Сангвиний. Великий ангел (ЛП) - Райт Крис

Я не смог. Это оказалось выше моих сил. Я чувствовал себя очень маленьким.

— Он на одном из этих кораблей? — спросил я.

— Без понятия. Я сомневаюсь. Мы высадимся на Баал Примус. Но центр принятия решений находится на самом Баале. Ты читал инструктаж по гравипогрузке?

— Да, — я даже не подумал об этом.

— Тогда тебе известно, что надо делать. — Что-то привлекло ее внимание. — О «Трон Единства» — посмотри на него. Это «Слеза».

Я проследил за ее вытянутым пальцем и увидел что-то гигантское, пришвартованное в дали, почти над темным горизонтом Баала. Сначала я решил, что это естественный спутник, пока в угрюмом сиянии солнца системы не проступили знаки отличия легиона.

Видера ошибалась — это была настоящая красота. Каким-то образом, вопреки всему, этот примарх создал жемчужину среди боевых кораблей, собор в пустоте. Когда его башни дрейфовали над границей тени планеты, он показался мне чем-то вроде огромного реликвария, ларца для древних и заветных драгоценностей, только неохотно инкрустированного разрушительным оружием и отправленного поливать огнем врагов вида.

— А что думаешь ты? — спросила Видера.

Я не мог отвести от него глаз. Внезапно я пожалел, что у меня нет с собой авторучки.

— Что ко мне возвращается мое воображение, — ответил я.

Глава 3

Потребовалось много времени, чтобы получить разрешение на посадку. Очень много времени. Наш корабль считался мелким, даже не совсем военным, и я догадывался, что нам придется ждать свой очереди, прежде чем мы окажемся на причале. После нескольких часов ожидания даже привлекательность созерцания сверкающих кораблей ослабла, и я вернулся в свою каюту, чтобы проверить состояние моего скромного скарба.

Я ощущал волнение и нервозность. Я и раньше писал о Крестовом походе — некоторые из произведений были сатирическими, пока они не попали в руки цензуре. Мне казалось, что я что-то знаю о нем — о его глупости, его высокомерии. Но это был первый раз, когда я действительно наблюдал за ним вблизи, и теперь я задавался вопросом, все ли я понял правильно. Такое уже случалось.

В любом случае, мой аппетит разгорался. Я хотел оказаться среди них прямо сейчас, начать изучать их, описывать их, думать о том, что буду о них создавать. Когда наконец прозвучал сигнал для посадки в наземные корабли, я практически рысью побежал к лифту. Транспортировочные клетки с грохотом опустились в ангары, где нас ждали несколько десятков человек — в основном военные и слуги легиона. Мне сказали, что Видера спускается на другом корабле, поэтому я поднялся на борт в одиночку. Я занял место между женщиной в какой-то форме Баала и капитаном Имперской армии с густой черной бородой, выбивающейся из-под шлема. Ни один из них не изъявлял желания со мной разговаривать, поэтому я откинулся на спинку сиденья.

Перелет был как всегда неприятным — сильный толчок, когда пустотные двери внизу откинулись, а затем падение в невесомость, сопровождаемое свистом, оно ощущалось так, словно каждая клетка крови в твоем теле перестраивается. Я зажмурил глаза на время перехода через пустоту, а затем снова открыл их, когда мы влетели в верхние слои атмосферы и началась тряска, а ремни натянулись.

Именно тогда я и увидел Баал Примус, когда он пронесся совсем близко от нас. Это длилось недолго, — но я хорошо рассмотрел мрачные соляные равнины, сверкающие белизной и окольцованные низкими грядами обнаженной породы. Я видел поселения, раскинувшиеся на плечах беспорядочного массива, как литоральные порты на фоне неподвижного кристаллического моря, и все это купалось в бледно-розовом сиянии древнего солнца Баала.

Он выглядел удивительно неразвитым, по крайней мере, если сравнивать с гигантскими городами в космосе, которые я видел по пути сюда. Открытое пространство выглядело как пустошь с россыпью зданий по краям. В остальном — ничего. Сколько же людей здесь живет? Должно быть, население совсем мизерное в сравнении с тем, что могли вместить пустотные станции.

