Гэв Торп - 13-й Легион
— Это была бомбардировка и воздушная атака — далее будет залп с орбиты, — говорю я им. Я видел это полудюжину раз — стандартная боевая догма Империума.
— Эти проклятые повстанцы получат сегодня на ужин горяченького!
Как раз когда я заканчиваю говорить, облака в одном месте начинают ярко светиться, и секундой позже появляется потрясающе огромный шар энергии, летящий к Коританоруму. Термоядерная торпеда врезается в бронированные стены цитадели, размазываясь по исцарапанному и выщербленному металлу, словно горящая нефть. Через грозовые облака бьет еще несколько залпов, некоторые снаряды выбивают огромные столбы дыма, поскольку закапываются в грязь до взрыва, другие вызывают ручьи плавленого металла, стекающего по стенам Коританорума подобно потоку лавы.
Затем заработали противовоздушные батареи повстанцев, огромные башни поворачиваются к небесам, и вспышки лазеров пробивают атмосферу. Ответный огонь продолжается почти минуту, иссушая своим жаром облака над крепостью. Корабль на орбите, должно быть, отходит, поскольку смерть с облачного покрова больше не изливается на землю. Через полминуты вдоль всей траншеи начинают реветь сирены. Мальчик-с-рационом поднимает взгляд, его лицо внезапно бледнеет, а губы начинают трястись.
— Это приказ о готовности. Далее будет атака, — говорит он мне. Вот пришел и мой шанс. В путанице атаки, я с легкостью ускользну на другую сторону окопа и свалю отсюда. Сколь бы приятной не была их компания, я не хотел бы очутиться рядом с этими новобранцами в следующие полминуты.
— Пожелаю вам удачи, но боюсь, что мне уже хватит валяться в грязи, — улыбаюсь я, но это их не убеждает. Впрочем, не важно. Именно в этот момент из-за угла траншеи выходит мрачноликий комиссар, его глаза-бусинки пялятся на меня.
— Когда атакуем — берите заключенного с собой. Позволите ему уйти, и я всех вас вздерну по обвинению в халатности!
Фраг! Тем не менее, одно дело приказать, а другое исполнить. Затем начинают выть сирены атаки. Меня выталкивают первым, так что полагаю, мои новые друзья усвоили хотя бы одну вещь. Я бегу по открытому, обстреливаемому участку местности к другой линии окопов. Вражеские снайпера, которых я так ловко избегал прежде, получают второй шанс продырявить мою шкуру. Послышался вскрик, и Широко Открытые Глаза, получив пулю в шею, падает, разбрызгивая куски позвоночника и кровь на мою украденную униформу. Я забираю его лазган, и посылаю очередь от бедра в место, где предположительно укрылся снайпер. На секунду оттуда больше не стреляют.
Затем что-то хватает меня за ноги. Взглянув вниз, я вижу продырявленного упрямого комиссара на коленях, тот отхаркивает кровь. Он смотрит на меня своим суровым взглядом и шепчет:
— Ради разнообразия, сделай хоть что-то полезное в своей жизни, предательский ублюдок!
Не раздумывая, я разворачиваю лазган, и исполняю его желание. Лучи убийственного света затыкают его навсегда. Должно быть, я становлюсь мягким. Я никогда раньше не утруждал себя убийством из милосердия, особенно находясь по уши в дерьме.
СО СМЕРТЬЮ комиссара, у меня появляется шанс сбежать. Мне нужно просто развернуться, и побежать ровно туда, откуда мы пришли. Не думаю, что повстанцы будут утруждать себя стрельбой в тех, кто бежит в противоположном направлении. Именно тогда я замечаю кое-что, возможно врага, отбрасывающего тень, как раз впереди и справа от нас. Чертовы снайпера, должно быть, издеваются надо мной сегодня. Я осматриваюсь, когда выстрелы разрывают мою тунику — может быть, я был неправ насчет легкого бегства. Слева разрушенная ферма, и я бегу туда. С возобновлением снайперского огня, некоторые из взвода новобранцев залегают мордой в грязь, прячутся или убитые, я не знаю. Остальные просто стоят на месте или бегают в замешательстве. Мне кто-то попадается на пути, его глаза странно пустые от отчаянья, поскольку все больше и больше новобранцев падают от выстрелов спрятавшихся врагов. Я бью кулаком по его носатому лицу, и он улетает в сторону и падает, его грудь прошибла пуля, предназначавшаяся мне. Еще через пару ударов сердца я залетаю за стены фермы и падаю на колени в каком-то загоне для животных. Хорошо, теперь, когда я свалил от этих горемык, самое время сформулировать свой план побега. Затем везде вокруг меня внезапно начинают грохотать ботинки, и я осознаю, что взвод последовал за мной в укрытие, вместо того, чтобы по плану бежать в следующую траншею! Пробежка, должен добавить я, которую они никогда бы не завершили.
Один из этих солдатиков хватает мой воротник, и орет мне в ухо.
