Уильям Кинг - Космические волки: Омнибус
Энергетическое поле гемункула треснуло и раскололось, словно разбитое стекло, и над сценой резни пронеслось нечто, подобное пронзительному стону. Тварь устремилась вниз, отчаянно тряся хваткими цепями, пока мистическое оружие Ксаташа продолжало разъедать её защиту.
Каллимах уже поджидал врага, наводя оружие в форме когтистой лапы, чисто-белое, словно вырезанное из слоновой кости. Прицелившись, он выстрелил в тот же миг, как чудовище рухнуло на пол, и дергающегося исказителя плоти окружило облако ослепительного сияния. Свет немедленно начал сгущаться, заковывая чужака в чём-то вроде быстротвердеющего кристалла. Ещё несколько секунд гемункул кричал, выплевывая слова, неведомые никому из космодесантников, голосом, напоминавшим скрип гвоздей по граниту. А затем кристаллическая ловушка сомкнулась, разом оборвав вопли и конвульсии ксеноса.
Как только угасли безумные вихри, высвобожденные «луковицей» Ксаташа, воины Караула Смерти увидели перед собой твердотельное стазис-поле, в центре которого, словно оса в янтаре, застыл пойманный исказитель плоти. На лице ксеноса застыла гримаса разъяренного крика, затерявшегося среди прозрачных слоев ксенотеха.
Зрелище оставалось таким же ненавистным для Ингвара — он терпеть не мог ведьмачье оружие, запретное для всех, кроме служителей ордоса. Болтер и клинок — этого должно быть достаточно. Впрочем, сейчас некогда было сожалеть о применении чуждых технологий, поскольку оставшиеся эльдарские воины пришли в неистовство при виде захваченного гемункула. Чужаки бросились в атаку так, словно от этого зависели их жизни, и к ним прибывали подкрепления со всех концов комплекса. Врываясь через неохраняемые входы по периметру зала, кружась в замысловатых пируэтах, захватчики осыпали космодесантников ураганом смертоносных, пронзающих броню осколков.
— Защитное построение! — скомандовал Каллимах, вновь поднимая болтер и выпуская волну бесшумных болтов.
Бойцы «Оникса» отступили к центру помещения, туда, где лежало заключенное в стазис тело исказителя плоти и прыгали по полу редкие искорки электрических разрядов. Видя, что космодесантники сдают позиции, пленники, сохранившие способность говорить, разразились криками о помощи, поворачивая к ним безглазые лица и протягивая окровавленные обрубки рук. Несчастные поняли, что несущие муки вновь пришли за ними, и остатки рассудка заставляли людей цепляться за последнюю надежду — освободителей, явившихся столь внезапно.
Ингвар присел рядом с Ворром, вместе с Палачом выпуская во врага один болт-заряд за другим. Казалось, что они уже перебили всех ксеносов в комплексе, но на месте убитых постоянно возникали новые эльдар, которые оказывались в поле зрения так внезапно, словно вырастали из скалобетонных стен. Их стиль боя, и до этого напоминавший балет, достиг лихорадочного апогея — чужаки, петляя и пригибаясь в безумном танце, неслись сквозь ураган огня к своей цели в центре зала.
Счетчик боекомплекта Ингвара со щелчком показал «ноль», и он инстинктивно потянулся за клинком. Космический Волк, видевший, как быстро ксенос одолел Каллимаха, заранее наслаждался возможностью немного поработать мечом.
«Ещё чуть поближе…», думал Ингвар, глядя, как подтанцовывает к нему ближайший эльдар.
Но тут мощный взрыв разнес на куски крышу зала собраний, превратившуюся в облако металлических обломков и осколков бронестекла. Вслед за этим раздался громкий глухой шум, усиливающийся с каждым мгновением. Нисходящий поток воздуха, гонимый могучими двигателями, поднимал клубы пыли вокруг космодесантников и отбрасывал прочь сбитых с ног чужаков.
Ингвару не нужно было поднимать взгляд, чтобы распознать корабль, снижающийся под уничтоженным куполом. Секунду спустя зарокотали тяжелые болтеры, оставляя кровавые борозды в рядах уцелевших ксеносов, превращая их тела в брызжущие кровью комки разорванной плоти и осколков брони. Зал собраний грохотал, словно гигантский барабан, вихри, поднятые десантно-штурмовым кораблем, колотили о стены обломками крыши.
— Ну, есть мне что забирать? — саркастически поинтересовался Жоселин по вокс-каналу отряда.
— Открывай, — резко бросил Каллимах, подступая к «кокону» гемункула.
