Фрэнк Херберт - Бог-Император Дюны
Инмейер остановилась перед Айдахо и указала на двух босоногих стариков, ждущих позади нее.
— Квартиры бедны, но подходящи, — сказала она, — если только ты не пожелаешь остановиться в одном из частных помещений, — она обернулась и поглядела на Сиону, произнося это.
— Мы решим позже, — сказала Сиона. Она взяла Айдахо под руку. — Командующий и я, мы желаем прогуляться по Гойгоа и полюбоваться здешними видами.
Инмейер открыла рот, собираясь что-то сказать, но промолчала.
Айдахо дал Сионе увести его к деревне, мимо взирающих на них двух местных старцев.
— Я пошлю с вами двух охранниц, — окликнула их Инмейер.
Сиона остановилась и обернулась.
— Разве в Гойгоа небезопасно?
— У нас здесь очень тихо, — заметил один из стариков.
— Тогда нам не нужна охрана, — ответила Сиона. — Пусть они охраняют топтер, — и она опять повела Айдахо по направлению к деревне.
— Ну ладно, — сказал Айдахо, высвобождая свою руку из пальцев Сионы.
— Что это за место?
— Очень вероятно, ты найдешь это место весьма успокоительным, — сказала Сиона. — Оно совсем не похоже на прежний Шулох. Очень мирное.
— У тебя что-то на уме, — сказал Айдахо, шагая рядом с ней. — Что ты замышляешь?
— Я всегда слышала, что гхолы переполнены вопросами, — сказала Сиона. — У меня тоже есть вопросы.
— Да ну?
— Каким он был в твои дни, этот самый Лито?
— Который из них?
— Ах да, я забываю, что их было двое, дед и наш Лито. Я имею ввиду, конечно, нашего Лито.
— Он был всего лишь ребенком, вот все, что я о нем знаю.
— Устная История говорит, что одна из его первых невест происходила из этой деревни.
— Невест? Я думал…
— Он тогда еще сохранял облик мужчины. Это было уже после смерти его сестры, но до того, как он начал превращаться в Червя. Устная История говорит, невесты Лито исчезали в лабиринте императорской Твердыни и никогда их больше не видел, разве только, их лица и голоса воспроизводились голографией. У него не было невесты уже тысячи лет.
Они вышли на небольшую площадь в центре деревушки: приблизительно пятидесяти квадратных метров, в центре — окаймленный низким бордюрчиком бассейн с чистой водой. Сиона подошла к бордюрчику и, сев на его каменный выступ, похлопала по камню рядом с собой, чтобы Айдахо присоединился к ней. Айдахо сперва огляделся, увидел, как люди подсматривают за ним из-за зашторенных окон, как на него указывают дети и перешептываются. Он повернулся и остался стоять, глядя на Сиону.
— Что это за место?
— Я же сказала тебе. Расскажи мне, каков был Муад Диб.
— Он был лучшим другом, какого только может иметь мужчина.
— Значит, Устная История правдива, но халифат его наследников называется в ней Деспозини, а это звучит дурно.
«Она заманивает меня», — подумал Айдахо.
Он позволил себе напряженно улыбнуться, гадая о том, каковы мотивы Сионы. Она словно бы ожидала какого-то важного события, она взволнована… даже страшится… но в ней проглядывает нечто, похожее на воодушевление. В ней все это вместе. Ни одно из произнесенных ею сейчас слов нельзя ценить больше пустого разговора, способа занять время до того, как… до того как, что? Легкий звук бегущих шагов вывел его из задумчивости. Айдахо обернулся и увидел мальчика примерно восьми лет, бегущего к нему из боковой улочки. Босые ноги мальчугана поднимали на бегу маленькие гейзеры пыли.
Слышно было, как кричит женщина, отчаянный крик откуда-то издали. Бегущий остановился приблизительно в десяти шагах от Айдахо и уставился на него жадным взглядом, с встревожившей Айдахо напряженностью. Было в мальчугане нечто смутно знакомое — крепко сложенный рослый мальчик с темными курчавыми волосами, лицо еще не оформившееся, но с намеками на того мужчину, которым этот мальчик станет — довольно высокие скулы, ровная линия бровей. На нем был выцветший голубой стилсьют — сразу видно, стираный-перестираный. Но явно, вначале это было одеяние из превосходного материала, из хлопка понджи, похоже, по-особому сотканного, тем методом, когда даже от заношенных до бахромы краев, ткань не пойдет расползаться.
— Ты не мой отец, — заявил мальчик. Резко повернувшись, он побежал вверх по улице и исчез за углом.
Айдахо повернулся и угрюмо посмотрел на Сиону, почти страшась задать вопрос: «Это что, ребенок моего предшественника?» Он и не спрашивая знал ответ — это знакомое лицо, гены все рассказывают, без утайки. «Точь-в-точь я сам в детстве». При этом узнавании он ощутил, как заполняет его сокрушающее чувство пустоты. «Какова же моя ответственность?»
