Елизавета Дворецкая - Лань в чаще, кн. 1: Оружие скальда

– Это как раз тот род побед, которые любят одерживать конунги из Эльвенэса! Разве ты сам не знаешь? И когда такая же победа будет одержана над ними , это уязвит их больше, чем целая река крови!

– Но если это ворожба, то такой любви мне не надо! От навороженной любви, как говорят, еще никому хорошо не бывало! Это то же самое насилие, а я, знаешь ли, к насильственной любви вкуса не имею, уж извини, госпожа моя!

– Я знаю, я все знаю! – Кюна Хёрдис даже с каким-то торжеством погладила своего взрослого сына по черным волосам. – Ничего такого я тебе и не предлагаю. Внушить любовь сможешь только ты сам, а я сделала все, что могла, когда родила тебя. Таким, какой ты есть! Мои чары разожгут в ней только любопытство и желание тебя увидеть. А когда она будет здесь, остальное будет зависеть от тебя.

Торвард снова покачал головой: даже в свою способность нравиться женщинам, в которой он прежде не имел причин сомневаться, теперь он не верил.

– Ничего! – Хёрдис легко угадала его мысль. – Женщины так же жаждут любить, как мужчины жаждут быть ими любимы. Хотя нередко под этой самой любовью он и она понимают совсем разные вещи! Но девушки – такие странные создания! Они способны полюбить даже медведя, если вообразят, что без их любви он несчастен! Знаешь эту сказку?

Торвард молчал. Сказку про медведя-жениха он теперь знал, и хотя в замысел матери он по-прежнему не верил, спорить не имел охоты. Он так устал от всего этого, что ему очень хотелось просто отдаться в руки кого-то, кто знает, что делать. А подчиниться собственной матери все-таки легче, чем ведьме Медного Леса!

А кюна Хёрдис знала, что делать. На другое утро она послала в усадьбу Бьерндален за Оддбрандом Наследство. Этот человек был в Аскефьорде на совершенно особом счету. Соплеменник кюны Хёрдис, он, больше того, происходил из одного дома с ней: его отец когда-то служил в дружине ее деда и воспитывал отца Хёрдис, Фрейвида Огниво. В Аскефьорд Оддбранд попал вместе с йомфру Ингвильдой, сводной сестрой Хёрдис, которая стала женой Хродмара Удачливого из усадьбы Бьерндален, и сам воспитывал их сыновей Фреймара и Ингимара. Основным качеством Оддбранда была независимость – он всегда сам выбирал себе вождя, не подчиняясь ни обычаю, ни общему мнению. Иные считали его человеком бессердечным и бессовестным, но для него самого как раз в этом и проявлялась внутренняя независимость, независимость даже от сердца и совести. Но при этом Оддбранд был человеком бескорыстным, нетщеславным, с безусловной твердостью держал слово и мог пойти на любую опасность ради тех, кто умел внушить ему уважение. Поэтому его и уважали везде, куда его заносила судьба. Сейчас, в конце седьмого десятка лет, он оставался еще очень крепок и держался так, словно даже сама смерть не имела над ним власти и только он сам вправе выбирать, когда ему перейти с этого света на тот. Перед колдуньей Хёрдис, которую он помнил дочерью рабыни, Оддбранд не испытывал ни малейшего трепета, а она была вынуждена обращаться с ним учтиво и почтительно, потому что иногда сама в нем нуждалась.

Усадьба Бьерндален находилась не слишком близко от Аскегорда, и кюна ждала с явным нетерпением. Когда высокий, белобородый и беловолосый, но еще прямой и сильный, как сам Один, Оддбранд показался в гриднице, кюна Хёрдис тут же вскочила и спустилась по ступенькам сиденья ему навстречу.

– Ты мог бы и лошадь взять, когда я тебя зову! – с досадой от долгого ожидания воскликнула она. – У меня есть к тебе разговор. Идем.

Она вывела старого воина из гридницы и провела в сени, куда выходила дверь кладовки. Это была особая, собственная кладовка кюны, и единственный ключ от нее Хёрдис всегда носила на цепочке под застежкой платья. Отцепив его с колечка и вставляя в прорезь замка, кюна шептала что-то себе под нос: кладовка охранялась заклинанием.