Только сейчас Ингвар поднял голову, рассматривая чернильно-темные обводы «Тени», зависшей в десяти метрах над ними. «Громовой ястреб», парящий на атмосферных двигателях, закрывал собой значительную часть взорванного купола. Как и у любого корабля Караула Смерти, борта «Тени» были увешаны грузными артефактами археотеха, а единственным опознавательным знаком служила «мертвая голова», символ Ордо Ксенос. Установленные на спонсонах тяжелые болтеры, содрогаясь, вели огонь на полной мощности, разрывая на части уцелевших эльдар, бездумно рискнувших пошевелиться. Очереди из установок прошлись по залу, скрывая дальние стены за клубами пыли и раскрошенных обломков лепнины.
Десантно-штурмовой корабль снизился ещё ближе к полу, и, со скрежетом металла о металл, откинулась носовая рампа пассажирского отсека. В освещенном нутре «Громового ястреба» Ингвар разглядел ряды таинственных усилителей поля и открытый саркофаг высотой в два человеческих роста, соединенный с корпусом пучками кабелей.
Как только «Тень» зависла на высоте двух метров, Каллимах и Леонид запрыгнули в пассажирский отсек, подброшенные сервоприводами брони, и сбросили длинные, лязгающие адамантиевые цепи. Ксаташ и Прион тут же зацепили за них стазис-кокон гемункула, в то время как Ингвар и Ворр продолжали накрывать чужаков градом карающих болтов. Наконец, счетчики боекомплекта обоих обнулились.
— Уходим, — скомандовал Каллимах по воксу из «Громового ястреба».
Исказителя плоти затащили в пассажирский отсек и запечатали внутри саркофага. Работая быстро и со знанием дела, Леонид вставил во внешние слои кристалла несколько зондов, и по краям приборов заморгали сигнальные огоньки. К этому моменту остальные бойцы «Оникса» уже забрались в десантный корабль.
Последним уходил Ингвар. Он оглядел на прощание громадный зал, задержавшись взглядом на картине абсолютного разрушения. Остатки старинной архитектуры Империума лежали бесформенными грудами среди широких луж крови, пролитой мучителями, с уцелевших фрагментов потолочных арок свисали крюки и потрошащие механизмы, на которых все ещё оставались поблескивающие ошметки плоти.
— Космический Волк! — прорычал Каллимах.
Ухватившись за рампу, Ингвар подтянулся на руках и влез в пассажирский отсек, оставляя позади залитый кровью зал. Тут же зашипели поршни, и крышка люка вернулась на место, закрыв обзор, а «Тень», включив двигатели на полную мощность, рванулась вверх. Десантный корабль пронесся над сокрушенными остатками купола, напоминающими челюсть с выбитыми зубами.
К тому времени, как Ингвар добрался до кабины пилота, «Громовой ястреб» уже набрал высоту над станцией. На ближнем экране действительного обзора он увидел разросшийся комплекс построек, цепляющийся за обсидиановую поверхность астероида. Снаружи почти не было заметно следов повреждений, не считая расколотой крыши зала собраний. Дальние здания — намного более крупные цеха обработки руды — полностью уцелели, и датчики десантно-штурмового корабля сообщали о полной функциональности систем жизнеобеспечения.
В пяти сотнях метров от «Тени» лежали медленно тлеющие в разреженной атмосфере Вальмара обломки звездолета ксеносов. Его стабилизаторы и паруса поникли, раздутый корпус зиял громадными пробоинами.
Довольно хмыкнув, Жоселин направил «Громовой ястреб» над сбитым эльдарским кораблем.
— Быстрый был, — заметил Тёмный Ангел, — но хрупкий.
Ингвар внимательно рассматривал место крушения. Во время нападения людей поднимали на цепях, будто куски мяса, и загоняли, как скот, в трюмы космолета. Скорее всего, большинство из них до сих пор оставались там, в бессветных отсеках — возможно, живые, возможно, умирающие от полученных ран.
Всеми фибрами души фенрисиец жаждал вернуться и хотя бы отпереть трюмы эльдарского корабля. Но «Тень» продолжала набирать высоту, и окно возможностей быстро сужалось.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — произнес Каллимах, сидящий рядом с Ингваром в тесной кабине.
Космический Волк посмотрел на него. Шлем Ультрадесантника оказался так сильно изуродован попаданиями из осколковых винтовок, что у оружейников наверняка уйдут недели на восстановление. Впрочем, тон Каллимаха оставался прежним — рассудительным, спокойным, даже флегматичным. Если бы Ингвар проявил такое неповиновение, как в коридоре комплекса, перед своим командиром на Фенрисе, то украсился бы ещё парочкой шрамов в дополнение к прежним.
Вот что сильнее всего бесило Космического Волка — рассудительность Ультрадесантника.
