Аарон Дембски-Боуден - Ловец душ
Он знал, что позже вступит в ряды легиона, и это знание приносило ему боль. Нострамо уже позабыл те уроки, что преподали ему когти Ночного Призрака. Не успело пройти и несколько лет после того, как великий Конрад Курц вознесся в небеса, чтобы сражаться рука об руку с Отцом-Императором, а оставленный им мир вновь начал скатываться в бездну порока.
Уличные группировки делили территории в фабричных и жилых кварталах; местные царьки возвещали о своем правлении рунами, намалеванными на стенах, или — по примеру самого Призрака — останками врагов, выставленными на всеобщее обозрение там, где жили родичи и друзья жертв.
Талос знал Ксарла еще в те дни. Они выросли вместе — сыновья матерей, потерявших мужей в стычках враждующих группировок преступного мира. Эти войны начались тогда, когда тень Ночного Призрака превратилась в страшную сказку из прошлого. Еще до того, как им исполнилось по десять лет, мальчишки стали искусными ворами и членами банды, объявившей их жилой сектор своей территорией.
К тому времени, как им стукнуло тринадцать, оба уже были убийцами. Ксарл прикончил двоих парней из вражеской группировки, нашпиговав их тела свинцом из автоматического пистолета. Ему потребовались обе руки, чтобы удержать пистолет, а звук выстрела… Оглушительный грохот, взорвавший тишину.
Талос был рядом, когда Ксарл открыл счет убитым, но в ту ночь сам он крови не пролил. Первый труп числился за ним уже год. Владелец магазина попытался поколотить мальчишек за то, что они украли еду. Талос отреагировал прежде, чем успел осознать, что делает. Первобытные инстинкты перехватили контроль, и торговец рухнул на пол своей лавчонки, задыхаясь и кашляя, с ножом Талоса в сердце.
Даже теперь, больше столетия спустя по времени Талоса и через десять тысяч лет по галактическому времени после того, как старик испустил последний вздох, Талос помнил сопротивление клинка, вошедшего в плоть.
Оно навсегда осталось с ним, это чувство. Царапающий звук и неловкий поворот ножа, когда первый удар угодил в ребро. Затем клинок быстро погрузился, скользнув между ребрами, и остановился с тошнотворным мясным хлюпаньем.
Кровь хлынула у старика изо рта, брызнула вперед. Талос почувствовал капли смешанной с кровью слюны на своих щеках и губах. Часть попала в глаза.
Мальчишки в панике кинулись прочь. Ксарл полурыдал-полусмеялся, а Талос бежал в потрясенном молчании. Как и всегда, они нашли убежище на улицах города. Эти темные улицы стали для них приютом, куда более близким, чем родные дома. Мальчишки знали все потаенные ходы, все места, пригодные для засады, и тысячу способов превратиться в невидимок.
Вот такие уроки Талос забрал с собой к звездам, когда пришел и его черед вознестись. На эти инстинкты он полагался, бесшумно пробираясь по ночным улицам городов на сотнях и сотнях планет.
В голосе Узаса, раздавшемся из вокс-передатчика, звенело возбуждение:
— Я нашел «Рино» Черного легиона. Это груда обломков. Будем знать, что произошло с отделением Ульфа.
— Есть выжившие? — спросил Талос.
— Даже трупов нет.
Все уловили разочарование в его словах. Трупы означали броню, а броня означала спасение.
— Обширные повреждения от лазерного огня.
— Скитарии, — вмешался Кирион.
Элитная пехота Механикус. Это имело смысл — ни у каких других частей не было лазерного оружия, способного уничтожить БТР Астартес.
— Вы это слышите? — спросил Узас. — Я слышу что-то.
— Поразительно точное описание, — хмыкнул Кирион.
— Я тоже слышу, — перебил его Ксарл. — Расстроенный вокс, обрывки переговоров на других частотах. Между другими отделениями.
— Из Черного легиона? — спросил Талос.
— Нет, — ответил Ксарл. — Думаю, это наши.
Талос двигался по развалинам мануфактории, прислушиваясь к разговорам товарищей. В красное поле визора вплывали заглохшие механизмы, остановившиеся ленты конвейеров, высокая крыша с разбитыми окнами. Еще недавно их украшали витражи из цветного стекла: изображения Императора в образе Бога-Машины, сошедшего на древний Марс. Теперь сквозь дыры смотрело ночное небо.
Звездный свет погрузил здание со всеми его горгульями в серебряное безмолвие. Что бы здесь ни выпускали, производство уже не восстановить. Фабрика превратилась в гробницу.
— Вокс барахлит, — сказал Кирион. — Тоже мне великое открытие. Все оставайтесь на местах. Я свяжусь с Магистром Войны и передам ему новости.
— Заткнись, болван, — рявкнул Ксарл. — Талос?
— Я здесь.
— Частота «Алый шестнадцать-один-пять». Ты это слышишь?
