Крис Райт - Наследие предательства
— Защитные башни, пикт-сканеры, сенсоры движения, участки изменяющегося давления и накладывающиеся линии огня. И только один вход, — сказал Шарроукин, отмечая одно средство обороны за другим. Он лежал в тени, пристально вглядываясь в затемненные магнокуляры. — Судя по защите этого места, наши источники оказались правы. Криптос здесь.
— И ты знаешь способ, как нам обойти все это? — спросил Велунд, сидевший за огромной изолирующей тарелкой из керамита, которая свалилась с разрушенной башни.
Он прижал болтер к плечу, хотя ствол и прицел были сняты.
— Думаешь, сможешь перестрелять пятьдесят ферроворов? — поинтересовался Шарроукин.
— Нет, но будь у нас рота Железных Рук, мы бы пробились внутрь.
— Чтобы достать необходимое, мы не должны пользоваться таранами и другим оружием. Если пойдем напролом, Криптосу тут же вышибут мозги.
— Так как ты думаешь войти?
— Мы не войдем, — сказал Шарроукин. — Необнаруженным туда проникнуть невозможно.
— Значит, все это задание было пустой тратой времени? — прошипел Велунд. — Я-то думал, Гвардия Ворона знает толк в таких делах; скрытное проникновение и обход вражеской обороны.
— Так и есть, но иногда пробраться внутрь бывает просто невозможно. Иногда оборона настолько плотная, что мимо нее не пройдешь, какие бы ухищрения ты не использовал.
— И что это значит?
— А то, что раз мы не можем проникнуть внутрь, мы заставим врага вывести Криптоса наружу.
Несмотря на разрушения вокруг храма, оказалось довольно просто отыскать открытый инфожелоб, соединявший храм с планетарной сетью. Большая часть проводов была повреждена или расплавлена, но несколько пучков матовых кабелей уцелели, и именно над ними сейчас трудился Велунд. Из его покрытой отверстиями перчатки вылезали многочисленные зажимы для электропроводки и щелкающие устройства, но даже крошечные искорки, прыгавшие между инструментами, заставляли Шарроукина нервно озираться.
— Они ведь не засекут нас?
— Только если будешь меня отвлекать, — ответил Велунд, подсоединив кабель из мотка проводов к громоздкому устройству на поясе. Шифровочная машинка Механикум зажужжала, принявшись пережевывать шифрование высокого уровня прикосновением достаточно легким, чтобы избежать обнаружения.
— Я внутри, — сказал Велунд, когда из шифровочного устройства зашипел кодированный бинарный шифр. — Ноосферная внутренняя связь высокого уровня. Только лучшее для Криптоса…
— Полегче, — заметил Шарроукин. — Если предатели хотя бы подумают, что мы здесь, миссия провалена.
— То, что я из Железных Рук, еще не значит, что я не могу действовать тонко, когда этого требуют обстоятельства, Никона, — произнес Велунд, нарочно назвав его по имени. — Я обучался на Марсе и знаком с инновациями адепта Зета в ноосферной сети.
— Так ты уже сталкивался с такого рода системой?
— Я ее детально изучал, — сказал Велунд.
— Изучал? — переспросил Шарроукин. — Значит, тебе не приходилось обращаться с подобным раньше?
— Не совсем, но уверен, что все получится, — ответил Велунд, подняв вилку соединителя и вставив ее в основание модифицированного горжета.
— Я тебе это припомню, когда нам придется спасать свои шкуры, — сказал Шарроукин.
Велунд не ответил, напрягшись, когда информация заструилась по золотым кабелям в его улучшенные кортикальные имплантаты.
Воин Железных Рук махнул перчаткой, управляя операционными системами, подачей энергии и потоками данных, которые мог видеть только он. Кончиками пальцев, настроенными на доступ к гаптике, он просеивал груды ноосферной информации морганием глазных линз, когда его затопило вихрем сведений.
Шарроукин оставил Велунда заниматься проникновением в информационную систему кузницы-храма, а сам вернул внимание его защите, высматривая, не привлекли ли они чьего-то внимания.
— Она мне поможет… — шепнул Велунд, и Шарроукин склонил голову, прислушиваясь.
— Что именно?
— Кузница, — добавил Велунд, его голос звучал отстраненно и напряженно. — Она ненавидит то, чем стала, и хочет, чтобы я прекратил ее страдания. Ее системы перенастраиваются на мои информационные отпечатки.
