Александр Бушков - Вертикальная вода

Смех грянул совершенно такой, как в прежние времена.

Глава VIII

Он ушел в лихой поход

Спиртного на столе не имелось ни капли — только всевозможные соки, морсы и наливки без капли алкоголя. Сварог прекрасно знал, что его воинству пара стаканов вина или солидная доза келимаса перед самым серьезным делом — что слону дробина. Однако дело предстояло не из обычных, точнее, самое необычное из прежде бывавших, и потому он объявил пока что полную трезвость. Как будто это могло хоть чем-то помочь, если на них навалятся где-нибудь в тесных отсеках или узких переходах субмарины. Ну ладно, ладно, навалятся, все за то, что никто внизу в его смерти не заинтересован, наоборот — но легкая, зудящая тревога не отпускала. Исключительно из-за необычности предстоящего дела.

Зато его воинство, нетрудно заметить, прямо-таки горело энтузиазмом и боевым задором — для всех это означало возвращение к старым добрым временам, когда трещали пожарища, звенела сталь и мчались лошади, когда навстречу бросались то хваткие вояки с мечами наперевес, то жуткие чудища, когда жизнь была всерьез исполнена высокого смысла. Свинья, легонько выругал себя Сварог. Посмел в ком-то из них чуточку усомниться…

Еще при посадке в виману легко можно было заметить, что отобранная компания в чем-то, незаметном для того, кто их плохо знал, переменилась: лица стали жестче и собраннее, движения более скупыми, — экономными, в походке появилась некая кошачья мягкость. Как в прежние времена. Мало кто видел их такими — и для изрядной части видевших это зрелище оказалось последним, что им довелось в жизни. Казалось даже, что пропала полнота щек и наметившиеся животики. Сварог и сам в чем-то чувствовал себя прежним, с одним-единственным отличием: они, счастливцы, лишь исправно выполняли приказы, а он всегда оставался командиром, у которого голова обязана денно и нощно болеть за все и за всех… Поскольку делать пока что нечего, вимана безмятежно летела к границе Хелльстада, он еще раз глянул на соратников, поголовно, как и он сам, одетых в форму подводников Токеранга (барон в последний свой визит оставил ее подробные рисунки, заверив, что то будет наилучшая маскировка: подводники там, подобно авиаторам на Таларе, составляют замкнутую касту, задирают носы независимо от происхождения, словно и не видя окружающих — а сами окружены почтительным уважением, никто не станет не то что навязывать свое общество, но уклонится от малейших попыток пообщаться).

Интересно, что барон, никаких сомнений, прямо-таки автоматически соблюдал некую субординацию даже в маскировке: форма у всех одного образца, из одного материала, но вот разница в знаках различия выражена четко. Каждый мундир украшен на груди шитьем от погон до пояса, но у Мары и Тетки Чари узоры черные, у Паколета, Леверлина и Шега — серебряные, у Сварога и Бони — золотые. У женщин черные погоны «лысые», как говаривали в покинутом Сварогом мире — ни лычки, ничего. У трех «среброшитых» погоны из серебряной канители, каждый с двумя черными семиконечными звездочками, расположенными в точности как советские лейтенантские, только без просвета. Кроме того, погоны у плеч, вокруг звездочек украшены неким подобием бахромчатых эполет.

У Сварога и Бони погоны шиты золотом, у Сварога — две черных девятиконечных звездочки «лейтенантского» расположения, у Бони — одна. И эполеты у обоих погуще, бахрома подлиннее, вита не в два жгута, а в три. То же и с лампасами: на форменных брюках женщин их нет вовсе, у троицы — узенькие серебряные, у двои «золотопогонников» — столь же тоненькие золотые. Полное впечатление, что барон, обдумывая маскировку, учитывал положение, которое каждый из гостей занимал наверху. Сварог среди них — как бы самый старший, Бони, хоть и гораздо ниже рангом, но тоже король, и потому ему полагается золото (но на одну звездочку меньше). Остальные — обычные дворяне, пусть титулованные, им достаточно серебра. Бот только в одном концы с концами не сходятся. Мара — тоже коронованная особа, причем по таларской табели о рангах помещается выше Бони, рассуждая согласно предполагаемой логике барона> ей тоже положено золото. Да и Тетка Чари — титулованная дворянка, ей бы следовало серебро. Что-то тут не складывается… Казалось бы, мелочь, над которой не следует ломать голову, но когда ничегошеньки не знаешь о внутреннем укладе жизни керанга, любая мелочь важна и стоит того, чтобы над ней всерьез задуматься — особенно когда касательно дела думать пока что не о чем…

Что же, некая дискриминация женщин? В обмундированные ряды их еще допускают, но не дают продвинуться выше (прикинем навскидку) сержантского состава? Пока что — самое убедительное объяснение, какое только идет на ум. Если так в самом деле и обстоит, барон, опять-таки автоматически, следовал въевшимся в кровь уставам и порядкам: будь вы на земле хоть королевой, красавица моя, у нас вам офицерских отличий не полагается… Если так, они продвинулись даже дальше, чем на Таларе: там сухопутчики на женщин-офицеров косятся, но все же, скрепя сердце, допускают их существование. На военном флоте, правда, как раз и обогнали Токеранг: там женщин на службу не берут, они вообще на борт не допускаются ни в каком качестве, даже королевы получили право посещать военные корабли буквально в самые последние годы, незадолго до появления Сварога… Допустим, своего рода дискриминация. Можно ли ее использовать в своих целях, когда и как? Вопрос отнюдь не праздный: на месте Сварога как раз необходимо выискивать у противника любую слабинку, шероховатость, трения меж теми или иными категориями Токеретов — вдруг пригодится? Пусть даже ему необходимо ровно столько времени, чтобы добраться до той самой, за неимением лучшего выбранной в качестве орудия возмездия ядерной боеголовки. И никак иначе. Во-первых, неизвестно еще, сколько времени уйдет на то, чтобы овладеть боеголовкой, во-вторых, помянутые шероховатости и трения могут и облегчить этот путь.

Распахнулась дверь, вошел Брагерт и выжидательно остановился:

— Все готово командир?..

Сварог встал первым. Невольно улыбнулся: у Брагерта было лицо мальчишки, перед которым наглухо заперта дверь богатейшего игрушечного или кондитерского магазина. Ну что ж, он хороший парень и зарекомендовал себя неплохо, но лучше уж ограничиться Странной Компанией, которую Сварог видел в деле.

Они перешли в соседнюю комнату. Сварог и без пояснений Брагерта понял, что означает алое кольцо в центре, над которым красовался на потолке блестящий параболоид. И первым направился туда. В углу возвышался невысокий, по пояс человеку, пульт, и возле него стоял не кто иной, как профессор Марлок — секретность высшей степени, конечно.