварог вдруг с ходу, толчком придумал отличный способ убраться отсюда, не вызвав ни малейших подозрений.

— Как вам сказать… — произнес он тихо, доверительно, — самую чуточку нездоровится…

— Нужен врач? — с нешуточной озабоченностью спросил барон.

— Нет, — сказал Сварог. — Врач здесь не поможет. Ладно, вы со мной откровенны, насколько возможно в данной ситуации, я это ценю и, в свою очередь, не стану кое-что скрывать… Вы о нас, верхних, довольно много знаете, так что, я уверен, поймете. Я ведь располагаю определенной магией, вам это должно быть известно…

— Речь идет о магии ларов? — уже скорее с любопытством спросил барон (судя по лицу, у него заработали профессиональные рефлексы).

— Ну, разумеется, — сказал Сварог. — Другой как-то не обучен… Может, вы знаете еще, что в Хелльстаде магия ларов не действует? Перестает действовать?

— Знаю.

— Вы хороший разведчик, — усмехнулся Сварог.

— Стараюсь, — в тон ему усмехнулся барон. — Служба такая…

— Короче говоря, когда магия лара перестает Действовать, испытываешь нечто схожее с недомоганием, — сказал Сварог доверительно. — Какие бы аналогии подыскать… Вялость, тоска, депрессия… В свое время, когда я обосновался в Хелльстаде, это трепало несколько дней. Потом прошло, привык, должно быть, адаптировался. Не ожидал, что снова… Видимо, все дело в том, что здесь не просто Хелльстад — еще и земные недра… В общем, я бы пошел полежать. Пара бокалов на ночь, и станет полегче. А сейчас, простите уж, настолько скверно на душе…

Барон покивал с самым сочувствующим видом но где-то в глубине глаз все же читалось совершенно иное чувство: вполне, понятная радость разведчика, внезапно без малейших усилий получившего информацию, которую считал ценной.

— Проводить вас, граф? — спросил он предупредительно.

— Нет, что вы, — сказал Сварог. — Не настолько уж все скверно, просто тоска… Покажите только, как открывается здешняя потайная дверь. Мои люди пусть и дальше развлекаются как хотят. Им легче, они-то не лары…

Барон встал первым, проводил его наверх, коснулся какого-то позолоченного завитка на затейливой лепнине, и распахнулась потайная дверь. Сказал задумчивою, словно бы самому себе:

— Тоска излечивается не только бокалами… Желаю вам побыстрее… выздороветь.

Оказавшись в своих апартаментах, Сварог собрал и швырнул на спинку кресла роскошный камзол, плюхнулся в другое. Налил себе до краев бокал мушкамбера (какого-то другого сорта — не светло-коричневого, а темно-янтарного цвета), опростал одним духом. Злость не проходила. И, если можно так выразиться, вприпрыжку пустил мысленный взор по окрестностям ресторанчика — где, конечно, же, обнаружилась добрая дюжинам роскошных апартаментов. В одних свет не горел, и никого там не было, в других наличествовали увлеченные друг другом парочки — но той; что он искал, все не было. Смешно, но у него теплилось наивное, он сам прекрасно понимал, желание: а вдруг все обойдется? И Мара с присущим ей умением сведет интимную встречу к простой болтовне, а там и ускользнет под благовидным предлогом?

Держи карман шире… Дорога Королей не шутит, дорогой мой, и жалости не знает… Роскошная спальня, огромная овальная постель, белая, на ней обнаженная Мара в объятиях столь же не обремененного одеждой принца, процесс в разгаре…

Побыстрее убравшись оттуда, Сварог налил себе еще. Хотелось, чтобы вокруг грохотало и ревело, чтобы трещало пламя и все живое разбегалось, чтобы…

Дилинь-дйлинь-дилинь!

Кого еще черт принес? Пройдя к двери энергичной злобной походкой голодного хищника, Сварог нажал клавишу. За дверью стояла очаровательная принцесса Гаиния, по-прежнему выглядевшая чуточку печальной.

А почему бы и нет? — сердито подумал Сварог. — Если вы так, то мы можем и этак, тоже, знаете ли, скучать не будем…

И открыл дверь. Принцесса вскинула на него зеленые глазищи, тихо сказала с ненаигранной вроде бы с робостью:

— Я решилась прийти…

Врала, конечно. То-то барон на прощанье обронил, что тоска излечивается не только бокалами. Но, в конце концов, какая разница?

— Прошу вас, — он посторонился. Не без легкого цинизма подумал, что принцессу как-то даже и не положено с порога тащить в спальню, необходим минимум светского обращения. — Садитесь. Что выпьете?

Она указала взглядом на высокую бутылку красного вина. Сварог со всем политесом наполнил бокал. Красавица неспешно, но целеустремленно осушила его до половины. Сидела, сдвинув коленки, будто первоклассница — не то что там, в ресторанчике, где преспокойно закидывала ноту на ногу. Как ни пытался Сварог вызвать в душе злость и к ней, плохо получалось. Стояло неловкое молчание, самому ему ни о чем не хотелось говорить, а принцесса помалкивала — скромница, чтоб ее, невинное создание, ага… Что-то плохо верится.

Наконец она подняла глаза, произнесла с таким видом, словно долго не решалась заговорить: