Грэм Макнилл - Орден Ультрамаринов: Хроники Уриэля Вентриса
— Нет, отличается, — резко возразил Бронн. — Они лучшие бойцы из всех, с кем мы когда-либо сталкивались. Да, они нас боятся, но не настолько, чтобы побежать, как только на их укрепления начнут падать снаряды. Пока Ультрадесантники не сдают позиций, не сдадутся и они.
— Ты ими восхищаешься, — прошипел Дассандра.
— Да не восхищаюсь, дурак, а просто отдаю им должное, — отрезал Бронн. — Глупо было бы поступать иначе.
— Если техника не справится, у нас достаточно мяса, чтобы выстроить стену из тел, — Дассандра указал на тысячи людей, сервиторов и дронов, толпившихся вокруг машин.
Бронн повернулся к отряду, который прятался за переносным щитом, и привычным движением руки вынул из наплечного чехла свой шанцевый инструмент — заступ по прозванию Обрушитель. Тусклый металл рукояти покрывали выбоины и царапины — следы ударов вражеских мечей и топоров, но полумесяц лезвия был остро заточен, словно только что вышел из кузницы арсенала.
Обрушителю довелось участвовать во множестве инженерных работ, связанных с осадой: с его помощью Бронн соорудил бессчетное количество окопов, проложил тысячу туннелей под самым твердым грунтом и возвел укрепления столь обширные, что их можно было увидеть с низкой орбиты. Используя Обрушитель как оружие, он снял головы десяти капитанам Кулаков и сломал хребет вождю зеленокожих, захватившему шесть систем; количество простых солдат, изрубленных этим лезвием в кровавом безумии рукопашной, не поддавалось определению.
Бронн с размаху вогнал лезвие в спину ближайшего раба. Хлынула кровь, и человек задергался в судорогах — перебитый спинной мозг посылал умирающему телу противоречивые импульсы.
— У нас много плоти, чтобы работать с инструментами, и при необходимости смертных можно легко заменить. — Бронна раздражало, что ему приходится объяснять свои методы Дассандре. — Машины заменить гораздо сложнее.
Он высвободил лезвие; на смену убитому из арьергарда уже бежал новый невольник. Другие члены отряда бросили труп перед бульдозером, чтобы при штурме его вдавило в грунт.
Опираясь на Обрушитель как на посох, Бронн начал обход пещеры, намечая линии наступления и уточняя ранее отданные приказы касательно возведения фортификаций. Стоило ему приблизиться, как во взглядах смертных появлялся страх. Правильно, так и должно быть. Он посылал их на верную смерть, но лучше уж отправиться под вражеский огонь, чем вызвать неудовольствие у Железного Воина.
Дассандра следил за каждым его шагом, искал ошибки и упущения в приказах, но Бронн знал, что тот ничего не найдет. Его помощник раньше служил лорду Бероссу; хотя те, кто пережил разгром при Халан — Голе, и присягнули на верность Хонсю, они были ничуть не лучше побитых собак — такие же озлобленные и готовые в любой момент укусить исподтишка.
Бронн задержался у машины, стоявшей ближе всего ко входу в следующую пещеру. Это был громадный тягач, восемнадцать колес которого были поставлены на гусеничные ленты с железными шипами; кузов его прицепа был наполнен дробленым камнем — его собрали на развалинах, которые защитники бросили после того, как обрушился туннель между Вратами Жиллимана и Ущельем четырех долин. Этот камень предназначался для возведения стены, под прикрытием которой разместятся тяжелые орудия Железных Воинов; такой циничный круговорот материала доставлял Бронну немалое удовольствие. Гибкие шланги по бокам машины пульсировали, словно внутренности живого существа: они будут подавать быстротвердеющий пермакрит, который свяжет щебень, а затем рабы, добавив арматурную сетку, возведут из блоков кладку будущих батарей.
Из полукружья входа в пещеру сочился бледный солнечный свет, отчего Бронну делалось не по себе. Они же под землей, а под землей должно быть темно. На ход их операции это никак не влияло, но он все равно не мог отделаться от чувства неправильности. Бронн разбирался в геологических нюансах лучше многих; поговаривали — и причем почти без иронии, — что он шепчется с самими скалами.
В любой стене Бронн всегда находил слабое место. Он мог определить, где грунт мягче и, следовательно, проще сделать подкоп. Просто прикоснувшись к камню, он мог увидеть его внутреннюю структуру, выяснить все его свойства. Другие мастерски проводили эскалады или знали, как наилучшим образом проделать брешь; Бронн же знал все о горной породе.
