Девид Дворкин - Треллисанская конфронтация

На мгновение он замолчал, а потом неожиданно рассмеялся:

– Или ты хотел, чтобы там было написано наоборот: при отсутствии прямых приказов инициативу не проявлять?

Пристыженный, Кирк сказал:

– Ну, хорошо, я погорячился. Послушайте, в то время я знал, что Карокс и Таль уже подписали соглашение, которое я разрабатывал для трехсторонней комиссии; они надеялись, что, подписав его, они, в конце концов, получат контроль над всей системой. И никто бы из них добровольно от задуманного не отказался. Но когда мы прибыли на Треллисан и там обнаружили, что вооруженные силы клингонов разбиты и контроль перешел к силонам, они, особенно Карокс, захотели уклониться от переговоров. То, что сделали вы оба, помогло системе приобрести подлинную независимость. Сочетание силонской агрессивности и треллисанских технологий позволяет полагать, что вскоре этот альянс станет весомой силой в этой галактике. Таким образом, и клингоны и ромуланцы оказались под угрозой. И вот тогда-то им и захотелось, чтобы трехсторонняя комиссия взяла под свой контроль Силон и Треллисан, чтобы обезопасить себя на будущее.

– Извини, что мы разрушили твои великие политические планы, Джим, – сказал Маккой. – Но лично я думаю, что нынешний расклад предпочтительней.

– Конечно, ты прав. Мне бы хотелось попросить прощения у вас обоих. Вы понимаете, сказалось напряжение, и даже унижение, а все это вместе – гремучая смесь.

В ответ Маккой улыбнулся.

– Плюс то, что ты хотел стать тем единственным, кому под силу разрешить все накопившиеся проблемы и отыграться за украденный из под самого носа корабль. Но вместо этого ты вдруг обнаруживаешь, что мы уже сделали все, что ты задумал.

Кирк посмотрел на него, пытаясь разозлиться, но у него ничего не получилось. Он передернул плечами и расслабленно улыбнулся.

– Хорошо все же, что тебя не было со мной на «Энтерпрайзе» в тот момент, Боунз. Ты прекрасный бортовой врач, но при этом вшивый политик.

– Ай-яй-яй, капитан. С тобой не поспоришь.

– Я бы тоже не рискнул, – сказал Спок. – Мы прощены, капитан? Я думаю, впереди у нас еще много работы: необходимо починить то, что было разрушено при передаче.

– Разумеется, Спок.

Он махнул рукой и посмотрел им вслед. Как только за ними закрылась дверь, в громкоговорителе раздался голос Ухуры:

– Капитан, у меня ответ из ставки Звездного Флота на ваш запрос с Трефолга.

Кирку потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить, о чем был тот запрос. Ах да, это же то самое сообщение, в котором он говорил о своем намерении отправиться на Треллисан в соответствии с их просьбой о помощи вместо того, чтобы немедленно доставить заключенных на базу. В то время он еще беспокоился о том, что, несмотря на предупреждения Спока, поставил свою карьеру под вопрос. Теперь его волнения, в свое время забытые в суматохе прошедших дней, вернулись снова. Он почувствовал, как напряглись его мускулы. Как он и предсказывал, командованию потребовалось слишком много времени на то, чтобы дать ответ. Тогда ему казалось, что пройдет целая вечность, и поэтому раньше времени не стоит беспокоиться. Но «вечность» оказалась быстротечной, и теперь он сидел и удивлялся собственному волнению.

– Прочтите его, лейтенант.

– Слушаюсь, сэр. Прежде всего они подтверждают получение вашего сообщения и далее они говорят: «Кирк, не забудьте о хрупкости мира на Треллисане. Исследуйте обстановку, но действуйте осторожно и не провоцируйте клингонов. Сделайте все от вас зависящее, чтобы гарантировать независимость Треллисана. Контр-адмирал Дж. Потджитер. Это все, сэр.

– Спасибо. Я скоро вернусь на мостик. – Он был знаком с Потджитером: тот служил скорее связующим звеном с дипломатическим корпусом, чем действующим офицером. Какой изумительно невыполнимый приказ: расследовать осторожно, не провоцировать, но гарантировать. Кирк громко рассмеялся и почувствовал, как напряжение отпустило. Если бы этот приказ пришел вовремя, он бы его, безусловно, нарушил. Но миссия подошла к своему логическому концу, и теперь по прибытии на базу его ждало поощрение. В конце концов, командование решило ничего не решать: Кирку дали полную волю, но если бы он не справился со своим заданием, вина за это легла бы исключительно на него. Ему приходилось сталкиваться с подобным подходом с самого начала своей службы, и каждый офицер из высшего эшелона вел себя именно так. «Этак можно себе и язву нажить», – подумал он. Но в то же время он охотно признал, что его жизнь была самой интересной во всей галактике. Может никто на корабле его и не поймет. Может, только Кароксу и Талю дано ему симпатизировать. Его коллегам и врагам в одном лице. Втроем они безусловно признавали необходимость друг друга. Какая ирония судьбы и для Звездного Флота, и для клингонов, и для ромуланцев! Как только конференц-зал остался позади, Спок обратился к Маккою:

