Фрэнк Герберт - Дети Дюны

— Я никогда раньше об этом не задумывалась, — Джессика заметила, что язык с трудом повинуется ее воле.

— Такое знание чувственной сферы действительно тревожит, — сказала Ганима. — Но в действительности ты просто предубеждена, потому что тебе трудно думать о нас не как о детях. Но нет ничего такого, что делали бы наши родители на людях или в приватной обстановке, о чем бы мы не знали.

На короткое мгновение Джессика испытала то же самое чувство, что и возле канала с Лето, правда, теперь ее реакция обратилась против Ганимы.

— Вероятно, он говорил о «половой чувственности» герцога, — высказала догадку Ганима. — Да, иногда Лето надо просто затыкать рот.

Существует ли на свете что-нибудь, что эти близнецы не могли бы приземлить и опошлить? — удивленно подумала Джессика. Потрясение и ярость сменились отвращением. — Как они осмеливаются говорить о чувственности ее Лето? Конечно, мужчина и женщина, которые любят друг друга, получают наслаждение от своих тел! Эту чудесную тайну не должно выставлять напоказ в случайном разговоре ребенка и взрослого.

Ребенка и взрослого!

До Джессики вдруг с потрясающей ясностью дошло, что ни Лето, ни Ганима ничего не делают случайно.

Джессика хранила молчание, и Ганима снова заговорила:

— Мы неприятно поразили тебя, и я прошу прощения за нас обоих. Зная Лето, я понимаю, что он не станет извиняться. Когда он преследует какую-то цель, то забывает, насколько мы отличаемся… например, от тебя.

Джессика тем временем напряженно размышляла.

Конечно, именно поэтому вы оба так поступаете. Вы учите меня/ — Удивление Джессики нарастало. Интересно, кого еще они учат? Стилгара? Дункана?

— Лето пытается видеть вещи такими, какими их видишь ты, — сказала Ганима. — Для этого недостаточно одной памяти. Даже когда пытаешься сделать это не жалея сил, то почти всегда терпишь неудачу.

Джессика только вздохнула в ответ. Ганима коснулась ее руки.

— Твой сын ушел, не сказав так многого, но это должно быть высказано, по крайней мере тебе. Прости нас, но он любил тебя. Разве ты не знала об этом?

Джессика отвернулась, чтобы скрыть слезы, заблестевшие в ее глазах.

— Ему были ведомы твои страхи, — продолжала Ганима, — точно так же, как страхи Стилгара. Милый Стил. Наш отец был «Врачом Зверей» для него. Стил был не более чем зеленой улиткой в раковине.

Она напела мелодию песни, откуда были взяты эти слова. Лирическая музыка против воли захватила Джессику без остатка.

О Врач Зверей,Ты явился, словно божество,К маленькой зеленой улитке —Этому робкому чуду,Прячущемуся в раковине в ожидании смерти!Даже улитки знают,Что боги убивают,А исцеление приносит боль,Что небеса видныСквозь врата адского пламени.О Врач Зверей,Я — человек-улитка,Которая видит твой единственный глаз,Проникающий взглядом в мою раковину!За что, Муад'Диб? За что?

— К несчастью, отец оставил во вселенной слишком много людей-улиток, — сказала Ганима.

~ ~ ~

Допущение того, что человек существует в рамках исключительно изменчивой вселенной, взятое в качестве предварительной операциональной концепции, требует, чтобы интеллект был полностью осознаваемым уравновешивающим инструментом. Однако интеллект не может реагировать на изменчивую реальность, не вовлекая в процесс реакцию целостного организма. Такой организм можно распознать по его активному, деятельному поведению. То же самое можно сказать и об обществе, если рассматривать его как организм. Но здесь мы сталкиваемся с инерцией старого. Подчиняясь импульсам, общество неосознанно стремится к сохранению древних устоев. Общество требует постоянства. Любая попытка представить вселенную как арену беспрестанных изменений вызывает в обществе паттерны отторжения, страх, гнев и отчаяние. Так как же мы объясняем принятие обществом предзнания? Очень просто: носитель предвидения, говоря об абсолютном (то есть неизменном) понимании, радостно превозносится толпой, даже если предсказания ясновидца грозят ужасными событиями.

— Это все равно что сражаться в темноте, — сказала Алия. Она гневно мерила шагами Палату Совета — от серебристых солнцезащитных занавесей на восточных окнах до диванов, расставленных возле противоположной, декорированной деревянными панелями, стены. Обутые в сандалии ноги Алие топтали ковры, паркет, гранатовые плиты и снова ковры. Наконец она остановилась около Ирулан и Айдахо, сидевших напротив друг друга на диванах, устланных серыми китовыми шкурами.

