Степан Мазур - Клятва рода
Пришла мысль пойти сломать руку или ногу, но схватил ту мысль на хвост и выбросил. Слишком часто приходиться что-то ломать, кого-то бить. Хватит, пора взрослеть. Решил подождать. Подвинув Шарика, залез в будку, в темноте снял с собаки ошейник. Вторжение на частную собственность
Двое безбашенных храбрецов на цыпочках пробирались вдоль крыльца, один кинул в зев будки кусок колбасы, Шарик сразу же потянулся за лакомством, но Скорпион щёлкнул по носу — с чужих рук брать нельзя. Собака тяжко вздохнула, но не ослушалась.
Двое зашелестели возле деревца, Скорпион лихорадочно соображал, как поступить, в голову приходило три мысли: боевая с переломами, психическая с устрашением вроде приведения и третья — вызвать к доблести Шарика. Драться не хотелось, простыни не было, так что решил использовать третий план. Подтолкнув ленивого пса к выходу, со всего маху шлёпнул потомка волка по заду, Шарик, не чувствуя никакого подвоха, во все спринтерские возможности рванул прочь с будки, во всю мощь лёгких посылая далеко впереди себя волны лая.
Скорпион до конца своих дней будет помнить момент, когда на его глазах был побит рекорд скорости беглецов и мировой рекорд по бегу с препятствиями. Двое, пересекая забор одним махом, помчались по полям как самые настоящие гончие, высоко задирая ноги, преодолевая грядки, рассадники, компостные кучи.
Совсем не важно, что Шарик побежал совершенно в другую сторону.
Скорпион, предчувствуя скорейшее всполошение половины деревни, быстро подбежал к форточке, подтянулся, и пока все выскакивали на крыльцо, быстро пробрался в комнату, где его ждала стеленная кровать.
Сон был таким же крепким, как и в предыдущую ночь.
Ещё долго деревня будет вспоминать случай, когда в одну из обычных ночей, пёс Шарик вдруг стал первоклассной сторожевой собакой.
Наше время Эстония
Частная больница закрытого типа.
Подземный этаж.
Лилит приподняла голову сына, прижимая к груди. Она без усилий взяла его на руки, вытаскивая из чёрного пакета. Но почти тут же пришлось положить Сергея обратно на выдвигашку — за спиной ощутилось постороннее присутствие.
Здоровяк, второй помощник Эмиссара, сменил человеческую форму на звериную почти мгновенно. Волкодлак с трёхвековым стажем существования на земле бросился к добыче мгновенно. Пара прыжков, преодолевая расстояние помещения и последний полёт в воздухе…
Сильные руки схватили за шерсть на боку, отклоняя от траектории, да вдобавок вырывая целые клоки кожи с мясом.
— На мать с ребёнком нападаешь? Как не стыдно, чудовище? — обронил растрёпанный блондин в чистой зелёноватой одежде врача. В руках остались клочья. Сёма брезгливо отшвырнул их в сторону и встал лицом к оборотню, прикрывая спиной Лилит.
Волкодлак оскалил клыки, почти моментально заращивая раны. Его более всего поразило, что от нового гостя не исходило никаких запахов. Совсем. Словно кто-то аккуратно обернул их в плотную сферу.
Только поэтому человеку удалось подобраться так неожиданно и близко. Но секунда растерянности прошла. И оборотень вновь…
— Да подожди ты, торопыга, — осёк Сёма. — Я человек. Ты тоже наполовину человек. И в прошлый раз я едва смог до тебя добежать. Неужели в этот раз ты будешь пользоваться новым бонусом? Что, кулаками пересчитать мне все рёбра сил не хватит? — Сёма кивнул в сторону Лилит. — Мамке не до нас, с детяткой возится. Пускай идёт потихонечку, а мы с тобой решим нашу дилемму. Ведь выйти из морга на своих двоих может только живой. Не так ли, мохнатый? Кто из нас живей?
Миг и в углу помещения вместо здорового волка с красными глазами появился крупного телосложения мужик босиком и в серых трениках. Шерсти поубавилось, и теперь Сёму могли впечатлить широкие плечи и грудь и литая грудь, словно прикрытая роговой бронёй демонов или тремя слоями рыцарских лат. Сказать, что мужик с осиной талией был силён, значит, ничего не сказать. Он был воплощением физического совершенства тела…
Но Сёма после лечения в безымянной больнице потерял чувство реальности. Перед ним стоял просто враг, а за плечами был просто брат. С матерью. Неизвестно, какие силы обрела первая созданная женщина за тысячелетия существования и прибрела ли вообще, но по слёзам на щеках мог с уверенностью сказать, что ей не до драки с вшивой собакой.
