Джеймс Сваллоу - Красная Ярость
И он был единственным, кто стоял перед тварью, последней линией обороны между этой мерзостью и плотью примарха, между вампиром и последними остатками чистейшей крови его Ордена.
Рафен поднял боевой нож и усмехнулся в ответ, обнажая собственные зубы.
— Дальше ты не пройдешь, — выплюнул он.
Выставив клинок, Кровавый Ангел бросился на мутанта. Существо отреагировало внезапной неожиданной атакой, но слишком медленной, чтобы остановить Рафена, нашедшего свою цель. Он вдавил нож в рваную рану на груди, уже покрытую свернувшийся жидкостью, ощутил, как острие прошло сквозь мускулы и царапнуло по плотным костям грудной клетки. Игнорируя рев боли жертвы, он развернулся и вдавил оружие, пока оно не пронзило сердце Демона Крови, похоронив клинок по самую рукоять в складках волокнистой кожи.
Мутант отпрянул от саркофага, рвя и терзая когтями астартес даже когда густая, маслянистая кровь пульсировала из раны. Монстр шатался, рычал и, наконец, швырнул Рафена на пол.
Жидкость текла по багровой плоти, собираясь вокруг ног зверя, и все-таки монстр не дрогнул. Тварь сделала медленный, болезненный шаг к нему, назад к саркофагу.
Внезапная вспышка понимания поразила сержанта. Сердце… Это репликация, генетическая копия космодесантника…
И как у каждого Адептус Астартес, у Демона Крови было второе сердце, также как у Кровавого Ангела.
Рафен.
Гортанный голос пришел к нему не через безумие гудящего сражением воздуха, но молотом врезался прямо в мысли, яркий как алмаз. Он повернулся и сквозь схватку увидел Мефистиона вдали, с силовым мечом в руке. В глазах псайкера было полное понимание.
Прикончи его.
Рука Мефистиона широко размахнулась, и Клинок Разума Витарус покинул его ладонь. Меч, крутясь и вращаясь, рассекая воздух, полетел к Рафену. Воин отдался во власть чего-то сверхъестественного руководившего им. Длинное зазубренное оружие повернулось вокруг собственной оси и попало в Рафен ладонь, так легко, как будто меч был для него сделан.
Без невероятной силы псайкера, прозрачный металл оружия не мог направить эфирные силы варпа, но и без них, это был все еще меч почти несравненного качества. И его было более чем достаточно для Рафена, чтобы сделать то, что необходимо.
Рафен развернул оружие, закричал и атаковал Демона Крови.
— За Сангвиния!
Мутант запнулся разъяренный новой помехой. Тварь увидела приближающийся меч, на морде вспыхнула животная паника. Зверь ухватился за лезвие, отчаянно пытаясь его остановить. Рафен отбросил существо и всадил Витарус в испещренное кровью туловище, пронзив кожу над узлом пульсирующей плоти, которая была вторым сердцем. Инертный силовой меч прошелестел сквозь жесткое мясо, как будто это был пар, разрезал сердце пополам, и прошел дальше, пока не вырвался из спины Демона Крови оплетенный черной жидкостью. Тварь зашаталась, боль выдавила воздух из легких зверя, и монстр рухнул на ступени под медным кольцом.
Но некоторые вещи умирают не сразу.
Жизнь, сочилась из него в слабой пульсации. Клон сделала последнюю, отчаянную попытку подтащить себя ближе к саркофагу. Протягиваясь, поднимал себя, чтобы ощутить теплоту золотого сияния на дрожащей коже.
Рафен взял рукояти меча и ножа в каждую руку и нанес обоими завершающий страшный удар.
Последний хрипящий вздох вырвался с губ Демона Крови, когда смерть, наконец, забрала его. Для человека, стоящего рядом, для человека, повернувшего клинки, которые убили проклятое существо, тот вздох, возможно, был осмысленным словом.
— Брат?
Эпилог
ЗА ЗУБЦАМИ стены крепости монастыря открывался вид на простор Оксидной Пустыни, которая простиралась к горам Чаши. В теплом дневном свете столбы черного дыма от погребальных костров поднимались в ясное небо, отклоняясь на запад вместе с движением ветров. Рафен видел красные пятна «Носорогов», возящихся у каждого дымного следа. В воздухе он ощутил далекое зловоние горящей плоти и прометия.
— Как мы можем быть уверенны, что убили их всех? — сказал Кейн, смотря на ту же самую картину из-за плеча сержанта.
— Рабы Ордена изучат отчеты Цека просто для того чтобы убедится, — ответил он, — но я знаю, что больше никого нет. Их гнездо в цитадели уничтожено. Все выведенные отправились в гробницу. Все они погибли там.
Кейн нахмурился и отвел взгляд.
