Глен Кук - Стальные сны
Никто не вскрикнул, слова не вымолвил. Все были потрясены, даже Нарайян. Боялись смотреть на меня. Непонятно почему, я вдруг произнесла:
– Мама недовольна.
Это вызвало тревогу в их глазах. Я сложила румель Шарраила, как учил меня Нарайян, сняла с себя желтый и надела черный. Ни один не попытался оспорить это самовозвышение.
Да, эти люди без сердца. Сейчас они потрясены, но не надолго и не окончательно.
– Рам.
Рам вышел из темноты. Молчал, потому что боялся выдать свои чувства. Думаю, если бы Шарраилу удался его маневр, Рам ринулся бы в бой, даже сознавая, что погибнет. Мои наставления, обращенные к нему, были достаточно краткими.
Взяв веревку, он обвязал одним концом колено мертвого джамадара, а затем, закинув другой конец на ветвь дерева, приподнял труп в воздух так, чтобы тот повис вниз головой над костром.
– Отлично, Рам. Просто замечательно. А теперь все встаньте вокруг.
Нехотя они повиновались. Когда все собрались вокруг огня, я перерезала шейную артерию Момы.
Медленно закапала кровь. Каждая капля, падая в костер, вспыхивала с помощью моих заклинаний. Я схватила Нарайяна за руку и заставила его протянуть ее к костру, чтобы несколько капель упало на его раскрытую ладонь. Затем, выпустив его руку, я приказала остальным:
– И вы тоже.
Последователи Кины не любили пролитой крови. На этот счет существовало некое путаное, маловразумительное объяснение, каким-то образом связанное с легендой о демонах, которых покарала Кина. Позже Нарайян рассказал об этом. Этот вечер должен навсегда остаться в их памяти именно тем, что теперь их руки обагрены кровью товарища.
Во время всего ритуала они избегали смотреть на меня. И я рискнула произнести еще одно заклинание, которое, к моему удивлению, сработало без промаха. Пятна от крови на их руках стали несмываемыми, словно татуировки. И если только я не захочу снять с них заклятие, они так и останутся на всю жизнь с руками, залитыми кровью.
Хотели они того или нет – все они, джамадары и жрецы, были теперь в моей власти. Я их заклеймила кровью. И если узнают о происхождении клейма, оно станет для них смертным приговором. Люди с красными ладонями просто не смогут отрицать, что они присутствовали при первом появлении Дщери Ночи.
Теперь ни у кого не было и тени сомнения в том, что я из себя представляю.
Сны в ту ночь были яркими, но не мрачными. Я парила, окутанная теплом, которое исходило от того, кто стремился превратить меня в свое орудие.
Рам разбудил меня, когда было еще темно. Он, я и Нарайян выехали перед самым рассветом. На протяжении всего дня Нарайян молчал. Он все еще не мог оправиться, от шока.
Мечты его сбывались. Но он уже не был уверен в том, что хотел именно этого. Он был напуган.
И я тоже.
Глава 39
Длиннотень все глубже погружался в омут бессильной злобы. Это ничтожество, колдун Копченый, упрямился. Ему, видишь ли, не хочется попадать в зависимость. Значит, сдохнет.
В лабиринтах Вершины эхом прокатился вой. Длиннотень поднял глаза к потолку. Ему послышалась насмешка в этом звуке. Ревун, ублюдок. Каким-то непостижимым образом ему удалось обвести вокруг пальца Длиннотень. Кто еще, кроме него, мог освободить Тенекрута? Предатель. Кругом одни предатели. Ну ничего, он за это поплатится. Ох как поплатится. Его мукам конца не будет.
Но это позже. Нужно уладить кое-какие проблемы. Нужно сломать этого чертового коротышку-колдуна.
Что же на самом деле произошло в Штормгарде? Логично предположить, что образ Жизнедава скрывал ее. Доротея Сенжак – в Таглиосе. В этом не было никаких сомнений. Но она не обладала достаточной силой, чтобы нанести столь сокрушительный удар по армии Тенекрута.
А этот, что был с ней, несущий Копье? Можете он – реальная сила?
Холодок страха пробежал по хребту. Он поднялся на верхнюю площадку кристаллической башни, чтобы посмотреть на равнину сверкающих камней. Силы пришли в движение. Но его разум не всегда мог охватить весь их объем. Может, это была и не она. Может, она мертва. Последнее время прирученные им Тени не обнаруживали никаких ее следов. Может, осуществив акт мести, она ушла на север. Ведь ей всегда хотелось править империей своей сестры.
Неужели появились новые, неизвестные игроки? Или Жизнедав и Вдоводел не просто призраки, вызванные заклинаниями Сенжак? По мнению Теней, от нее исходила какая-то сила. А что если Жизнедав и Вдоводел реальны? А что если это они внушают ей действовать так, чтобы все считали их только призраками, статистами. А когда правда откроется, будет уже слишком поздно.