Шарроукину стало не по себе от мысли, что храм-кузница проявляет нечто, что отдаленно можно принять за сознание. Механикум были бесценной частью Империума, хотя их вера в божественную силу машин, которые они создавали и за которыми ухаживали, едва ли соответствовала Имперской Истине.
Но, как и в случае с большинством полезных вещей, целесообразность и полезность перевешивали предубеждения.
— Готово, — сказал Велунд, введя на невидимой панели что-то вроде кода доступа. — Скоро они закопошатся.
Шарроукин посмотрел на храм, когда по всему комплексу взвыли сирены предупреждения. Вспыхнуло аварийное освещение, из клаксонов на защитных башнях полились громкие объявления на булькающем канте. Из железных построек хлынули потоки вооруженных людей, смесь одичалых когорт скитариев и паникующих армейских подразделений.
— Не знаю, что ты сделал, — сказал Шарроукин. — Но их это изрядно напугало.
— С разрешения храма я извлек стержни управления из атомного ядра реактора и изменил состав катализирующих элементов, чтобы по экспоненте довести изотопы до критической массы. Как только это случится, все в пределах ста километров будет уничтожено.
— Включая нас?
— Нет, — произнес Велунд и похлопал по еще одному устройству Механикум на поясе. — Кроме нас.
Вражеские войска собрались перед главными воротами храма, встав защитным построением в ожидании дальнейших приказов. На лицах солдат явственно виднелся страх, а когда враг в нерешительности, самое время нанести удар.
— Там, — сказал Велунд. — Должно быть, это он.
Шарроукин посмотрел туда, куда указывал Велунд. Воин в сверкающих красных доспехах, на которых развевались скрепленные воском свитки, сопровождал ничем не примечательного адепта в свободной черной мантии. За исключением сетчатых механических рук и аугментации, которую можно было встретить у большинства техножрецов, ничто не выделяло адепта из массы других.
— Несущий Слово, — выплюнул Шарроукин, его голос напрягся от сдерживаемой ненависти.
— Магнитный разряд заблокирует вокс-переговоры, — сказал Велунд. — Но у нас меньше пяти минут, чтобы захватить Криптоса.
— Тогда выдвигаемся, — ответил Шарроукин и ткнул пальцем за плечо. — Оно готово?
Велунд включил на захваченном ферроворе порабощающее устройство.
— Более чем, — сказал он.
Ревущие гейзеры сверхнагретого радиоактивного пара взорвали купола и стены кузницы-храма, переменчивый воздух прочертили пылающие разряды молний. Когда атомное ядро храма взбурлило, системы охлаждения и протоколы рассеивания были сознательно отключены или просто отказали. Немногие адепты, все еще остававшиеся на постах, обнаружили, что им на каждом шагу мешают предотвратить близящуюся катастрофу.
Но гибель кузницы знаменовалась не только разрушением структурных элементов, когда Сабик Велунд и умирающее сердце машины исполнили свою месть. Из защитных турелей вырвался автоматический огонь, выкашивая предателей бронебойными снарядами. Выключатели катушек расщепления, предназначенные для детонации заглубленных мин при схождении определенных параметров, сработали чередой грохочущих взрывов, от которых содрогнулась земля и в шарах пламени обрушились ближайшие постройки. Ферроворы задрожали, когда в их кортикальные имплантаты стали поступать противоречивые приказы, и открыли огонь по кучкам скитариев, после чего бросились поглощать их закованные в металл тела.
С холодной решимостью охотников Шарроукин и Велунд ринулись сквозь стробирующее безумие взрывов и пальбы.
Велунд на ходу стрелял оглушительными дозвуковыми пулями. Каждый снаряд разрывался в панцирной броне военного лорда скитариев или надсмотрщика, все цели подбирались ради уничтожения командной цепочки врага, чтобы никому не позволить взять ситуацию под контроль. Он двигался с механической точностью вместе с орущим ферровором, выпускавшим дуги слепящего света и заряженные током гарпуны. Он прокладывал путь сквозь тех немногих предателей, которые распознали в них врагов.
Ракетницы у него на спине извергали залпы ракет, снаряды разрывались и усеивали землю сотнями плазменных бомблетов. Ослепительные взрывы синего пламени потрескивали среди изменнических подразделений Армии, с гротескным шипением плавя металл, плоть и кость.
Карабин Шарроукина был легче оружия Велунда, но в руках мастера-снайпера такой же смертоносный. При каждом нажатии на курок раскалывался вражеский череп или разрывалось открытое горло; смертельные выстрелы, отнимавшие жизни до того, как жертвы успевали заметить опасность.