— Я все еще… — он замолчал.
— Говори, парень, — сказал Рафен. — Если ты служишь в моем отделении, то говоришь что держишь на уме, когда я приказываю.
— Лорд, я чту и уважаю командующего лорда Данте, как и любой Кровавый Ангел, но я все еще… обеспокоен тем, что он сделал.
Рафен медленно кивнул.
— Открытие гробницы? — фыркнул он. — В конечном счете, мутанты нашли бы ее сами. Он только ускорил события.
— Но Золотой Саркофаг… — голос Кейна задрожал, когда он произнес название. — Он был запятнан.
— Магистр позволил им прийти, потому что он тактик. Потому что он знал, все твари будут привлечены к тому месту, и что жажда крови помрачит их и не даст сосредоточиться ни на чем другом. Представь, что нам пришлось бы выслеживать мутантов одного за другим, если бы им позволили скрыться в закоулках крепости. Мы потеряли бы еще много людей, и намного больше времени. — Рафен отвернулся от костров и посмотрел на юношу. — Кровь можно смыть, брат. Сломанный камень починить. Но вера… это вечное. И лорд Данте знает, что такая вера как наша не может быть сокрушена.
— А что насчет сломанных людей? Что насчет наших братьев Пулуо или Корвуса?
Рафен снова отвел взгляд.
— Пулуо силен. Он будет жить.
— А Корвус? — нажал Кейн. — Он много сделал для своего покаяния.
— Ты прав, — кивнул сержант. — Император знает его имя.
Они стояли и молчали, пока юноша не рискнул задать другой вопрос.
— Брат-сержант… Что будет с Кровавыми Ангелами теперь?
Взгляд Рафена упал на вымпел, качающийся на ветру. Стяг, который нес символ — каплю крови между крыльями ангела.
— Этот выбор делать не нам, брат.
ДАНТЕ осмотрел Великий Придел, его взгляд остановился на каждом воине: на Армисе и Сентикане, на Орлоке и Сете и всех других. Он нахмурился, когда подумал о Даггане, грубоватом и откровенном, стойком и сильном, теперь потерянном для его Ордена и родичей. Как и Ридай до него, и Горн и Корвус и все другие воины, павшие в этом скорбном бою. Их останки, теперь на бортах кораблей, а имена на обетных свитках, повешенных в Часовне Красного Грааля, дабы почтить их жертву. В первый раз на памяти живущих, обряды героев произнесут там за воинов, которые не были Кровавыми Ангелами. Однако это было единственно верно. Они погибли во имя общего примарха, и этого достаточно.
Данте встал в центре каменной звезды и склонил голову.
— Родичи. Кузены, — он поднял глаза и встретился взглядом с Сетом. — Нет таких слов, какими я могу высказать свою благодарность за вашу помощь в час нужды Ваала. Мы заплатили за неприкосновенность Великого Ангела нашей драгоценнейшей кровью. И после этого горя я должен взять ответственность за то, что случилось, — лорд Кровавых Ангелов медленно вздохнул. — Я виноват. Ответственность за эти кровавые бесчинства падает на меня, и я принимаю ее без возражений. Как сказал мой благородный кузен лорд Сет, за состояние моего Ордена могу отвечать только я. Именно моя гордыня привела нас сюда.
— Прекрасные слова, — сказал Орлок. — Но что насчет выбора, который вы попросили, нас сделать, Данте? Что насчет десятины, которую вы просите у наших Орденов? Что мы должны предпринять по этому вопросу?
Несколько из собравшихся воинов взглянули на Сета, ожидая, что откровенный Расчленитель заговорит, но тот молчал.
— Просьба остается в силе, — сказал Данте. — Я не могу сделать, большего, кроме как просить вашей помощи. Но я не затаю злобы на любого Магистра, который выступит против. Я не сделаю попыток заставить вас. Выбор целиком ваш.
— Он должен быть единогласным, — сказал Сентикан. — Без единства все это бессмысленно.
Армис пошевелился.
— Вы понимаете важность этого, лорд Данте? Давайте внесем ясность. Если голосование пройдет против вашей десятины, то это будет означать роспуск Кровавых Ангелов.
Данте торжественно поклонился.
— Я приму любой выбор, который сделает конклав.
— Тогда начнем голосовать, — Сентикан мотнул скрытой под капюшоном головой. Его слова повисли в воздухе, никто не был готов говорить первым.
Кровавые Ангелы и Расчленители, Вермилионовые Ангелы, Сангвинивые и Обагренные, Легион Крови и Кровавые Мечи, Пожиратели Плоти, Красные Крылья и Кровопийцы, эти воины-лорды и каждый из других Орденов преемников собранных в зале, застыли в молчании, которое, казалось, будет продолжаться вечно.
