Натан Лонг - Проклятие Валнира
Они почти добрались до деревни в южной части долины, когда Оскар обратил их внимание на обгорелые руины:
— Смотрите.
Там по склону холма спускалась колонна солдат, шлемы и наконечники копий сверкали в лучах утреннего солнца. Голова колонны уж скрылась в городке, так что не оставалось никаких сомнений, чья это армия.
— Альбрехт, — сказал Павел.
— Ага, — отозвался Райнер. — Давайте спрячемся, пока они не пройдут.
Компания поспешила в почерневший амбар и укрылась внутри. Почти сразу же послышались топот марширующих ног и цоканье копыт. Они приблизились к стене и выглянули в щели как раз тогда, когда показалось начало колонны. Впереди ехали Альбрехт, Эрих и леди Магда, за ними следовал отряд из более чем сотни рыцарей. Эрих ехал между бароном и аббатисой на белоснежном скакуне, закованном в сияющую броню. Альбрехт роскошно смотрелся в покрашенном в синий цвет доспехе и шлеме с алым плюмажем, а отряд рыцарей был просто загляденье — такое зрелище должно было бы наполнить сердца жителей Империи гордостью. Однако вид кроваво-красного знамени, которое высокоподнятым держал Эрих, поставив в бушмет, убивало все эмоции, кроме всепоглощающего ужаса.
Оно выглядело поистине устрашающе и так хлопало о древко, словно являло собой не кусок тяжелой материи, а кусок плоти, вырезанный из тела бурого гиганта. Райнер не мог отвести взгляд, но в то же самое время смотреть было тяжело: знамя излучало мрачный ужас, словно черное солнце. Он одновременно почувствовал дурноту и желание присоединиться к колонне людей, следующих за стягом. Сила знамени стала во сто крат больше, чем тогда, в склепе. Теперь его нес герой, возглавляющий целую армию. Оно притягивало Райнера, словно магнит, и, оторвав от него взгляд и посмотрев на товарищей, он обнаружил, что на них знамя действует точно так же. Павел и Халс так сжали копья, что у них побелели костяшки пальцев. Франка и Джано смотрели с перекошенными лицами. Оскар поднялся на ноги и был теперь на виду.
— Сядь, дурень, — зашипел Райнер и потянул артиллериста за куртку.
Он был рад, что может хоть на что-то отвлечься. Что угодно, лишь бы больше не смотреть на знамя.
— Мирмидия, — выдохнула Франка. — Посмотрите на них. Бедные пропащие души.
Райнер снова неохотно выглянул наружу. Рыцари уже покинули город, и теперь за ними следовали отряды пикинеров, меченосцев и стрелков. В каком-то смысле это было самое обычное зрелище — солдаты Империи на марше: простые фермеры, мельники, кузнецы и торговцы, вставшие под оружие в военное время, как это и бывало уже на протяжении многих веков. Однако в этих солдатах присутствовало что-то такое, не поддающееся определению, но при этом отталкивающее. Они маршировали вполне прилично, на самом деле практически как надо, в ногу, ровными рядами, вид которых согрел бы сердце любого старшего сержанта, но их походка, какая-то расшатанная, напомнила Райнеру походку лунатиков. Они пялились прямо перед собой, челюсти отвисли, глаза ничего не выражали. Никто не смотрел ни налево, ни направо, не щурился на солнце, чтобы определить время, не переговаривался с товарищами и не почесывал задницу. Глаза их были сосредоточены на знамени и, похоже, даже не мигали.
— Зомби, — сказал Джано и сотворил перед собой охранный знак.
— Знамя их поработило, — заключила Франка и вздрогнула.
Райнер кивнул.
— Теперь ясно, в намерениях Альбрехта можно не сомневаться. Он пришел не на помощь брату, а для того, чтобы убить его. — Райнер присвистнул. — Я рад, что нас не будет поблизости, когда Манфред угодит между этим молотом и курганской наковальней.
Последние солдаты-зомби вышли из города. Райнер закинул торбу за плечо и встал, но остальные задержались — они все еще смотрели на удаляющуюся колонну.
— Капитан, — робко начал Халс, — мы не можем просто так…
— О чем это ты?
Халс поскреб шею и скорчил гримасу, неловко переминаясь с ноги на ногу:
— Капитан, я помню, что говорил раньше. Мне абсолютно плевать, что там станет с Манфредом. Надеюсь, они с Альбрехтом порвут друг друга в клочья, но эти ребята в лагере…
— И те, что в колонне, — добавила Франка.
— Ага, — подхватил Халс. — Порабощены они или нет, но это наши товарищи. И это они попадут между молотом и наковальней. Это они будут гибнуть тысячами.
— Это не оборонительная война против врагов Империи, — сказала Франка. — Люди посланы умирать, чтобы леди Магда стала графиней, а Альбрехт отобрал у брата то, что ему не досталось от рождения.
Райнер едва не выругался. Ему не нравилось, как все обернулось.
— И что, вы предлагаете пойти и тоже погибнуть? Как полагаете, на чьей стороне будем сражаться?
— А я говорю, нам надо сделать то, что не получилось у капитана Вирта, — сказала Франка. — Уничтожить знамя.
Павел и Халс выразительно закивали.