Айдахо всячески сопротивлялся приезду из Табра, но Алия приказала ему приехать. Устранение Джессики становилось насущной необходимостью, но осуществлять его сейчас было немыслимо. Требовались перцептивные способности ментата.

— Все это — звенья одной цепи, — заговорила Алия. — От них издалека несет заговором.

— Может быть, не все так страшно, — вмешалась Ирулан и вопросительно взглянула на Дункана.

Лицо Алие исказилось в презрительной усмешке. Как Ирулан может быть такой наивной? Если только… Она бросила на принцессу проницательный взгляд. Простая белая аба подчеркивала бездонную синеву глаз, светлые волосы собраны на затылке, подчеркивая удлиненный овал лица, ставшего сухощавым после многих лет, проведенных на Арракисе. Ирулан все еще сохранила налет надменности, усвоенной ей во время пребывания при дворе ее отца, Шаддама Четвертого, и Алие часто приходило в голову, что за этим высокомерием могут прятаться мысли истинного заговорщика.

Айдахо щеголял в черно-зеленой форме придворной гвардии Атрейдесов без знаков различия. То была аффектация, над которой исподтишка смеялись настоящие гвардейцы, особенно амазонки, весьма гордившиеся своими звездочками и нашивками. Им было не по нраву само присутствие какого-то ментата, оружейного мастера, тем более что он был мужем их любимицы.

— Итак, племена желают, чтобы госпожа Джессика была вновь введена в регентский Совет, — сказал Айдахо. — Каким образом можно…

— Они требуют этого единодушно?! — Алия сорвалась на крик, показывая на лист тисненой бумаги, лежавший на диване рядом с Ирулан. — Фарад'н это одно, но это… это пахнет совсем другим сговором!

— Что думает по этому поводу Стилгар? — спросила Ирулан.

— Там красуется и его подпись, — огрызнулась Алия.

— Но если он…

— Как он может отказать матери своего божества? — презрительно хмыкнула Алия.

Дункан взглянул на жену. Кажется, дело идет к столкновению с Ирулан! Он снова прикинул, для чего Алия потребовала его присутствия на сегодняшнем Совете, прекрасно зная, что он нужен в сиетче на случай экстренного устранения Джессики. Может быть, она слышала о послании, которое он получил от Проповедника? От этой мысли у Айдахо заныло в груди. Откуда этот нищий мистик мог знать секретный код, которым Пауль всегда вызывал к себе своего верного оруженосца? Айдахо не терпелось покинуть это собрание, чтобы хорошенько поразмыслить над этим вопросом.

— Нет никакого сомнения в том, что Проповедник какое-то время отсутствовал на нашей планете, — сказала Алия. — Гильдия не осмелилась бы нас обмануть. — Мне придется его…

— Берегись! — воскликнула Ирулан.

— В самом деле, тебе следует соблюдать осторожность, — поддержал принцессу Айдахо. — Половина планеты уверена, что он, — Дункан пожал плечами, — твой брат.

Ментат от души надеялся, что голос его прозвучал равнодушно и небрежно. Откуда этот человек мог знать тайный пароль?

— Но если он курьер или шпион…

— У него не было никаких контактов ни с Судом ни с Домом Коррино, — заявила Ирулан. — Мы можем быть уверены, что…

— Мы не можем быть уверены ни в чем, — Алия даже не сочла нужным скрыть свое презрение. Она повернулась спиной к Ирулан и обратилась к Айдахо. Почему он валяет дурака? Что, он не понимает, зачем его сюда позвали? Он присутствует на Совете только потому, что здесь находится Ирулан. Никто и никогда не забудет истории, связанной с появлением представительницы Дома Коррино в семье Атрейдесов. Изменивший один раз изменит снова. По мельчайшим особенностям поведения Ирулан Айдахо должен выявить ее темные замыслы.

Несколько взволнованный Айдахо взглянул на Ирулан. Были времена, когда он смеялся над такой прямолинейностью задач, возлагавшихся на ментата. Он прекрасно понимал ход мыслей Алие, понимала это и сама Ирулан. Однако в свое время эта принцесса, законная жена Пауля Муад'Диба, приняла такое решение, что в своем положении оказалась ниже королевской наложницы Чани. Однако в преданности Ирулан близнецам не приходится сомневаться. Эта женщина отреклась от семьи и Бене Гессерит во имя преданности Атрейдесам.