Ник Перумов - Алмазный Меч, Деревянный Меч. Том 2

– Теперь – да, – отозвался Фесс.

Центурион зацепил крюком створку, потянул на себя. Дверь бесшумно повернулась на хорошо смазанных петлях – маги не жалели масла.

Открылся тёмный холл, дальние углы тонули во мраке. У дальней стены еле-еле просматривалась винтовая лестница.

Фарг выжидательно посмотрел на Фесса. Тот вновь взял в руки Искажающий Камень. Только что обезвреженная ловушка была далеко не единственной.

Камень начал сперва блестеть, потом вновь засветился – куда ярче, чем в прошлый раз. Зелёные лучи рванулись внутрь; быстрые блики заиграли на множестве нитей, во всех направлениях пересекавших полуокружность холла.

«Ещё! Сильнее! Жарче!» – Фесс не помнил формул управления Искажающим Камнем, он просто воззвал к его собственной разрушительной природе; нити наливались зелёным пламенем, вот во множестве мест закурился дымок, вот пробились тонкие лепестки огня, вот лопнула первая нить, за ней – вторая, третья…

Хорошо, что дверь открывалась наружу. Фарг оттянул её не полностью, и сейчас тяжёлая створка попросту сбросила их с крыльца – в неё, словно в парус, ударила могучая волна пламени. Вторая западня Радуги оказалась куда серьёзнее первой. И обезвредить её просто так Фессу не удалось.

…Когда они наконец поднялись, огонь наверху уже утих. Над дверьми по каменной кладке тянулся язык гари. Фесс тяжело вздохнул и вновь побрёл вверх по ступеням.

Повиновение Империи, приказ надо выполнять.

Тави удалось обогнуть Хвалин, удалось миновать несколько расставленных у неё на пути засад. Урок пошёл впрок, маги Радуги теперь не спешили навязывать безумной девчонке ближний бой. Теперь они скорее теснили её, отжимая в бесплодные и безжизненные края, выжженные Смертным Ливнем, где вода до сих пор ещё несла в себе следы лившегося с небес яда. Тави же, напротив, пыталась пробраться на Тракт, пробиться на юг – нечего было и надеяться оторваться от магов Семицветья тут, в лесах.

И всё же разрыв между ними увеличился. Тави сжигала себя, в ход шло всё, чему она успела научиться; девушка чудовищно исхудала, а когда оцарапалась, проступившая кровь оказалась тёмно-коричневого цвета. Сознание же с необычайной чёткостью и ясностью отсчитывало оставшиеся дни. Тави точно знала, через сколько времени она свалится без сил, став легкой добычей преследователей.

Если до того времени не случится чуда.

И всё-таки ей повезло. В момент предельного напряжения обостряются дремлющие инстинкты, жертва – словно судьба дает ей последний шанс – неосознанно чувствует, где преследователь.

И, как правило, бежит прочь от него.

Тави поступила наоборот. Она побежала навстречу.

…Она столкнулась с магами возле самого Тракта, что вёл от Хвалина на юго-восток, к имперской столице. Развернувшись редкой цепью, около дюжины аколитов младших ступеней посвящения прочёсывали лес. Тави тут скорее всего не ждали – она загнала себя почти насмерть, она бежала всю ночь без отдыха; из носа, не переставая, сочилась кровь.

«Я прорвусь или умру», – равнодушно подумала она.

Волшебница хотела устроить засаду, однако ей противостояли не зелёные новички. Они почувствовали её раньше, чем она их, и успели подготовиться, перехватив её возле самого Тракта. Было их немного, всего пять человек – остальные семеро оказались далеко от места схватки, – молодых, но уже тёртых. Тави уловила дрожь великого Эфира, предвестник сплетаемого заклятья, инстинкт опередил сознание, она бросилась плашмя, одновременно воздвигая свой собственный щит, но чары – это не стрела, что безвредно пролетает над твоей головой, если тебе повезёт вовремя нагнуться.

Её не пытались убить, она нужна была Арку живой и только живой; очевидно, дело было уже не только и не сколько в том, что Тави знала, сколько в желании отомстить.

…Неподъёмная, давящая и не дающая поднять голову Сила навалилась ей на плечи. Не пошевелить ни рукой, ни ногой.

– Я держу её! – завопил ломающийся мальчишеский басок.

Какой прыткий, однако…

Терзая зубами и без того уже изувеченную губу, Тави тащила клинок из ножен. Тёплая искра в груди не угасала, но молодые охотники действовали на редкость слаженно. Волшебница не могла разорвать цепей наложенного на неё заклятья.

«Неужели ты был прав, священник? Мы тяжко оскорбили богов, и удача отвернулась от нас…»

– Эй, вы, там! А ну-ка, хватит! – раздался вдруг с дороги дребезжащий старческий фальцет.

– Что такое? Это что ещё за образина? – со всегдашним жестоким презрением молодости к старикам, рявкнул кто-то из аколитов.

– А ты посмотри на меня и узнаешь, – жизнерадостно предложил всё тот же голос.

– Какого… А-а-а-а!!!.. – Вопрос прервался воплем такого дикого животного ужаса, что Тави вздрогнула. С разных сторон послышались истошное ржание, крики, треск кустов и быстрый-быстрый перестук копыт.

Прижимавшее её к земле заклятие исчезло.

– Выходи, девочка, – сказали с Тракта.

Прямо посреди осенней дороги, под низким серым небом, стоял старик в поношенном, залатанном плаще неопределённого цвета, в основном – цвета жидкой дорожной грязи. Совершенно обыкновенный старик, морщинистый, сутулый, с длинной спутанной бородой; голову покрывал засаленный платок, из-под которого во все стороны торчали седые волосы, явно забывшие как о мытье, так и о гребне. Правда, абсолютно ничего страшного в нём не было. Обыкновенный грязный нищий, какие во множестве шатались по имперским городам, несмотря на строгие указы Радуги против бродяжничества и угрозу попасть в работные дома.

И что же обратило в столь паническое бегство пятёрку тёртых аколитов Семицветья?

– Я их прогнал, – деловито сказал старик. – Смешно было б дать тебе погибнуть сейчас, Тави.

– Откуда ты меня знаешь? – с трудом прохрипела она. Наведённые самой на себя чары слабели, колени дрожали, ноги подкашивались, во рту – омерзительный вкус медной пуговицы, а в глазах – жёлто-синие круги пополам со звёздами.

– Мы виделись, – сказал нищий, протягивая ей руку и помогая перебраться через канаву. Рука оказалась сухой и необычно сильной. – Может, ты вспомнишь пещеру гномов?

– Так это был ты… – только и смогла выдавить Тави, изумлённо уставившись на волшебника. – Кто ты? Учи…

– Нет, я не твой Учитель. – Нищий покачал головой. – И, увы, не знаю его. Хотя хотел бы. А кто я… Видишь ли, у меня много имён. В этом мире меня знали как Заточённого.

Тави едва не лишилась чувств. Ноги её подогнулись; хорошо, что старик успел обхватить её за талию.