— Может, тогда получим награду, а? — сказал Джано.
— А как же свобода? — спросил Райнер. — Как же Мариенбург, Тилея и все остальное? Мы ж хотели выпить мир досуха.
Остальные неловко пожали плечами. Даже Джано не стал смотреть ему в глаза.
— Простите, капитан, — сказал наконец Халс.
Райнер застонал и с тоской посмотрел на дорогу, ведущую прочь из долины. На дальнем склоне холма открывался путь к свободе. Оставалось только подняться туда, и Альбрехт, Манфред и леди Магда останутся лишь неприятными воспоминаниями. Что ему до судеб нескольких тысяч крестьян? Это ж не он вел их навстречу смерти. Все, что ему было нужно, — это спокойная жизнь без всяких там ужасных знамен, жадных до власти монахинь и сумасшедших баронов. Ему хотелось лишь вернуться в Альтдорф или уж, на худой конец, отправиться в Мариенбург или Тилею и там днем облегчать кошельки глупцов, а ночью развлекаться с веселыми девицами.
И все же…
И все же, пусть ему и не хотелось это признавать, знамя и безмозглые вояки, идущие за ним, задели его за живое. У него вечно были проблемы с властью. Именно это, а вовсе не трусость, заставило его в свое время всячески избегать военной службы. Он слишком ценил собственную индивидуальность, чтобы бездумно подчиняться приказам. И он знал слишком много высокородных идиотов — например, любимого батюшку, не говоря уж об Эрихе фон Эйзенберге, а потому не считал, что лорд всегда прав лишь по той причине, что он лорд. Сама мысль о какой-то жуткой реликвии, лишающей способности ставить под сомнение приказы, полностью уравнивающей тебя со всеми остальными и заставляющей слепо подчиняться вожаку, наполняла его возмущением.
Знамя было омерзительным. Он легко мог представить, как под его сенью окажется вся Империя. Целый народ, подчиняющийся капризам правителя, захватывающий соседние страны, пока не останется ни Тилеи, ни Мариенбурга, и будет просто некуда убежать, и он, Райнер, будет маршировать вместе со всеми — еще одна овца, радостно следующая за мясником на бойню.
— Хорошо, — внезапно сказал он. — Поднимайтесь. Надо поторопиться, придется обходить стороной их колонну, а потом спешить что есть мочи, чтобы опередить их.
Павел и Халс испустили громкие вздохи облегчения. Франка улыбнулась. Джано кивнул. Оскар выглядел расстроенным, но присоединился к остальным, и они зашагали по чавкающему под ногами жнивью к северу от деревни.
Глава восемнадцатая
КОГТИ МАНТИКОРЫ
Обратный путь оказался труднее, чем они предполагали. Карабканье на стены из булыжника, поиски щелей в высоких заборах — все это не способствовало быстрому передвижению, да и состояние их ничуть не улучшилось. Халс морщился на каждом шагу не только от боли в сломанной ноге, но и потому, что импровизированный костыль здорово натер под мышкой.
Райнер оглядел их и только головой покачал. Ну как таким доходягам уничтожить знамя? Для этого им, скорее всего, придется биться с Альбрехтом, не говоря уже об Эрихе и целом отряде рыцарей. Смешно! Все равно как если бы нищие вздумали штурмовать Мидденхейм.
Пробираясь по опустевшему лагерю Манфреда, они потеряли колонну Альбрехта из виду и вот наконец очутились на поле битвы. Они находились далеко за линией обороны Манфреда, и отсюда было сложно что-либо разглядеть, кроме сплошной массы людей, коней, рогатых шлемов, мелькающих и исчезающих в густом дыму. Райнер не мог разобрать, кто тут люди Альбрехта, да и прибыли ли они вообще.
— Надо найти место, откуда лучше видно, — сказал он. Крутые холмы справа от лагеря казались в этом отношении удачной позицией. — Туда.
Халс застонал, но с помощью Павла живо захромал по склону вслед за остальными. Вскоре они нашли козью тропу, по которой было легче карабкаться; она привела их туда, откуда наблюдать битву было наиболее удобно, — всё как на ладони.
Они стояли над тем местом, где долина разветвлялась, и смотрели на запад. Замок Нордбергбрухе находился чуть севернее развилки. Лагерь Манфреда был на юге, в районе ножки буквы «У». По тому, как располагались армии на данный момент, Райнеру было нетрудно восстановить начало битвы. Войска хаоситов хлынули из крепостных ворот и выстроились в длинную линию, охватывающую долину как раз под разветвлением. Манфред занял позиции южнее и готовился принять бой. Он располагал в два раза меньшим по численности войском, к тому же стоящим ниже по склону холма, зато у него было два, пусть и незначительных, преимущества: крутые холмы по обе стороны долины не давали противнику возможности обойти его с флангов, а каменистый холм с маленьким деревянным святилищем Зигмара на вершине высился над голыми деревьями как раз в районе развилки, еще более сужая фронт, вдоль которого курганцы могли атаковать его, и, что немаловажно, представлял собой удачную площадку для размещения орудий. Собственно, с севера холм казался настоящей скалой, но при этом его южный склон был пологим, и армия Манфреда стояла по обе стороны от него.