Дэн Абнетт - Крестовый поход на миры Саббат: Омнибус
Грастик, как всегда, пропустил эту деталь мимо ушей. Он не привык перевозить людей. Они казались такими незначительными в сравнении с богомашинами, которые он обычно брал на борт. Но эти человечки освободили Фортис Бинари, и техножрецы предоставили им его корабль. Это что-то вроде благодарности, решил тогда капитан.
Грастик не любил Лекуланци. После того как три месяца назад его личный адъютант погиб во время варп-шторма, Адептус прислали взамен этого щенка. Его способности на службе были более чем сомнительны, а хрупкое строение мичмана казалось Грастику просто отвратительным.
— Пусть войдет, — распорядился Грастик.
Его развлекла эта неожиданность. Для разнообразия можно поговорить с живым человеком, используя собственный рот. Посмотреть на живое тело, ощутить его естественные запахи и тепло.
В помещение стратегиума вошел полковник Зорен, сопровождаемый вооруженными матросами. На лице офицера красовались огромный синяк и свежий шрам.
— Можете говорить, — произнес Грастик.
— Лорд-капитан, — заговорил офицер, играя экзотическим акцентом дальних миров.
Грастик опустил пухлые веки и улыбнулся. Звук этого голоса ему нравился.
— Полковник Витрийских Драгун Зорен. Мой полк был удостоен чести ступить на борт вашего корабля. Однако я хотел бы подать официальную жалобу на непозволительно низкий уровень безопасности в казармах. У нас произошел конфликт с этими неотесанными дикарями, танитцами. Я пытался поговорить с их старшим офицером по поводу нескольких инцидентов и был избит, как видите.
Подключенные к мозгу капитана провода передали ему колебания испытующего психополя, окружавшего его камеру. Офицер говорил правду. Этот танитский командир… Гаунт вроде бы… действительно ударил его. На более низких уровнях проглядывали какие-то недомолвки. Грастик списал это на волнение от лицезрения лорда-капитана.
— Такие дела находятся в ведении главы службы безопасности, присутствующего здесь. Нормы поведения на борту в его компетенции. Не беспокойте меня такими пустяками.
Зорен глянул на мичмана. Тот явно хотел оказаться где-нибудь подальше отсюда.
Общее молчание было прервано, когда в стратегиум ворвалась новая фигура. Высокий человек в кожаном плаще и комиссарской фуражке. Повинуясь рефлексу, матросы взяли его на мушку. Комиссар и бровью не повел.
— Лекуланци — жалкий пижон, — произнес он. — Он не способен исполнять свои прямые обязанности, не то чтобы поддерживать безопасность на корабле.
Новый участник разговора был потрясающе смел и бесцеремонен. Никакого обращения по уставу и никаких заискивающих речей. Грастик был немало впечатлен. Если не сказать — сбит с толку.
— Мое имя — Гаунт, — продолжал комиссар. — На казармы моего полка было совершено нападение, а на мою жизнь покушались убийцы. Трое моих солдат убиты, один тяжело ранен и находится при смерти. Один из моих офицеров похищен. Я счел виновными людей полковника Зорена и ошибочно напал на него. На самом деле нападение совершили Янтийские Патриции. Поэтому я прошу вас лично призвать к ответу командный состав этого полка.
Грастик снова уловил легкие колебания лжи в психополе и снова списал их на мощное впечатление, которое он производил на людей собственным присутствием. В остальном же Гаунт по всем показателям был безукоризненно честен.
— У вас есть убитые? — В голосе капитана прозвучало беспокойство.
— Да, трое. К тому же мне нужно ваше разрешение на использование запасов медицинских ресурсов Муниториума, чтобы спасти жизнь одного из моих людей.
«Это насекомое опозорило меня! На моем собственном мостике!» — вдруг осознал Грастик.
Его мысли смешались. Капитан отсек шестьдесят процентов информации, вливаемой в его мозг, чтобы как следует сконцентрироваться. Первый раз за несколько десятилетий он столкнулся с проблемой, касающейся груза. Пассажиры! Да, пассажиры, так сказал Лекуланци. Грастик заерзал на троне. Неслыханно! Позор! Эту проблему следовало решить гораздо раньше. До того, как груз повредили и убили. До того, как жалобы дошли до самого капитана.
Грастик коснулся жезлом еще одного гололита. Он не ударит в грязь лицом перед этими ползучими червями из плоти. В конце концов, он здесь капитан, лорд-капитан! И он докажет, что безопасность этих человечков всецело в его руках.
