Аарон Дембски-Боуден - Предатель
Вскоре они достигнут Нуцерии. Какие бы боги ни были истинными, пусть будут милосердны к тем, кто окажется там к прибытию флота.
15
Предостережения
Братство
В девятый раз, когда «Завоеватель» без предупреждения вышел из варпа, Кхарн получил сообщение от Аргела Тала, находившегося на борту «Лекса». Межкорабельный вокс-импульс малого радиуса просил его немедленно прибыть на флагман Несущих Слово.
Заинтересовавшись, он так и сделал. С ним хотели пойти Каргос и Скане, но Кхарн не дал обоим разрешения. Им и в лучшие времена было достаточно трудно уживаться с Несущими Слово, а при той напряженности, которая сложилась после окончательного падения городов Арматуры, наступило что угодно, но только не лучшие времена.
По-настоящему Кхарна поразило то, что Эска тоже вызвался сопровождать его. Кодиций выглядел колеблющимся и встревоженным, но в случае с Эской в этом не было ничего нового.
— Я чувствую на борту «Лекса» что-то омерзительное, — признался он.
— Не следует так говорить о братском Легионе, — произнес Кхарн с усталой улыбкой. Гвозди испустили вялый импульс, словно наказывая его за попытку насладиться моментом без топора в руке. Он знал, что на самом деле они действуют иначе, и на самом деле имплантаты раздражало присутствие кодиция. И все же было трудно отрицать совпадение.
— Я знаю, что мы далеко не близки, — сказал Эска, — но вы все еще мой командующий офицер. Будьте осторожны, капитан.
Кхарн не ответил. Он не знал, что сказать.
Итак, он отправился в одиночестве. Он шел один и слушал, как Аргел Тал приводит доводы в пользу безумия.
Кхарн остался на борту «Лекса», когда оба флагмана снова ворвались в варп. Впрочем, они направлялись в одно и то же место, так что это мало что значило.
Братья беседовали посреди омерзительного покоя извилистых коридоров «Лекса», где постоянно звучали поющие голоса, разносившиеся по металлическим костям корабля. Порой Кхарн слышал плач, который доносился из-за угла впереди, но когда они добирались до коридора, то обнаруживали, что там пусто. Иногда слышались вопли или же истовые гимны на непонятном ему языке. Казалось, что Аргел Тал не замечает ничего из этого, а если и замечает, то оно его не тревожит.
Кхарн слегка пихнул носком сапога брошенный лазган, ржавеющий на палубе. Половина коридоров, где они проходили, была густо усеяна обломками и грязью, производимой омерзительнейшей жизнью. В нескольких им уже доводилось перешагивать через трупы. На большинстве из них виднелись следы ножевых ударов, которые оборвали их жизнь, однако Кхарн также замечал признаки удушения и раны от пуль.
— Почему «Лекс» превратился в такую мерзкую дыру? — спросил он.
— Так теперь выглядит большинство наших кораблей. На борту появляется слишком много новых исполненных веры обитателей. От них все больше грязи и отходов, а также болезней на нижних палубах, где культисты живут стадом, словно животные.
Кхарн расслышал в голосе боевого брата усмешку, хотя лицо Аргела Тала оставалось скрыто шлемом. Пожиратель Миров покачал головой.
— Это унизительно.
Аргел Тал кивнул.
— Может и так, но с этим трудно справиться. Трюмы нашего флота ломятся от исполненных веры смертных. Когда мы доберемся до Нуцерии, то переведем оставшийся экипаж и касты рабов на «Трисагион». Лоргар Аврелиан желает сделать его своим новым флагманом.
Кхарн выругался на награкали. Нуцерия. Целая куча новых проблем, только и ждущих своего череда.
— А что с «Лексом», — спросил он.
— Думаю, Лоргар собирается его подарить, — отозвался Несущий Слово.
— Кому?
— Мне.
Они некоторое время шли молча, вслушиваясь в звуки корабля.
— Он либо проклят, либо населен призраками, — произнес Кхарн, пытаясь улыбнуться.
— И то и другое, — подтвердил Аргел Тал. — Спасибо, что остался на борту. Для этого дела мне понадобится помощь твоего клинка.
Пожиратель Миров постарался не дать озабоченности проявиться на лице. Больше всего Аргел Тал ненавидел сочувствие.
— Ты же не собираешься сделать это всерьез, — сказал Кхарн. — Это невозможно, да и дело в другом. Сама мысль граничит с безнравственностью.
Несущий Слово издал ворчание, которое одновременно могло означать все и ничего.
Кхарн аккуратно отпихнул ногой с дороги очередного мертвеца. Одетое в лохмотья тело глухо ударилось о стену. От всего корабля разило свежими трупами и больными живыми. Это не было насыщенным запахом смерти или болезни, однако имело примеси и того, и другого.
