Справедливость для всех, т.I "Восемь самураев" - Игорь Николаев
— Все благородное сословие держится на взаимных обязательствах вооруженных людей, — он старался объяснять как можно понятнее и короче, но так, чтобы не это не выглядело снисходительным упрощением для неразвитого ума.
— Понимаю, — согласилась дочь и сестра военных дворян, сколачивавших достояние семьи огнем и мечом.
— Господь и мудрые предки оставили нам простой, понятный и организованный наилучшим образом порядок вещей. То есть отношения сюзерена и вассала. Военная служба, а также иные повинности вкупе с добровольными обязательствами в обмен на всевозможные милости, дарования и защиту.
Курцио подошел к стене, где висела большая карта Ойкумены. Как обычно при взгляде на сие творение, похожее на зуб с тремя корнями, подумал, насколько все же отличаются материковая и островная картографии. Сальтолучард отталкивался от морских перевозок и дальнейших путей всевозможных товаров, опять же преимущественно по водным жилам. Островные карты тщательно показывали береговую линию и реки, все же остальное изображалось сугубо схематично, как несущественное, а Столпы вообще представляли собой белое пятно в центре обитаемого мира. Материковые схемы вели свой род от традиций Старой Империи, где все измерялось расстоянием до столицы и дорогами. Удобная, хорошая дорога рисовалась короче, скверная и долгая, соответственно, длиннее, а вся прочая география без колебаний подгонялась под эти условия.
И получается, внезапно подумал Курцио, что никто из нас понятия не имеет, как выглядит мир на самом деле, каким его можно было бы увидеть, поднявшись выше любой птицы… Не в этом ли изначальная причина фиаско красивого, элегантного плана Алеинсэ по захвату власти? Когда вселенная, коей ты желаешь править, представляет собой лишь образ удобных для торговли городов и портов, а также схемы важных семей и гильдий — вИдение оказывается усеченным, оно помрачено и не дает истинной картины вещей. Но в таком случае и «материковый» взгляд столь же ущербен, только с другой стороны?
Впрочем, невежливо заставлять маркизу ждать ответ.
— Но весь благословленный Господом сложный механизм вращается, подобно мельничному колесу на реке, питаемый из одного источника. Это земля и крестьяне, обрабатывающие оную. Их труд лежит в основе способности кавалеров нести военную службу. До сих пор никто не смог посчитать в точности, сколько нужно крестьянской работы, чтобы обеспечить одного достойного воина. Слишком много следует учесть. Но в целом принято считать, что сотня человек кормит и снаряжает одного простого воина. Для достойной жизни кавалера-латника требуется не менее тысячи селян. Десять тысяч работников, возделывающих поля от зари до зари, позволяют собраться должным образом одному жандарму с его «копьем» и обозом. Так что все рыцарство Ойкумены — это прекрасный карлик, стоящий на плечах немого большинства, миллионов безвестных крестьян, чьи ноги запачканы в навозе.
Курцио сделал паузу, дав собеседнице время, чтобы оценить масштаб.
— Забавно, — промолвила маркиза. — Я никогда не смотрела на проблему в таком… аспекте. Хотя нет. Правильнее сказать, я никогда не думала о том, насколько тесна связь между блеском военного, благородного сословия и презренным трудом земледельца. Если убрать из этого уравнения Великого Посредника.
Лазутчик едва заметно склонил голову, оценив, как изящно маркиза показала, что сведуща в особом торговом языке Острова, где «Великим Посредником меж людьми» именовались деньги. Курцио хотел продолжить, но Биэль остановила его, подняв руку.
— Нет. Я испытываю чувство некоторого стыда из-за того, что, будучи потомком своего отца, так поверхностно знаю суть его бытия как дворянина. Дальше попробую разгадать эту загадку сама.
Курцио молча кивнул, принимая желание собеседницы.
Мы обменялись незнанием, подумал он. Происхождение Малиссы Эфитуаль против земельного вопроса… Взаимный баланс слабостей и силы, вот фундамент, на котором строится прочная связь между мужчиной и женщиной. Интересно, опасается ли маркиза Вартенслебен потерять благосклонность Монвузена в той же мере, как он боится разочаровать ее? Тайна, которую один никогда не раскроет другому.
— Кавалеры беднеют уже столетие подряд, — нахмурилась тем временем означенная маркиза, ее тонкие, угольно-черные брови сошлись изящным уголком, будто крылья морской чайки. — Крупные землевладельцы, «выдающиеся» дворяне скупают их земли, разоряют, низводят в ловагов, а то и сержантов. А если нет земель… и крестьян, то нет и положения. Благородный человек превращается в обычного всадника с копьем.
— Совершенно верно.
— Эфитуали предлагают посадить всех крестьян на землю без права свободного распоряжения. Превратить в рабов, пусть и наделенных ограниченными правами, чтобы люди чести получили гарантированное обеспечение. Верно?
— Да, так и есть.
— Но даже если предположить, что обойдется без великой смуты подлого сословия… Или что таковая будет успешно подавлена без чрезмерного ущерба… это лишь временное решение, — задумалась маркиза. — На одно или два поколения, может быть и больше, однако не намного. Ведь корень зла не в том, что крестьяне вольны покидать землю, а в постоянном сосредоточении этой земли в руках знатных и сильных. А его прервать невозможно. Если только не покуситься на сами основы мироустройства, дарованного нам Божьим провидением.
— Все так, — Курцио обозначил вежливый поклон, стараясь, чтобы движение не казалось снисходительным или саркастическим. — Это решение вопроса на считанные поколения. И черт бы с ним, буду откровенен, у Империи хватает забот сегодняшнего и завтрашнего дней, поэтому я не слишком забочусь о грядущем, которое заведомо не увижу. Но всеобщее закрепощение потрясет основы державного устройства и дастся очень уж дорогой ценой.
— До которой Эфитуалям дела нет, — подхватила мысль женщина. — Равно как и прочим ценителям сего трактата. Их волнует лишь желание заполучить крепостных рабов, которые умножат силу высшего дворянства и вернут блеск тем, кто обеднел. К тому же издержки, а также всеобщая ненависть низших обратятся в первую очередь на Двор.
— Сегодня мне приходится умерить свое красноречие, — Монвузен эффектно развел руки, как в театре. — Мой удел в этой беседе лишь выражать согласие!
— О, меньше демонстративной скромности, — улыбнулась маркиза. — Тебе не идет. Что ж, соболезную.
— Принимаю соболезнование, — проговорил Курцио, глядя в пустоту. — К сожалению, проблема повсеместного обнищания и разорения всадников действительно имеет место. И всем нужны войска, особенно теперь. Нам в первую очередь. Если сюзерен не может прокормить вассалов земельным содержанием, за службу придется платить. Как Двор платит роте Шотана и пехоте Столпов… А тратиться никто не желает, поэтому глупые и радикальные идеи обретают все больше сторонников. И обуздывать их становится все труднее…
Они обменялись понимающими взглядами, а затем Биэль негромко выразила общую заботу, что витала в воздухе уже не первый день и
