Гэрет Уильямс - Темное, кривое зеркало. Том 1: Другая половина моей души
— Надеюсь, его будут держать под стражей, пока мы не решим его судьбу?
— Что здесь решать? Он — Звездный Убийца. Кровь многих на его руках, включая двух, кто прежде стоял здесь. Просто казнить его, и закончим с этим.
— Это может быть преждевременным. — возразила Деленн. — Он может знать, то, что будет нужным для нас. Мы должны получить его знания.
«И я должна проверить мои подозрения. Вален, помоги мне оказаться неправой.»
— Я согласен с Деленн. — поддержал Хедронн. — Если, как ты продолжаешь требовать, Синовал, мы атакуем остатки землян, нам понадобятся его знания.
— Пусть так. — признал Синовал. — Но все же здесь не место для человеческого отродья. Оно лишь для нас. Его отправят на поверхность.
— Это будет мудро. — согласилась Деленн. Она смотрела, как Шеридана уводят двое послушников. Его ненависть была почти физически ощутима.
«Во имя Валена, кто способен на такую ненависть?»
И — память: Дукхат лежащий на ее руках, люди, кто сделал это все еще рядом. И вопрос заданный ей. Вопрос… и ответ. «Убейте их! Убейте их всех!»
— Итак. — произнес Хедронн. — Место Энтил'за…
* * *«Мое имя Джон Дж. Шеридан. Ранг: Земные Силы, Капитан. Мой личный номер…
… валяй, Джонни, повторяй эту поговорку. Может быть, она поможет тебе остатся в здравом уме, пока они не решат тебя прикончить.»
Его первым воспоминанием после удара и бесчувствия на Веге—7 было пробуждение в крошечной комнате.
Все пропахло минбарцами, бесящий запах, напоминавший ему гвоздичное масло и сталь. Он не знал, сколько пробыл там, но помнил, как затем он был выставлен перед кругом Девяти — тот самый легендарный Серый Совет, не иначе, — а потом отправлен оттуда в эту холодную, темную, маленькую камеру где — то на поверхности.
Он пробовал бродить по ней — восемь шагов в длину, шесть в ширину, а когда это уже не могло развеять его скуку он попытался вспомнить Анну — не ту, кем она была сейчас, ту кем она была, когда они встретились, представленную ему его сестрой Элизабет.
Когда не помогло и это, он обратился к его дочери, которую тоже звали Элизабет, и ко времени, когда он видел ее в последний раз, погребенной под тоннами рухнувшего камня, когда минбарцы бомбили Орион—7. Он тогда не смог найти ее тело.
Не только его дочь умерла в тот день. То же самое стало и с его женой… где — то внутри себя, она сломалась и выстроила стены вокруг всего, чем она была и чем могла быть, и единственным, что допускалось за них было пьянство.
Он считал, что он сам точно так же умер в тот день, и его стены были такими же как и ее, но за его — допускалась лишь война. Последняя атака в секторе 14 на центавриан. Самоубийственная атака на корабль Серого Совета при Марсе. Освобождение генерала Хейга с Ориона.
В своем сердце, капитан Джон Дж Шеридан был мертв, впрочем, таким теперь было все человечество, лишь с небольшими различиями.
Он вздрогнул от щелчка открывшейся двери. Краткая вспышка света, когда кто — то вошел и вновь тьма.
Тьма и запах. Запах цветка апельсина. Это было невозможно, но все же это был цветок апельсина, словно в детстве, в саду его отца.
А затем был свет и воспоминания тридцатилетней давности угасли. Минбарка стояла перед ним. Он уже видел ее — спорящей в Зале.
— Приветствую. — она говорила негромко. По — английски. — Меня зовут…
— Сатай Деленн. — перебил он ее. Она могла бы выглядеть почти… почти беззащитной, если бы не огонь, горевший в ее глазах… очень близко к поверхности. Она, казалось, изучала его. — Я слышал ваше имя в разговоре Совета. И вы одна из тех, кто хотел отправить меня сюда.
— Вы говорите на нашем языке? — в ее голосе не было удивления.
— Вы не единственная, кто умеет подбирать и складывать вместе обрывки чужой речи. Итак, что помешает мне разорвать вас здесь и сейчас?
— Можете попытаться, но вы проиграете.
— Меня можно убить лишь однажды. Что мне терять?
Она медленно кивнула.
— Несомненно, у вас есть и что — то, ради чего стоит жить?
— Да. Есть. Надежда, что смогу убить еще несколько из вас прежде чем сдохну!
Теперь она казалась удивленной. — Какая ненависть. — прошептала она по — минбарски и затем что — то о Валене. — Как вы можете жить с такой ненавистью?