Сиона подняла обе руки к лицу и сгорбила плечи. Все произошло совсем не так, как ей представилось. Она чувствовала, как подвело ее желание мести. Айдахо был не просто гхолой, чем-то чужеродным и недостойным того, чтобы с ним считаться. Когда ее швырнуло на него в топтере, она разглядела явное волнение на его лице. Этот ребенок…
— Что произошло с моим предшественником? — спросил Айдахо. Голос его звучал ровно и обвиняюще.
Сиона опустила руки. На ее лице отражалась подавленная ярость.
— Мы не уверены, — сказала она. — Но однажды он вошел в Твердыню — и больше не вышел.
— Это его ребенок?
Она кивнула.
— Ты уверена, что не ты убила моего предшественника?
— Я… — она покачала головой, потрясенная прозвучавшими в его голосе сомнением и скрытым обвинением.
— Этот мальчишка и есть причина нашего приезда именно сюда?
Она сглотнула.
— Да.
— И что, по-твоему, мне надо для него делать?
Сиона пожала плечами. То, что она натворила наполнило ее чувством замаранности и вины.
— Кто его мать? — спросил Айдахо.
— Она и все остальные живут вон на той улочке, — Сиона указала в том направлении, куда убежал мальчик.
— Остальные?
— Есть еще старший сын… и дочка. Хочешь… я имею в виду, я могла бы устроить…
— Нет! Мальчик прав. Я не его отец.
— Извини, — прошептала Сиона. — Мне не следовало этого делать. — Почему ОН выбрал это место? — спросил Айдахо.
— Отец… твой…
— Мой ПРЕДШЕСТВЕННИК.
— Потому что это был дом Ирти, и она бы его не покинула. Так, во всяком случае, рассказывают. — Ирти… это мать?
— Жена по старому обряду, по обряду из Устной Истории.
Айдахо огляделся кругом на каменные стены домов, окружавших площадь, на занавешенные окна, на узкие двери.
— Значит, он жил здесь?
— Когда мог.
— Как он умер, Сиона?
— Я не знаю, честное слово… но Червь убил других. Мы знаем это точно!
— Откуда вам это знать? — он испытующе взглянул на ее лицо. Напряженность этого взгляда была такова, что заставила ее отвернуться.
— Я не сомневаюсь в историях о моих предках, — сказала она. — Их слышишь кусочками и обрывками, упоминание здесь, пересказ шепотком там, но я верю в них. И мой отец в них тоже верит!
— Монео мне ничего об этом не говорил.
— Есть одно, что наверняка можно сказать о нас, Атридесах, — заявила она. — Мы верны, и это факт. Мы держим наше слово.
Айдахо открыл было рот, чтобы заговорить, но закрыл, не издав ни звука. «Ну конечно, Сиона ведь тоже Атридес». Мысль об этом потрясла его: он об этом знал, но как-то не воспринимал сознанием. Сиона была в некотором роде мятежницей, чьи действия были почти разрешены Лито. Пределы этой дозволенности ее бунту были неясны, но Айдахо их ощущал.
— Ты не должен причинить ей вреда, — сказал ему Лито. — Ей предстоит подвергнуться испытанию.
Айдахо повернулся лицом к Сионе.
— Ты ничего не знаешь точно, — проговорил он. — Отрывки, крохи, слухи!
Сиона не отвечала.
— Он Атридес! — заявил Айдахо.
— Он — Червь! — ответила Сиона и ядовитая злоба в ее голосе была почти осязаема.
— Твоя проклятая Устная История — это ничего, кроме вороха древних сплетен! — обвинил Айдахо. — Только дурак способен в нее поверить.
— Ты все еще доверяешь ему, — сказала она. — Но это изменится.
Айдахо повернулся всем телом и грозно посмотрел на нее.
— Ты никогда с ним не разговаривала!
— Разговаривала, когда была ребенком.
— Ты до сих пор ребенок. Он — все когда-либо жившие Атридесы, вместе взятые. Это ужасно, но я знал тех людей, они были моими друзьями.
Сиона только покачала головой.
Айдахо опять от нее отвернулся. Он чувствовал, что переживания выжали его как тряпку. В нем исчез духовный стержень. Против своей воли, он зашагал через площадь и по той улочке, куда убежал мальчик. Сиона догнала его и пошла за ним шаг в шаг, но он не обращал на нее внимания.
Улочка была узкой, с двух сторон тянулись одноэтажные каменные дома, двери, глубоко утопленные внутрь аркообразных проемов, и все двери закрыты. Окна были уменьшенными подобиями дверей. Пока он проходил, подергивались шторы.
