Гай Хейли - Гибельный клинок
Это было мрачное начало мрачного путешествия.
Буря, начавшаяся в ночь орочьего нападения на штабной лагерь, теперь с бешеной яростью бушевала вокруг их маленькой экспедиции: «Марса Победоносного», роты «Леман Руссов», взвода атраксианской тяжелой пехоты на «Химерах» и машин обеспечения. Одинокая колонна имперской бронетехники медленно прокладывала путь по бескрайним каменистым пустыням Калидара, люди, запертые в машинах, чувствовали себя такими же беспомощными, как мясо в консервах.
Когда колонна добралась до области полутени котловины Озимандии, насыщенной психовозмущениями от лорелейной руды, тем офицерам, которые не были на инструктаже, сообщили, куда направляется экспедиция: улей Мерадон. Орктаун. Прямо в логово врага. Это было самоубийственное задание, из тех, на которые обычно предлагают вызваться добровольцам. Но им выбора предоставлено не было, и это отнюдь не улучшило настроение в танке. Банник еще радовался, что не оказался заперт в десантном отделении одной из «Химер». Пехотинцы, втиснутые в них, не могли выйти из машин с самого начала пути — слишком опасно. Ветер снаружи мог просто освежевать человека заживо.
Банник почувствовал, что надо помолиться. Сейчас он удивлялся, как мог в юности так долго не молиться, и надеялся, что хотя бы этот грех ему будет прощен. Он вознес молитву Императору, прося Его о помощи в предстоящем бою и возблагодарив за то, что Он до сих пор защищал своего грешного слугу.
Выполнив свой религиозный долг, Банник зевнул и потер глаза. Взглянув на часы, он увидел, что его пятичасовой отдых подошел к концу; теперь его очередь сменить Раддена и заступить на вахту в башне. Схватившись за поручни над головой, он изогнулся и, открыв люк спального места, выбрался в коридор нижней палубы — сложный маневр, учитывая, что коридор в ширину едва достигал шестидесяти сантиметров. Банник взглянул на то место, где лежал мертвый орк. Теперь палуба была чисто вытерта и блестела металлом. Кто прибрался здесь, Банник не знал — когда он проснулся на своем сиденье, экспедиция уже была в пути. Он был лишь рад, что убирать труп пришлось не ему.
Он постучал в люки двух других спальных мест. Ганлик в ответ что-то пробормотал, а Ралт выругался. Не дожидаясь их, Банник поднялся по трапу на командную палубу. Кортейн, Мегген и Эппералиант были на своих постах, не отрывая взглядов от экранов и приборов. Мегген сидел на месте Банника, спинка сиденья после схватки с орком была наскоро починена с помощью проволоки и клейкой ленты. Взглянув на место, где погиб Марселло, Банник увидел, что там все тоже чисто прибрано кем-то из команды техобслуживания.
Никто не говорил, за неделю безвылазного путешествия в танке у всех не было никакого желания разговаривать. Долгое пребывание в тесном замкнутом пространстве привело людей в очень напряженное состояние. Непрерывная болтовня Раддена из слегка раздражающей стала невыносимо бесящей. Щелканье колоды таро Форкосигена доводило всех до безумия. Ганлик вообще перестал разговаривать, Ралт только цедил сквозь зубы грязные ругательства, жуя лхо-сигарету, Мегген в свободное от вахт время не вылезал из снарядного погреба, где сидел, глядя на выданные им пять кристаллов лорелея так, словно они собирались поглотить его душу. Это молчание было одним из способов, которым люди пытались справиться со стрессом. В разговорах напряжение неминуемо выплеснулось бы наружу, и тогда его было бы не остановить; они все были парагонцами и просто передрались бы. Наконец даже Радден заткнулся со своей болтовней, к всеобщему облегчению.
В танке было жарко, как в духовке. Комфорт экипажа, хотя и был отнюдь не на первом месте в списке приоритетов Адептус Механикус, все же был принят во внимание теми, кто создавал конструкцию «Гибельного Клинка» целую вечность назад. Системы охлаждения и очистки воздуха были частью оборудования, позволявшего танку вести боевые действия во множестве самых неблагоприятных вариантов окружающей среды. Но «Марсу Победоносному» была тысяча лет. Несмотря на свой почтенный возраст, из-за поврежденного СШК танк был менее совершенным, чем древние машины, и Калидар стал тяжким испытанием для его систем. Тончайшая пыль, тоньше косметической пудры, забивала фильтры. До этого задания фильтры приходилось менять через день. Но сейчас время и буря были против них. Нельзя было выйти из танка и расположиться лагерем. Воздух, которым они дышали, был тот же самый, что и неделю назад — выдыхаемый углекислый газ снова и снова прогонялся сквозь древние системы очистки воздуха. Воздух стал сухим и едким, но при этом насыщенным запахом, который отфильтровать было невозможно — запахом людей, запертых в тесных и жарких отсеках, лежалых продуктов и испражнений, смрадного дыхания и еще более зловонного пота. Курение лхо на Парагоне считалось вредной привычкой, но Банник радовался, что Ралт курильщик, потому что дым лхо хоть как-то уменьшал вонь в танке. Все разделись до маек. В поту, грязи и масле, без знаков различия, они все выглядели одинаково — наводчик и лейтенант, связист и заряжающий: грязные, нервные, с усталыми глазами.