— Просто, когда десять лет это — все что у тебя есть. Вы забрали мою жизнь, мой дом, родителей, сестру, дочь… вы забирали у меня все, пока я не захотел оставить себе хотя бы ненависть.
— И вам это удалось?
— Возможно. Какая разница.
— Тогда я хочу задать вопрос. Почему вы не напали на меня? Я — Сатай. Я воплощение всего, что вы ненавидите. Почему вы не попытались убить меня?
— Потому что вы ждали этого. Я не стал бы Звездным Убийцей делая лишь то, что от меня ждут.
— Вы, кажется, почти гордитесь этим титулом…
— Заслужен в бою, подарен мне врагами. Чертовски верно, я им горжусь.
— Я равно горда моим титулом. Сатай. Возможно, вы поймете это, капитан?
— Возможно. Надо полагать, вы здесь для моего допроса?
— Нет. Я лишь хотела поговорить.
— И ждете, что я в это поверю?
— Нет. — прошептала она. Она погасила светильник и ушла, оставив Шеридана, смотреть вслед ней, и только тающий запах цветка апельсина был следом ее присутствия.
— Интересно, верно? — сказал другой голос. Женский голос. Говорящий по — английски.
— Кто?… где вы?
— В точности здесь, капитан. А, может, немного света… — появился маленький тусклый огонек, выхвативший женское лицо в углу камеры. — Я вошла, когда вошла она, и спряталась тут. Она меня не видела. Вам не стоит беспокоится об этом.
— Я вас тоже не видел. Что вы тут делаете, и как вы сюда попали? На Минбаре не слишком много людей.
— У меня есть несколько… друзей, здесь и сейчас. Не беспокойтесь, капитан. Я пришла чтобы увидеть вас. Поговорить. После этого мы оба уйдем отсюда.
— Именно так? Просто выйдем в эту дверь?
— Точно.
— Только с моей удачей… Заперт в минбарской тюрьме с сумасшедшей или галлюцинацией.
— Едва ли сумасшедшая, капитан, и вполне настоящая. Кстати, меня зовут Сьюзен Иванова и я хочу задать вам один вопрос. Достаточно простой вопрос.
— Капитан, что вы хотите?
Глава 3
Капитан Джон Дж. Шеридан, должно быть, был уже мертв и отправился в ад.
Может быть минбарский жезл сделал больше, чем просто удар по голове, оглушивший его на несколько часов. Может быть, он пробил ему череп, и его тело сейчас лежит в какой — нибудь безвестной дыре на Веге—7, пока его душа обретается в каком — нибудь особенном круге преисподней — приготовленном для людей вроде него. Для людей, у кого крови на руках больше, чем ее можно найти на целой планете.
Список обвинений: уничтожение «Черной Звезды».
Виновен, как утверждают, и чертовски горд этим.
Безумная атака на Серый Совет — и, да, смерть двух из их числа.
Как было заявлено.
Без счета минбарцев и центавриан на пути четырнадцатилетней войны.
Защита молчит.
Его дочь, оставленная одна на считанные минуты — но достаточно долго, чтобы минбарская бомба разорвала ее на части.
Небрежность? Виновен.
Позволил его жене стать жалкой пьяной тенью той, что она была когда — то?
Виновен.
Дал надежду там, где ее не могло быть, людям, кто сражался в войне, что нельзя было выиграть?
Виновен.
Достаточно длинный список обвинений, несомненно достаточный, чтобы заработать вечное проклятие. Джон Шеридан никогда не был особо религиозен, но в ад он верил. Он видел его, когда вернулся на руины родного мира. Если таким был ад, значит он мог существовать.
Предан нарном, который был должен ему больше, чем мог расплатится.
Трое из его экипажа — Франклин, Коннели и Кеффер — захвачены, возможно уже мертвы.
Доставлен на Минбар в цепях и выставлен перед Серым Советом, как животное.
Вдобавок, успел послужить предметом спора и торговли. Расспрошен одним из их числа, Сатай Деленн, кто, казалось, насмехалась над ним, и кто почти мучительно пахла цветком апельсина.
И в завершение всего — заперт один, в темноте и с сумасшедшей. Прекрасной сумасшедшей… но все равно — сумасшедшей. Сумасшедшей, задающей бессмысленный вопрос.
— Что вы хотите?
Джон Шеридан взглянул на Иванову и, наконец, решился ответить.
Если это была иллюзия, вызванная каким — либо минбарским трюком, он должен был попытаться подыграть ей, в надежде обмануть их. А если это был какой — то местный адский житель, посланный для его пытки то он должен был принять свою судьбу. Он никогда ни от чего не бежал в своей жизни, и не собирался учиться этому сейчас.
Впрочем, была одна проблема — решившись отвечать, он не знал, какой дать ответ.