Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — эрцпринц

— Ладно, но только не больше одного кубка!.. Два уже слишком.

— Почему?..

— Понимаете ли, — проговорила она томно и пьяно хихикнула, — тогда я вообще могу оказаться под кем угодно, а я девушка порядочная, должна быть разборчивой, неприступной и гордой.

Палант сказал значительно:

— Господь наш говорит, что в жизни нужно попробовать все.

Сулливан произнес глубокомысленно:

— Абсолютно верно. Начинать нужно с легких закусок… но можно и сразу с жареного гуся!.. Пойду потороплю на кухню.

Он вылез из-за стола, но увидел меня в дверном проеме и круто свернул навстречу, сотрясая тяжелыми шагами весь зал.

— Герцог? — спросил я самым внимательным образом, но внутри что-то напряглось, что за, почему это всегда жду от него неприятности.

— Ваше высочество, — громыхнул он тяжелым голосом. — Тут несколько человек просятся к нам. Вроде бы достойные рыцари, жаждут, как говорит отец Геллерий, внести… эту, как ее…

— Лепту, — подсказал я.

Он в удивлении посмотрел на меня.

— И вы знаете? Поразительно. Так что им сказать?

— Если их достаточно для самостоятельного отряда, — сказал я, — пусть создают его и присоединяются.

— С нами уже идут бриттийцы, — напомнил он.

— Вряд ли эти захотят с ними, — предположил я. — Почему-то с чужаками объединяются охотнее, хотя предложить нужно.

— А если их будет всего с десяток?

— Берите к себе, — предложил я. — У вас прекрасный отряд, но пока наименьший.

Он задумался, потом кивнул.

— Спасибо. Пойду пересмотрю их еще раз…

Глава 14

Воины отсыпаются, коней усиленно кормят овсом и отборной пшеницей, а еще они гуляют по лугу и катаются на спине кверху копытами в сочной высокой траве, изредка лениво срывая и вяло пережевывая молодые стебли.

В обозе слышно, как стучат молотки и молоты, но это больше ремонтируют сами телеги, чем доспехи, крупные бои пока что все впереди.

Все помнят, что завтра с утра выступаем, потому отлеживаются, отъедаются, отсыпаются в запас.

Военачальники то и дело пытаются узнать конечную цель похода. Будь у меня обычная феодальная армия, уже разошлись бы в великом возмущении: как это король не посвящает их в стратегию. Но я, слава Богу, уже успел создать свою армию, королевскую, что со временем будет называться профессиональной, и сейчас на попытку одного из молодых рыцарей допытаться, правда ли, что граф Альбрехт знает все мои планы, я лишь покачал головой.

— Досточтимый сэр… Единственный, кто знает, что я делаю, это точно не граф Альбрехт.

— А кто?

Я подумал, ответил:

— Вас не устроит мой ответ.

— Так кто же?

— Господь, — ответил я. — Сам Господь.

Он поспешно попятился и поклонился, весьма пристыженный, я ведь еще и гордо перекрестился, словно не с Альбрехтом, а с сэром Богом обсуждаю свои планы, а я зацепился мыслью за Всевышнего и подумал, что он, давая Адаму мощного пинка из Рая, сказал ему гневно вслед: «В поте лица своего будешь зарабатывать хлеб!», из чего все конфессии заключили, что труд — это наказание и его нужно избегать, а делать только по крайней необходимости. Особенно труда избегают в странах, где закрепилась «апостольская церковь», то есть с неизменными догмами времен апостолов.

Лютер, начавший читать Библию заново, нашел в тех текстах другой смысл и объявил, что труд — самое богоугодное дело и человек, достигший вершин своей профессии, удостаивается особой Божьей благодати.

Потому в принципе лютеранское вероучение привело принявшие его страны к расцвету, там сосредоточились и наиболее квалифицированные кадры, и наука, и богатство, однако в моем случае на это уповать не только рано, но и бесполезно. Хотя да, против апостольского варианта христианства буду выступать еще непримиримее.

Епископ Геллерий обходит ряды воинов, здоровых благословляет, заболевших легко касается левой рукой, в правой крест, все вроде бы привычно, но вот этот момент, когда он касается только раненых и болеющих, а остальных просто крестит, наводит на мысль…

Я помахал ему рукой.

— Ваше преосвященство?

Он обернулся, я пошел к нему с широкой улыбкой. Он вздохнул, поинтересовался кротко:

— Да, сын мой?

— Вам лечение дается легче, — сказал я, — чем мне. Мне стоит исцелить десяток, как уже весь без сил, превращаюсь в ледышку…

— Ты же не священник, — ответил он мирно. — Зато я не могу вести армии в бой за дело церкви, как делаешь ты, сын мой. Тут либо — либо. Или как у тебя, того и другого поровну.