Раб нес за ней новенький бронзовый светильник в виде лебедя, полный тюленьим жиром – недавний подарок Гельда. Позволив рабу войти, кюна указала поставить светильник на большой сундук, плотно окованный полосами железа, и выслала раба вон. Свет фитиля освещал множество сундуков и ларей, расставленных вдоль стен и друг на друга. Про эти сундуки рассказывали много любопытного: кто-то считал, что они все до краев полны золотом, кто-то уверял, что в них кюна Хёрдис держит плененных духов, которые служат ей, а кто-то рассказывал, что там лежат звериные шкуры и птичьи оперенья, которые кюна надевает на себя, когда хочет изменить облик.

– Посмотрим, так ли ты силен, как тридцать лет назад, когда ты принес на руках Ингвильду, как подарочек Хродмару Рябому! – насмешливо сказала кюна, оглядывая Оддбранда. – Нужно снять вот этот ларь.

– Такую стройную, легкую девушку, какой была йомфру Ингвильда, я и сейчас перенес бы от самого Квиттинга! – мнимо добродушно ответил Оддбранд, явно намекая, что сама кюна никогда не была такой стройной и легкой, как ее благородная сестра.

В глазах кюны сверкнул злой огонек, но Оддбранд, не обращая внимания, снял тяжелый ларь и поставил на пол. Хёрдис вынула из мешочка на поясе еще один ключ и принялась отпирать замок на большом сундуке, крышка которого теперь освободилась. С усилием подняв крышку, кюна откинула серое полотно. Под ним лежали крупные свертки разноцветной ткани. Тонкий шелк гладко блестел – то красный, то голубой, то янтарно-желтый, то травянисто-зеленый; плотная парча с вытканным узором тускло отливала серебром или золотом, и даже странно казалось видеть такие редкие и дорогие вещи в этой каморке с бревенчатыми стенами, где из щелей торчал сухой мох.

– Посмотри, какая красота! – Кюна вытащила один из свертков, красно-рыжий, как пламя, и накинула шелковый конец себе на руку, любуясь. – А поглядел бы ты, как это смотрится на солнце! Один этот сверток стоит не меньше марки серебра! Это все Торбранд конунг привез из походов еще десять, пятнадцать лет назад!

– Удача Торбранда конунга всем известна. Только что же ты не приказала нашить себе нарядов еще тогда, пока была помоложе? – Оддбранд усмехнулся. – Теперь уж не то: как ни нарядись, пожалуй, смеяться будут!

– Ты считаешь меня такой же глупой, как и все женщины! – презрительно прищурясь, ответила кюна. – А ведь ты лучше всех здесь знаешь, на что я способна! Ты ведь знал, кем я была тридцать два года назад, и видишь, кем я стала сейчас!

Оддбранд весомо кивнул, не имея охоты спорить с очевидным. Да, гордый и упрямый Фрейвид Огниво, хёвдинг Квиттингского Запада, немало подивился бы, увидев сейчас свою беспутную побочную дочь Хёрдис. Всем она причиняла неприятности и приносила неудачу – а сама, как ни странно, оказалась самой удачливой женщиной на свете! [21] Она навела порчу на дружину Хродмара Удачливого, отчего все хирдманы заболели да еще и принесли болезнь в Аскефьорд. Потом Торбранд конунг, похоронив жену и двух сыновей, пошел войной на Квиттинг мстить Хёрдис за их смерть и отмстил множеству людей, кроме самой виновницы. Она украла чудесное огниво, амулет рода, и Фрейвид в наказание оставил ее запертой в корабельном сарае на расправу фьяллям, но она выбралась оттуда и в одиночку погубила треть их войска. Отец отнял у нее Дракон Судьбы, ее сокровище, а она в отместку помешала ему собрать войско западного побережья; он отправил ее в святилище Стоячие Камни, чтобы ее там принесли в жертву Медному Лесу, а она перешла оттуда в пещеру великана Свальнира и руками великана отомстила за гибель самого Фрейвида, который дважды хотел ее погубить, но сам погиб раньше нее. И сейчас, когда кюна Хёрдис, дочь рабыни, заботливо сворачивала драгоценный заморский шелк и укладывала обратно в сундук, на лице ее отражалась неприкрытая гордость: и этот шелк служил доказательством ее несомненной и даже сокрушительной победы в борьбе с судьбой.