Мрачные предчувствия. И вопросы мрачные. И ответов на них – нет.
В долине, среди глыб, играл солнечный, свет. Ревун выл. И по всей башне раздавались стоны колдуна.
Оно приближалось.
Ему нужно захватить Сенжак в плен. Она – основа всего. В ее мозгу – ключи к власти. Ей одной известны Имена. И Истины. Ей были ведомы тайны, которые могли послужить ему оружием, способным уничтожить даже тот поток тьмы, который вот-вот вырвется наружу из долины.
Но сначала – колдун. Прежде всего он, Копченый. Колдун сдаст ему Таглиос, а может быть, и Сенжак.
Длиннотень вернулся в комнату, где коротышку терзали муки ужаса и страха:
– Твоему идиотскому упрямству нужно положить конец. Вот что. Мое терпение иссякло. Вот я выясню, чего ты боишься больше всего, и вдоволь накормлю тебя страхом.
Глава 40
Армия Ножа сделала рывок в двадцать миль. Нож тщательно все расследовал, без конца гоняя в разведку кавалерию. Люди Зиндху были посланы вперед выяснить, что стало с Обманниками, наблюдавшими за Дежагором, но их следы так и не были обнаружены. Нож передал новости Махеру:
– Что ты думаешь об этом?
И у Лебедя, и у Махера были свои разведчики. Те отправились чуть дальше на юг.
– По нашим сведениям, Хозяевам Теней действительно здорово досталось. Наши ребята проскочили дозор и обследовали лагерь. Он заполнен лишь на две трети. Половина – раненые. Этот тип Могаба держит их в постоянной боевой готовности, периодически устраивая вылазки. Не дает им перевести дух.
– За нами они следят? Знают, куда мы направляемся?
Махер ответил:
– Надо полагать. Тенекрут – колдун. Не так просто стать одним из Хозяев Теней. Кроме того, у них летучие мыши. Костоправ считал, что эти твари им служат. Последнее время их что-то много развелось.
– Значит, надо быть настороже. На какую боевую силу они могут рассчитывать, если и вправду решат сразиться с нами?
– Нет, ты только послушай его, Корди, – сказал Лебедь. – Он стал говорить как заядлый профессионал. Боевую силу. Фу-ты ну-ты. Она собирается сделать из него заправского вояку.
Нож хмыкнул.
– Их будет слишком много, – продолжал тем временем Лебедь. – Если им удастся увести их незаметно от Могабы, они, вероятно, смогут выставить против нас восемь-десять тысяч опытных воинов.
– С Хозяином Теней во главе?
– Вряд ли, – ответил Лебедь. – Это может привести к неприятностям.
– Тогда следует двигаться осторожно и постараться узнать о них не меньше, чем они знают о нас. Я прав?
Махер хмыкнул:
– Говоришь как по писаному. Впрочем, у нас есть одно преимущество. Их разведчики не могут действовать при свете дня. А ночи сейчас короткие.
Нож что-то задумчиво промычал.
Нож остановился в тридцати милях к северу от Дежагора. Разведчики сообщили, что Тенекрут расположил войска прямо в холмах. Случилось это ночью, и защитники города не заметили их приближения. К тому же те, кто остался, создавали иллюзию, что готовятся к новой атаке.
– Где они? – спросил Нож. Разведчики не могли этого сказать. Где-то на дороге, среди холмов. Ждут. Их всего четыре тысячи, но на эту толпу и того хватит.
– Ты собираешься схватиться с ними? – спросил Лебедь. – Или твоя задача – окружить их и держать подальше от Могабы?
– А в последнем есть смысл, – предложил Махер. – Сковать часть их войска, чтобы развязать руки Могабе, а тот тем временем будет их бить. Если бы передать ему послание…
– Я пытался, – сказал Нож. – Нет способа. Город закрыт.
– Итак? – спросил Лебедь. – Что нам делать?
Нож собрал командиров кавалерии. И отправил их на поиски врага. Не встретив прямого отпора, продвинул армию на десять миль к югу и расположился лагерем. На следующее утро, как только летучие мыши исчезли, он выстроил боевую линию, но дальнейших действий за этим не последовало. Разведчики тем временем провели рекогносцировку. Следующие два дня он занимался тем же самым. На третий день к вечеру с севера прибыл всадник. Новость, которую он сообщил Ножу, видимо, была хорошей. На его лице появилась улыбка. Но Лебедю и Махеру он ничего не сказал.
На четвертый день они двинулись вперед. Нож продвигался по холмам медленно, следя за тем, чтобы отряды не оказались разрозненными. Спешки не было. Кавалерия шла чуть обособленно.