— Хорошая мысль, сэр! Нас бы разделали, если бы вы не привели нас сюда!
Фраг!
— Привел вас сюда? — я почти ору в ответ. — Я, фраг вас раздери, не приводил вас сюда, тупые салаги! Да идите вы к фраговой бабушке, тупые бараны, из-за вас меня пришьют, пока вы ошиваетесь тут с надписью на спинах — «мишень», это так же хреново, словно светить пятиметровым прожектором в небо! Валите с глаз долой, пока я не освежевал вас, мелкие, тупые фраггеры!
Осколки каменной кладки начинают летать повсюду, когда снайперы взялись за винтовки повышенной мощности, чтобы выбить нас из укрытия. Что ж, пока здесь повсюду эту пустоголовые, я должен использовать их как свое преимущество. Как любил говорить Тагел — «если у тебя стальные яйца, то ими все еще можно разбить чью-то голову». На самом деле, это возможно было одно из самых длинных предложений в его тупой, жестокой башке, так что я полагаю, он услышал это от кого-то другого. Вернув свои мысли к насущной проблеме, я указываю через дождь на откос, за которым залегли снайпера.
— Огонь на подавление по этому холму! — реву я. Тренированный месяцами, во время перелета в эту адскую дыру, взвод реагирует не раздумывая. Мальчишки вокруг меня начинают палить из лазганов, потоки света пульсируют во тьме. Я нахожу разбитый кожух солнечного нагревателя и использую его исковерканные панели, чтобы получить хоть какое-то укрытие от пуль, вышибающих осколки из пласкритовых стен постройки. Вряд ли мои мальчишки знают, но шаттлы не будут торчать здесь вечно, и я все еще намереваюсь получить теплое местечко на борту.
Слышатся радостные крики, и остатки еще одного отделения присоединяются к нам, двое гвардейцев тащат гранатометы. Они начинают настраивать их прицелы на нужную траекторию, но в этот момент обстрел усиливается, к снайперам за холмом подошло подкрепление. Я хватаю один из гранатометов, выбираю осколочный и отсылаю заряд ласточкой в воздух. Я безумно ухмыляюсь вместе с остальными, когда замечаю, что от взрыва над гребнем подлетает три тела. Бросив гранатомет обратно бойцу, я выхватываю спрятанный в правом ботинке нож, и кидаюсь вперед. Сейчас уже недалеко.
КОГДА перепрыгиваю через насыпь из тел, то вижу, что по сторонам от меня остатки взвода так же перепрыгивают через край. Ошеломленные внезапной атакой предатели вскоре полегли от шторма лазогня и лихой рубки штыками. Я лично распотрошил пару свиней-предателей. Отсюда было делом всего лишь полуминуты допрыгать до передней траншеи. Когда остальные рванули вперед, я разворачиваюсь и бегу ко второй линии, которая теперь обнадеживающе пуста. Я вижу тяжело дышащего, словно грокс, лейтенанта справа. Он, кажется, тоже меня заметил. Но до того как он что-то успел сказать, он и его командное отделение валится с ног в кровавом облаке из-за обстрела. Я вижу, как слева поднимаются тени и отрезают мой путь к шаттлам — по крайней мере, на данный момент.
Когда я плюхаюсь в переднюю линию окопов, то слышу, как сержант объявляет перекличку. Многие не откликаются, и я полагаю, что они потеряли примерно три четверти бойцов. Остальные умрут, как только повстанцы контратакуют, и я должен быть чертовски уверен, что не разделю с ними такую судьбу. Внезапно я осознаю, что все с ожиданием смотрят на меня.
— Какого фрага вы уставились? Ради Императора, вы чего ждете? — рычу я на них. Самый старший из моей охраны начинает жаловаться.
— Лейтенант Мартинез мертв! Командное отделение мертво! — его визгливый голос вибрирует от страха.
— И? — спрашиваю я.
— И вы видели, что стало с комиссаром Кадитсом, — отвечает он.
— Ну да, и? — снова спрашиваю я. Мне совершенно не нравится, в какую сторону он клонит. Я не могу поверить, но у меня складывается ощущение, что происходит что-то плохое.
— Мы застряли здесь, пока не пришлют еще одно командное отделение, — объясняет он, — у нас сейчас нет командования. Ну, за исключением вас. Вы говорили, что вы лейтенант.
— Ага, гребаного штрафного легиона! — выплевываю я. — это ничего не значит в этом мире.
— Вы завели нас так далеко, — подает голос еще один зануда, его лицо измазано кровью, губы раздулись и в синяках.
— Поймите, без обид, но последнее, что мне нужно в этот момент, так это толпа безмозглых зеленых фраггеров, как вы, которые задерживают меня, — разъясняю я, — я и так уже слишком далеко зашел. Вы ребята, просто упали мне на хвост. В межпланетном транспортнике есть место, над которым написано мое имя, и я всецело намерен в него усесться. Вам понято?