— Уходите, Лилит. Спасите брата. Мне ещё пса усыплять. Я позже догоню.
Лилит вновь подняла сына на руки и уверенной походкой зашагала к выходу. Громила бросился наперерез.
Сёма даже на сверхскорости, с горящим телом ступеней и расширенным потоком восприятия реальности не ожидал от себя такой прыти. Одно дело драться, отключая сознание и доверяясь бессознательному бойцу внутри и совсем другое видеть каждый кусочек мира с нескольких ракурсов, зреть каждое движение оппонента и просчитывать, видеть его следующие движения за мгновение до настоящего.
Это новую форму боя принял так же легко и неосознанно, как первый вдох ребёнка после рождения. Знание было приятным. Вдобавок Меченый одним касанием раздул в теле не только едва тлеющую жизнь, но и подбросил в костёр новых дров — ступеней. С семнадцатой по двадцать первую взлетел без труда — эта ступень возможностей брата. Но, то ли у умыслом, то ли без, брат Скорпиона пробросил ещё на две вперёд, оставив на двадцать третьей. После "внешности человеческой" пришли "управление материальным телом" и "постижение дара души человеческой".
Эти слова на физическом языке значили гораздо меньше, чем они являлись по сути. Сил от открытых врат вполне хватило, чтобы волкодлака контрударом снова отправило в самый угол, сбивая пару каталок-труповозок.
Лилит остановилась у самой двери, кивнула и вышла. Сёма, махнув на прощанье, обратился к пособнику эмиссара:
— Как звать-то тебя, мохнатый?
Противник подскочил и, пинком отбросив каталку, как жалкий мячик, ринулся в бой. Его удары походили на царапанье кошки. Открытые ладони со скрюченными пальцами разрезали воздух в тех местах, где должен было находиться Сёма. Но блондин упрямо уходил от каждого и завершал всякий выпад пинком или подножкой. Когда мужик в третий раз врезался в каталку, Сёма покачал головой:
— Когда человек задаёт вопрос, по правилам этикета другой человек обязан на него отвечать. По крайне мере, если он не риторический. А мой как раз таков.
— Патикулис, — почти прорычал волкодлак.
Сёма согласно закивал:
— Ну вот. Теперь я хоть знаю, что написать на могильной плите.
Свирепый вой прокатился по помещению. Любого человека взяла бы дрожь от мощного, холодящего душу, рёва. Сёма и сам ощутил, как покрылся мурашками. Прямо напротив человек снова обратился в волка.
Но на этот раз превращение было неполным и зверочеловек так и остался на задних ногах, хоть морда и стала звериной, роняя тягучую слюну с ряда жёлтых клыков. Зато грудь увеличилась в размерах втрое и руки, что остались почти человеческими, стали вдвое шире. Ногти снова стали когтями. Измученная падениями каталка первой испытала на себе их воздействие, уничтоженная одним движением пополам.
Сёма, разглядывая поднимающуюся от пола пыль от удара по каталке, переступил с ноги на ногу, качая корпусом как маятник. Морг услышал последние слова:
— Остался бы человеком — похоронил бы, а если хочешь быть собакой, то и умри как собака!
Оборотень покачал головой. Противник перед глазами вдруг исчез. Мгновением позже самый мощный удар, который когда-либо получал в жизни, оторвал от земли. Этот апперкот помог встретить головой потолок. И едва начал падать, как сзади что-то обхватило за шею и падение перестало быть только частью гравитационного плана. Оборотень отчётливо услышал в шее хруст. Мощное тело, противовес человеческих рук у морды и плечо странного блондина сработали как рычаг. С этим переломом ещё сумел бы справиться, если бы не когти, вспоровшие горло, гортань и остатки переломанных костей. Когти, что были едва ли тупее его когтей оборотня.
Сёма поднялся, убирая вертикальный зрачок жёлтых глаз, возвращая пальцы в прежнее состояние и сжимая в руках волчью голову. Секунды тотема Короля Леопарда хватило, чтобы оборотень лишился головы.
Тело волкодлака вспыхнуло, словно начинённое порохом. Секунды хватило, чтобы огромная туша распалась пеплом, а затем исчез и он сам. Последней сгорела в руках оскаленная голова и глаза, полные боли и страха. Страха оборотня, повстречавшего нечто более страшное, чем он сам.
Сёма скинул окровавленную докторскую робу и в штанах и тапочках вышел в коридор. Морг снова погрузился в надлежавшую тишину.
Скорпион Пытки памяти-5
солнце палило нещадно. По лицу Дидала ручьём стекал пот. Цельный медный молот то и дело взвивался в небо и с сухим стуком вонзался в места деревянных креплений, затягивая путы туже и туже.