Он протянул руку, требуя вернуть план, который нарисовал ранее, и Дассандра подчинился с проворством хорошо вышколенного слуги. Бронн проверил расстояния между техникой и стенами пещеры, направления атаки и маршруты рассредоточения, по которым проследуют войска, когда выйдут из относительной безопасности этого туннеля.
— Все не так, — объявил он и вскочил на лестницу большого бульдозера с отвалом в виде клыкастой пасти демона. Машина была подарком от Тирана Бадаба по случаю окончания Жатвы черепов и казалась Бронну излишне вычурной. Кабину водителя прикрывал многослойный бронещит с установленными на нем раструбами клаксонов, так что для обзора оставалась только узкая прорезь.
Бронн рывком открыл дверь кабины и зарычал, увидев сгорбленную фигуру водителя, который был напрямую подсоединен к механизму управления. Это существо — гибрид механических узлов и человеческой плоти — когда-то было Железным Воином, чьи бренные останки ранее занимали саркофаг дредноута.
— Брат Лакуна, — из-за визора шлема голос Бронна звучал приглушенно; он снял эту опаленную огнем деталь с доспеха погибшего Форрикса на Гидре Кордатус. — Ты слишком выдвинулся вперед. Сдай назад на десять метров.
— Назад не поеду, — проскрежетал водитель; из-за гудения статики в его вокс — передатчике слова еле можно было разобрать. — Должен быть впереди всех, чтобы поставить первый блок.
Бронн вздохнул. Любой дееспособный Железный Воин считал работу на таких машинах ниже своего достоинства — и в то же время методы ведения войны, принятые в легионе, зависели именно от такого рода техники. Еще один парадокс в длинной череде противоречий, свойственных Железным Воинам. Водителями этих машин становились или смертельно раненные воины, или бывшие обитатели дредноутов, чей корпус был слишком сильно поврежден в бою; но и в этих случаях новые обязанности не вызывали у них энтузиазма.
— Ты должен отодвинуться назад, — уговаривал Бронн. — Первый слой для фундамента нужно снимать одновременно. На этой глубине скальная порода перемежается с несвязным грунтом, и область выемки обрушится, если ее сразу же не укрепить. Понятно?
Лакуна уставился на Бронна, и не было никакой возможности угадать, что происходит в его поврежденном мозгу. Операторы строительных машин были подвержены тем же приступам безумия, которые у дредноутов выливались в неконтролируемую тягу к разрушению и превращали их в кровожадных берсерков.
Однако безумие среди водителей было куда опаснее — оно могло привести к уничтожению целой крепости.
— Понятно, — отрывисто просигналил Лакуна и добавил к сообщению порцию двоичного кода; Бронн, уловивший основной смысл оскорбительной реплики, порадовался, что под визором не видно его улыбки.
— Просто выполняй приказ. А скажешь еще раз, что я только заборы умею городить, — велю поместить твои мощи в дрон для разминирования.
Хотя одной половины лица Лакуна лишился полностью, а вторую половину заменили детали, снятые с сервитора, он все равно сумел изобразить удивление от того, что Бронн, оказывается, понимает бинарное арго. Из реконструированной глотки водителя раздался раскат скрипучего смеха, а затем двигатель бульдозера взревел, и коробка передач с лязгом переключилась на задний ход.
Захлопнув дверь в кабину, Бронн еще какое-то время ехал на подножке машины, пока не убедился, что бульдозер занял положенное место, после чего стукнул по двери и спрыгнул на твердый пол пещеры. Поверхность предварительно выровняли с помощью потоков мелты, и теперь все было готово для продвижения землеройных машин и Черной базилики. Бронн опустился на колени и, приложив руку, убедился, что грунт прочен.
— Пласт выдержит? — раздался резкий, глубокий голос командира этой армии.
Выпрямившись, Бронн коротко кивнул:
— Он выдержит, Кузнец Войны Хонсю. Это надежная скала, древняя. Из той породы, что выживает всегда, при любых испытаниях. Такая же была и в сердце Олимпии.
В ответ на столь неуместную ностальгию Хонсю покачал головой:
— Но в конце концов олимпийская скала дала трещину?
— Трещины появились в душах людей, живших на ней, — процедил Бронн сквозь зубы. — Скалы же Олимпии не пошатнулись.
Хонсю никогда не упускал возможности лишний раз напомнить своему легиону, как они, допустив бунт среди населения, вынуждены были уничтожить собственную планету. Он вполне умышленно бил по больному, но Бронн уже давно научился не реагировать на такие колкости.