— Ваши медработники получат соответствующий допуск. Я даю свое формальное разрешение на использование медицинских запасов.
— Неплохо для начала, — улыбнулся Гаунт. — А теперь я требую арестовать янтийцев и подвергнуть наказанию их командиров.
Теперь капитан испытал настоящее потрясение. Он приподнялся на мясистых локтях с трона. Впервые за пятнадцать месяцев его спина оторвалась от кожаной спинки. Скрипнула вымокшая кожа. Помещение наполнилось вонью пота и засохших нечистот.
— Я не потерплю такого обращения! — Грастик старался, чтобы его мягкий голос звучал угрожающе. Каждое слово сотрясало покровы дряблой плоти вокруг маленького рта. — Никто не смеет разговаривать со мной в таком тоне!
— Как невежливо! Не стоит угрожать нам. Нам нужен результат, и немедленно! — К удивлению капитана, эти слова произнес Зорен. Он встал плечом к плечу с Гаунтом. Поначалу он казался более покорным и дисциплинированным, но теперь и он открыто требовал от Грастика действий. — Арестуйте Патрициев и подвергните их суду за нападение. Иначе вы рискуете получить восстание на собственном корабле. Тысячи опытных ветеранов, жаждущих крови, — представьте себе это! Ваши солдаты не способны справиться с ними. — Он скептически глянул на матросов.
— Вы угрожаете мне мятежом?! — Грастик задохнулся от этой мысли. — Я прикажу заковать вас в кандалы за одно это слово!
— Значит, вы отгораживаетесь от того, что не хотите видеть? — Гаунт шагнул ближе к трону. Один из матросов попытался схватить его, но комиссар легко ушел от захвата и свалил солдата точным ударом. — Скажите мне, кто вы? Командир корабля? Или беспомощное жирное ничтожество, прячущееся в этом коконе?
Бледный от ужаса Лекуланци отшатнулся к стене, хватая ртом воздух. Никто и никогда не осмеливался так разговаривать с лорд-капитаном! Никто…
Грастик почти встал со своего трона и зло отшвырнул в сторону голографические панели. Плававшие вокруг него устройства, будто живые, забились в дальний угол камеры. Трясясь всем необъятным телом от ярости, Грастик сверкнул гневным взглядом на гвардейских офицеров.
— Ну так что? — спросил Гаунт.
Многое из произошедшего с Грастиком в этот день не случалось с ним годами. Как и то, что он начал громко орать глубоким низким голосом.
Зорен бросил нервный взгляд на Гаунта — не перегибают ли они палку? Ледяное спокойствие комиссара вернуло ему уверенность. Вспомнив их план, он начал в один голос с Гаунтом ругаться с капитаном.
В душе комиссар злорадно улыбался. Они отвлекли капитана на славу.
Снаружи, в огромном, холодном зале мостика, рулевые оторвались от темных штурвалов и рычагов и озадаченно переглянулись. Из бронированной рубки капитана раздавался утробный рев. Похоже, капитан так разозлился, что забыл о большинстве бортовых систем. Неслыханный, невероятный случай.
Возле арки стратегиума неуверенно переминались матросы.
— Ну, входим? — прохрипел в коммуникатор один из них.
Однако никому не хотелось попасть под горячую руку лорда-капитана. Гардемарины даже пожалели безмозглых гвардейских офицеров, так разозливших его.
Гаунту было наплевать. Именно этого он и добивался.
14Старший военврач Дорден отворил бронированную переборку хранилища Муниториума. За старым лекарем следовала его небольшая разношерстная свита — Каффран, Брин Майло и Браг.
Они нырнули в густой запах антисептиков и ионизирующих фильтров, царивший в огромном зале. Серую палубу под ногами скрывал слой просеянного песка. Дорден взглянул на ручной хронометр.
— И пробил час, — торжественно произнес он.
— Кого побил? — не понял Браг.
— Никого. Я имел в виду — сейчас или никогда, — объяснил Дорден. — У комиссара было достаточно времени, чтобы пробиться к капитану.
— Все равно я ничего не понял. — Браг озадаченно поскреб мощную челюсть. — Чем это все нам поможет? Что там задумал наш старый духотворец?
— Это называется диверсия, — шепнул Майло. — Не беспокойся о таких мелочах. Просто не думай и делай, что велено.
— А вот это по мне! — радостно объявил Браг, вызвав улыбку Каффрана.
Вход в зал преграждала стальная решетка. Возле нее трое офицеров в униформе Муниториума были заняты работой при низких пультах управления. Помимо них в зале присутствовало караульное отделение — семь вооруженных матросов.