Говорил только Кортейн, и только чтобы отдать приказы или запросить какие-либо сведения. Только он оторвал взгляд от приборов, когда вошел Банник, остальные просто не обратили внимания.
— Уже пора? — спросил Кортейн. — А остальные?
— Идут, — сказал Банник.
— Хорошо, — Кортейн снова посмотрел на стол-карту, на котором прокручивалась схематичная голопроекция окружающей местности. Он увеличил масштаб изображения. Усыпанные валунами плато и узкие каньоны пустошей по краям котловины Озимандии начали сходить на нет.
— Мы выходим на ровную местность. Понадобится несколько часов, чтобы пересечь ее и добраться до края котловины. Я решил не задействовать весь экипаж до следующей смены. Мы все должны хорошо подготовиться, прежде чем войдем в саму котловину. Я продлеваю твой период отдыха, Мегген.
Мегген откинулся в кресле с видимым облегчением.
— Спасибо, сэр.
— Банник, прежде чем сменишь Раддена, спустись к Аутленнеру и скажи, что я приказал ему поспать полчаса. Это время танк поведет Ганлик.
— Да, почетный лейтенант.
Банник спустился по трапу, попятившись, чтобы пропустить Ралта. Проходя, он хлопнул по плечу Ганлика.
— Тебе приказано заступить на место водителя.
Вместе они пошли в отделение управления, приноравливая шаги к колебаниям корпуса танка, который сильно трясло и качало на неровностях пустошей.
Аутленнер никогда не покидал свое место добровольно, и спал только тогда, когда ему приказывал Кортейн. Все мысли механика-водителя сосредоточились на том, как провести «Марс Победоносный» по опасной местности вслепую сквозь бурю. Глаза Аутленнера неотрывно смотрели на экран главного ауспика. Меньшие экраны передавали изображения в реальном времени с авгур-камер, несколько из них вышли из строя из-за боевых повреждений или эрозии, вызванной пылью. Аутленнер сидел, откинувшись в кресле водителя, и явно чувствовал себя в своей стихии, ловкими движениями поправляя курс танка и проводя его буквально в миллиметрах от выпирающих на поверхность скальных выступов и огромных валунов. Банник наблюдал с восхищением, как всегда, когда приходил в отделение управления. Он и не думал, что можно вести столь громадную машину с такой точностью.
— Вы двое пришли, чтобы дышать мне в затылок? Только зря отвлекаете меня, — сказал водитель.
— Вставай. Тебя сменит Ганлик. Почетный лейтенант приказал тебе поспать полчаса.
— Или что? Ганлик не сможет вести по такой местности.
— Или он спустится сюда и расскажет тебе сказку перед сном, а потом отправит твою жалкую задницу под трибунал, — прорычал Ганлик. — Вылезай.
— Мы почти преодолели этот хребет. До следующего, последнего перед самой котловиной, будет ровная местность, — сказал Банник.
— Вылезай, — приказал Ганлик.
Аутленнер хмыкнул.
— Ну, если справишься… Погоди секунду.
Еще несколько движений рычагами, легкая поправка курса. Подождав, пока танк выйдет на участок относительно ровной местности, Аутленнер заблокировал рычаги и встал.
— Принимай пост.
— Ты пил что ли, Аутленнер? — спросил Ганлик, проталкиваясь мимо него к сиденью.
— Тут глис не нужен, — мехвод постучал себя по голове. — Мозги заняты. Я пью только когда мне скучно. А здесь скучать не приходится.
Ганлик кисло посмотрел на него, уселся на сиденье и разблокировал рычаги. Манера движения «Гибельного Клинка» изменилась, стала заметно менее гладкой. Послышались приглушенные удары, треск и скрежет, когда Ганлик задевал бортами скалы.
— Я тебе говорил, — сказал Аутленнер Баннику, — слишком трудный участок для него.
Банник задумчиво закусил губу. Аутленнер был прав.