Затем вид исчез в ревущем грохоте прохода через атмосферу, за которым вскоре последовал тяжелый хруст приземления. Я сглотнул густую слюну, сжал и разжал кулаки, а затем сделал глубокий вдох. Двери корабля с лязгом открылись, впуская клин красного света. Я впервые вдохнул воздух Баала и ощутил его сухость на языке. Я принял предписанные антирадиационные таблетки, которые, скорее всего, притупляли чувства, но хлынувшие в пассажирский отсек ароматы, были тяжелыми: привкус соли, незнакомой растительности, тягучий запах химикатов. Я видел лососево-розовое небо, дрожащее от жары, и сухую землю под ним.

Мы отстегнули ремни и высадились. Я поковылял к трапу, чувствуя, как ноют мои больные мышцы. Большинство из пассажиров знало куда идти. Я неуверенно огляделся вокруг, гадая, где же Видера. Моя мантия развевалась на горячем ветру, и я почувствовал, как песок попадает мне в глаза.

— Сер Каутенья? — раздался голос у моего плеча.

Я повернулся и увидел женщину, которая смотрела на меня. На ней были цвета легиона — кроваво-красный, отделанный золотом. А на бледном лице выделялись темные глаза. Она была стройной и невысокой, как и большинство баалитов которых я видел. Я, конечно же, знал о старых войнах. Древние шрамы все еще не затянулись.

— Это я, — ответил я.

— Командир Легио-Ауксилии Оликса Эрис. Вас ожидают. Прошу вас, следуйте за мной.

Я так и поступил. Мы прошли мимо рядов персональных машин, пробирались сквозь толпу. Все находились в движении, все были заняты. Вдалеке, где возвышался пустотный порт, спускались и взлетали более крупные корабли, каждый из которых был набит войсками или припасами. Я посмотрел вверх и увидел бледные точки низкоорбитальных боевых крейсеров. Сложность происходящего пугала.

— Как долго это все будет продолжаться? — спросил я Эрис.

— Только две недели, — она не повернула головы, а просто продолжала идти. — Мы работаем с опережением графика.

Я мог себе это представить. Каждое движение вокруг меня было выверенным, скоординированным, огромный и сложный хронометр работал на полную мощность. Мы отошли от посадочных площадок и вошли в лабиринт туннелей, прорытых в хребте, идущем по юго-восточному периметру. Это оказались обработанные машинами помещения, хорошо построенные и просторные. Под высокими потолками парили подвески, освещающие фрески, вделанные в голые каменные стены.

Мы подошли к вырезанному в песчанике богато украшенному дверному проему, обрамленному мозаикой и пахнущему благовониями. Над дверью горели две бронзовые лампы, отбрасывающие теплый свет на плитку. Эрис жестом указала на дверь.

— Не войдешь? — спросил я.

— Мне было поручено доставить вас, — но ее серых губах мелькнула едва заметная улыбка. — Будьте почтительны.

И затем она ушла. Я не знал, что с этим делать. Я всегда оставался почтительным. Разве не так?

Я постучал в дверь. Ответа не последовало. Я подождал несколько мгновений, постучал снова, а затем толкнул дверь.

Я до сих пор помню тот шок от того, что я обнаружил внутри. К этому никогда не привыкаешь — к присутствию, к осязаемости, особенно когда находишься в замкнутом пространстве, вблизи, прямо перед лицом. И это странно, потому что теперь я видел, как они сражаются в других мирах, в строю, огромных формациях, и все равно это никогда не было похоже на первый раз. Потому что они мутанты. Мутанты. Их изменили, и они неправильные. Их увеличили до неузнаваемости, сделали слишком большими в сравнении с людьми, слишком широкими и мускулистыми. Они звучат неправильно и пахнут также — их голоса хорошо слышны, благодаря этим гигантским грудным клеткам, их различные имплантированные органы что-то делают с биохимией. Такое ощущение, что вы попали в какою-то кошмарную лабораторию с образцом, который все еще лежит на столе, только он говорит и смотрит на вас, ожидая, что вы будете обращаться с ним, как с другим человеком. Но это не так.