— Даже не знаю, — признался я, — что лучше. Если бы я мог разом исцелить весь мир, я бы поклялся не брать в руки оружие!

— Гордыня, — обронил он.

— Почему? — удивился я.

Он повернулся, указал на замок.

— У сэра Коллинсворда на заднем дворе есть небольшая церковь. Приходи туда, я помогу тебе пообщаться с Господом и получить все ответы.

Я кивнул.

— Спасибо, надо бы, конечно, вы правы, святой отец. Хотя вообще-то Господь слышит нас отовсюду. Это богохульство — полагать, что для того, чтобы поговорить с Творцом, нужно идти в церковь!..

Он насупился, сказал строго:

— Это вы богохульничаете, сэр Ричард.

— Господь везде, — возразил я, — где мы ступаем… и где нас еще нет. Господь всюду. Вы это отрицаете?

— Нет, но…

— Значит, — сказал я победно, — советоваться можно отовсюду.

Он вздохнул, взгляд стал тверже, а голос прозвучал с силой и убеждением:

— Да, Господь вам ответит везде, но услышите ли?.. А услышав, поймете ли?..

— Ну не полный же я дурак!

Он сказал еще тверже:

— Даже те, кому Господь говорил ясно и четко, как Моисею или Аврааму, и то не всегда понимали обращенные к ним слова мудрости, отказывались следовать им, потому что истина была слишком… жестокой. А ты дерзаешь сказать, что поймешь то, что скажет Господь?

Я ответил раздраженно:

— А что, попы обязательно умнее меня?

— Не умнее, — проговорил он, — однако они с ранней молодости учатся понимать слова и знаки, ниспосланные Господом. И не просто учатся, а их учат те, кого научили предыдущие учителя. Ты не сможешь и победно водить войска, и уметь слушать Господа, и понимать его слова!

Я подумал, покачал головой.

— Господь вряд ли говорит на нашем языке и нашими словами. Думаю, он говорит… гм… образами, а для их понимания не требуется образования в церковной академии. Слова Господа воспринимаем тем, что он нам дал, — душой!.. А душа есть у каждого.

Он вздыхал, смотрел с укором и качал головой, а я в который раз уже ловил себя на странной мысли, что, при всем уважении к церкви и даже почтении, вижу теперь, как можно сделать ее работу еще легче и с большим коэффициентом полезного действия.

Но только церковь вряд ли обрадуется такому вмешательству.

На ночь я отправился в замок, с сэром Коллинс-вордом нужно уточнить некоторые моменты, как он будет себя вести, если вдруг появятся крупные войска Мунтвига. Да и вообще не мешает укрепить какие-то связи, он выглядит честным и добросовестным, такие люди могут быть опорой в дальних королевствах и в некотором роде якорями.

Принц Сандорин и принцесса Аскланделла в саду на заднем дворе, на этот раз на качелях устроилась принцесса, но не раскачивается, лишь чуть-чуть двигается взад-вперед, держась руками за увитые гирляндами цветов веревки и упираясь в землю ногами, укрытыми до пят длиннющим платьем, что собирает весь мусор во дворе.

Рядом с качелями стоят довольные супруги Кол-линсворды, а еще леди Конституция.

Я издали помахал рукой и сказал жизнерадостно:

— Красиво здесь, правда?.. Грустно мне такое предлагать, я так прикипел к вам обоим сердцем, так прикипел… я имею в виду вас, принцесса Аскланделла и принц Сандорин, но вам приятнее будет остаться здесь и дождаться, когда за вами прибудет новый свадебный поезд, еще пышнее прежнего.

Они уставились на меня в изумлении, наконец принц пробормотал настороженно:

— А я при чем?

— Надеюсь, — ответил я лучезарно, — принцесса возьмет вас шафером на брачную церемонию.

Принцесса поджала губы, подумала, глаза сверкнули бешенством, ответила так, что я видел, как по ее зубам стекают потоки яда:

— Нет уж, сюда мой жених доберется не скоро, а так как вы сами лезете в логово льва, то и вы получите по заслугам, и я быстрее окажусь в объятиях своего жениха!

Все разом вздохнули с облегчением, особенно Дункан и Сандра, даже принц просветлел лицом, а я с самым сокрушенным видом развел руками:

— В жизни мужчины есть два периода, когда он совершенно не понимает женщину: до свадьбы и после. Я именно тот мужчина.

— И не поймете, — отрезала Аскланделла.

— Я, как предсказатель, — заявил я с апломбом, — могу сказать, что первая половина вашего брака с Мунтвигом будет очень удачной!.. Но потом, когда будете возвращаться со свадебной церемонии…