Вокс-передатчику шлема потребовалось несколько секунд, чтобы просканировать ближайшие частоты. Талос продолжал двигаться по зданию фабрики, держа болтер и меч наготове. Вскоре на пределе слышимости зазвучали голоса.
— Я слышу, — передал он остальным.
— Что будем делать? — спросил Кирион, позабыв про шутки.
Он тоже услышал.
— Это Седьмой Коготь.
Последовала недолгая пауза, в течение которой Кирион, вероятно, сверялся с показаниями ауспика.
— Оружейная фабрика к западу от нас.
Талос неспешно проверил свой болтер, шепча молитву машинному духу оружия. Вокс-связь на Крите была прерывистой и ненадежной — ее постоянно глушили Механикус, владевшие более продвинутыми технологиями. С того момента, как войска Магистра Войны произвели высадку, они поневоле успели привыкнуть к помехам и обрывам связи между частями.
Флот на орбите Крита был избавлен от того воя, что стоял в воксе на поверхности мира-кузни, а вот десантировавшимся частям приходилось слушать непрерывный скрежет и треск кода, искажавшего их сигналы. Даже вокс-передачи, ведущиеся через ретрансляторы судов на орбите, постоянно подвергались нашествиям призрачных голосов. Сигналы запаздывали порой на несколько часов. Уж много раз войска попадали впросак, получая ориентировки и приказы, устаревшие на полдня.
— Они пробуют другие частоты, чтобы вызвать подкрепление, — предположил Талос.
— Я тоже так считаю, — согласился Кирион.
— Вознесенному не понравится, если мы не подчинимся приказу об эвакуации, — самодовольно заявил Узас.
Голос его был скрипучим и низким. Талос с усилием выкинул из головы образ своего двойника: изуродованного, окровавленного, говорившего таким же голосом. «Кровь для Кровавого Бога, — хрипел он в видении. — Души для Пожирателя Душ… Черепа для Трона Черепов…»
— Плевать на Вознесенного, — сказал Ксарл.
— Мы идем на помощь Седьмому Когтю, — подытожил Талос, уже активируя движением глаза нужную нострамскую руну и открывая другой канал. — Септимус.
— Да, господин. — Сигнал был отрывистым, голос раба терялся в треске помех. — Эвакуация ориентировочно через четырнадцать минут. Лечу к вам.
— Изменение планов.
— Не спрашиваю, что произошло, хозяин. Просто скажите, что надо сделать. Это не «Опаленный», а транспортник, так что мои возможности ограничены.
— Не беда. Двигайся на максимальной скорости к нашей позиции, затем действуй по протоколу эвакуации в боевых условиях, затем как можно быстрее доставь нас к нужной точке. Кирион уже передает тебе координаты.
— Господин… Эвакуация в боевых условиях? Разве сектор не зачищен?
— Зачищен. Но ты должен перебросить Первый Коготь и наш «Лэндрейдер» в зону боевых действий к западу отсюда.
— Как прикажете, господин.
Талос услышал, как Септимус набирает в грудь воздуха. Смертный знал, что Вознесенный отдал приказ о возвращении на орбиту.
— Знаете, я передумал. Я все же спрошу. Что у вас происходит?
— Седьмой Коготь завяз. Мы их вытащим.
— Простите, господин, я задам еще один вопрос. С чем именно столкнулся Седьмой Коготь, если для поддержки понадобился Первый Коготь и «Лэндрейдер»?
— С титаном, — ответил Талос. — А теперь поспеши.
XII
СЕДЬМОЙ КОГОТЬ
Улицы содрогались от его поступи.
Десятки окон, выходивших на проспект, разбились вдребезги, и осколки дождем засыпали тротуар. Грохот, с которым когтистые лапы вышагивали по земле, был даже не самой громкой частью спектакля. Его перекрывал скрежет гигантских суставов — пронзительный механический визг, разрывавший воздух по мере приближения монстра. А еще оглушительней был нестройный вой его утыканных пушками рук — стон сжигаемого воздуха, который орудия втягивали перед залпом, и рев огня, кровавым рассветом заливавшего ближайшие улицы во время выстрела.
Адгемар из Седьмого Когтя ползком пробирался через груды щебенки, которые еще несколько секунд назад были жилым блоком. Его визор потрескивал и шел полосами помех. После удара по шлему данные стало невозможно считывать. Даже жизненные показатели превратились в невнятную и бесполезную мешанину знаков. Выругавшись, он сорвал шлем, доверяясь природным чувствам. Воздух загустел от пепла и ритмически вздрагивал в такт шагам титана. Чудовище все еще продвигалось по проспекту и сейчас вновь наводило орудия. Ростом семнадцать метров и примерно такой же ширины, оно склонилось над дорогой, практически закупорив улицу, — огромные плечи пробивали дыры в зданиях по обе стороны проспекта.