Порча. Слово пришло непроизвольно. Кхарн чуял ее. Порча.
— Еще несколько палуб, — произнес Аргел Тал сквозь плотно сжатые зубы.
— У тебя же даже нет ее костей, — сказал Кхарн. — Ты ведь рассказывал мне, что их похитили поклонники.
Аргел Тал снова издал ворчание, на сей раз сопроводив этот звук словами.
— Брат, а куда мы, по-твоему, идем? Что мы, по-твоему, будем делать?
Они уже больше часа углублялись в грязное нутро корабля. Вонь продолжала усиливаться, так что у Кхарна заныли зубы.
— Аргел Тал, — мягко произнес он, пока они шли в поющем мраке. — Я за тебя тревожусь. За весь ваш Легион.
— Избавь меня от этого, — отозвался Несущий Слово. Словно прочитав мысли Кхарна — чего Пожиратель Миров не стал бы исключать — Аргел Тал повернул шлем к брату. — Я не нуждаюсь в сочувствии. Я сам выбрал этот путь и добровольно по нему иду.
Кхарн вдохнул гнилостный воздух корабля.
— Я когда-то сомневался в мудрости решения пустить ксенопаразита в свое тело?
— Демона, Кхарн. Это не просто чужой.
— Называй, как хочешь. Я это позволил, не так ли?
Во мраке глубоких коридоров глазные линзы Аргела Тала светились ледяной синевой.
— Позволил? Любопытный выбор слова.
— Я мог бы тебя убить. Убить, чтобы избавить от твари, которую ты называешь Раумом, однако не сделал этого. Во благо или во зло, но я тебе поверил. Дал возможность не отступить от веры.
Воздух разорвал отрывистый визг выворачиваемого керамита, и Аргел Тал запнулся. На мгновение в его глазных линзах полыхнуло серебристое сияние.
— Не угрожай нам.
— Нам? — переспросил Кхарн.
— Мне, — поправился Аргел Тал. — Не угрожай мне.
— Я тебе не угрожаю. Остановись на секунду. Стой, — Кхарн схватил брата за наплечник. — Сними шлем.
Он услышал, как Аргел Тал снова издал ворчание.
— Не могу. Так стало после Арматуры. Изменение не… обращается вспять, как было раньше.
Кхарн непреклонно стоял на месте и не двигался.
— Лоргар знает?
— А это имеет значение? — парировал Аргел Тал. — Пошли. Нам нужно забрать кости Благословенной Леди.
Кхарн какое-то мгновение наблюдал, как товарищ идет дальше, а затем снова зашагал рядом с ним.
— Откуда ты знаешь, где искать ее останки? Ты искал месяцами?
Аргел Тал что-то пробормотал.
— Что? — переспросил Кхарн.
— Я говорю, что Эреб сказал мне, где искать кости.
У Пожирателя Миров отвисла челюсть.
— Да что с тобой? Это же примитивнейшая манипуляция.
— Мы знаем, что это ловушка, — ощерился Аргел Тал, резко остановившись. — Это ничего не меняет. Мы должны ее вернуть.
Несущий Слово медленно вздохнул, успокаиваясь.
— Я должен ее вернуть.
Он отвернулся, чтобы двинуться дальше, но Кхарн крепче сжал руку, удержав его на месте.
— Ты столько раз заявлял, что Гвозди убивают Ангрона, а имплантаты губят наш Легион, — сказал Пожиратель Миров, — а теперь сам меняешься у меня на глазах. Я тревожусь на твой счет, насчет всего Семнадцатого. От вашего корабля разит какой-то невыразимой тревожностью. Ты планируешь воскресить мертвую, отдав тело друга человеку, которого ненавидишь, чтобы тот смог совершить какой-то невероятный ритуал некромантии, и ты оказался бы ему за это обязан. Скажи мне, брат, исполню ли я свой долг перед тобой, если позволю подобное? Если помогу в этом?
Аргел Тал встряхнул плечами, освободившись от хватки другого воина.
— Времена меняются, Кхарн. Хотим мы того или нет, но теперь мы все идем по Восьмеричному Пути, неважно, с открытыми глазами, или же в неведении.
Восьмеричный Путь. Очередное религиозное безумие.
Кхарн мысленно запнулся. Если это была всего лишь суеверная чушь, то почему слова казались такими знакомыми, словно сон на протяжении нескольких драгоценных мгновений после пробуждения? Он услышал, как вдалеке закричала женщина. Судя по голосу, она была молодой.
— Ненавижу этот корабль, — произнес Кхарн и добавил ругательство на награкали. — Я пойду с тобой, однако я не верю Эребу. Не могу понять, почему ты вдруг поверил.