– Кстати, доктор, я уверен, что вы понимаете всю нелогичность и несостоятельность вашего аргумента о необходимости наличия общих предков для того, чтобы иметь полноценное потомство. Идея о прарасе, от которой пошли все гуманоиды, – не более чем гипотеза, которая никогда не была доказана. Археологические находки не дают в этом деле повода для оптимизма. Более того, вы опустились до тавтологии: две расы имеют общих предков, потому что у них есть потомство, и у них есть потомство, потому что у них общие предки. Вас спасло то, что лживость ваших аргументов не резанула слух треллисанцев так быстро, как мой.

Маккой хмыкнул в знак полного презрения к тому, что только что услышал.

– Спок, не смущайте скромного сельского доктора такими громкими фразами. У меня это сработало, и это главное. Кстати о логике: я заметил, что когда вы вернулись на Треллисан в судне Матабеля, вам доставило истинное удовольствие увидеть меня в целости и сохранности после всех атак силонов. Это крайне нелогично. Вам не удастся одурачить старого сельского доктора: гуманность из вас тогда так и лезла наружу.

Он взмахнул кистью, прежде чем вулканец успел возразить.

– Минуточку, я знаю, что вы хотите сказать: что вы обрадовались только тому, что вклад Звездного Флота в моем лице не пропал даром, и что на корабле нужны мои услуги, так?

Лицо Спока оставалось непроницаемым.

– Не совсем, доктор. Для нормальной работы «Энтерпрайза» наиболее важна ваша поза консерватора, противника технологического прогресса. Она благотворно сказывается на морали экипажа, поскольку людям, как это ни странно, всегда нужен кто-нибудь, как вы, разочарованный романтик. Любой компетентный медик смог бы справиться с болезнями не хуже вашего, но вряд ли кто еще сумел бы так виртуозно справиться с ролью придворного шута.

Маккой уже открыл рот, чтобы отпустить встречную колкость, но потом передумал, резко, повернулся на каблуках и припустил по коридору. Спок смотрел ему вслед с легкой улыбкой.

– Спок, это жестоко.

Он обернулся и увидел Кристину Чэпел, стоявшую у него за спиной с выражением крайнего неодобрения.

– Я тут услышала последнюю часть вашей беседы. Вам не стоит так с ним… Он очень ранимый человек.

Спок кивнул:

– Да, он ранимый. Он также выдающийся врач, и «Энтерпрайзу» с ним повезло. Однако время от времени он нуждается во встряске. Более того, я даже подозреваю, что от таких стычек он получает огромное удовольствие. Только так он может позволить себе выказывать привязанность ко мне.

На минуту его сознание переполнили призрачные образы.

– Единение через разделение, – пробормотал он. – В этом наша сила. Именно этого не мог понять Морл со своей партией. Наша способность вести диалог друг с другом, несмотря на то, что все мы совершенно разные, делает Федерацию сильной и здоровой.

Подумав, он несколько вызывающее добавил:

– Разумеется, кроме вулканца вряд ли это кому дано понять. Только мы умеем мысленно сливаться с теми, кого любим. Извините, сестра Чэпел, меня ждут на мостике.

Кристина посмотрела вслед быстро удалявшейся фигуре.

– Кроме вулканца… – прошептала она. Сейчас она впервые вышла из своей палаты с тех пор, как упала на мостике после смерти онктилиаица. Никто на «Энтерпрайзе», особенно Спок, не знали о том, что ей довелось пережить. Никто не знал о ее единении с существом, гораздо более глубоком, чем мог это представить вулканец со всеми его слияниями. И никто об этом не узнает. Она медленно шла по коридору, где еще недавно она и онктилианец были вместе… Это помогало ей успокоиться и придти в себя. Единение через разделение. Никто, даже вулканец, никогда не поймет все величие и глубину этого принципа. Она понимала, что больше в ее жизни с ней не случится ничего подобного, не будет больше светлого и яркого до боли ощущения невыразимого счастья, как это было с ним. Она вздохнула и пошла вперед, вздрагивая всем телом.

Дверь конференц-зала открылась, и из нее вышел Кирк. Все уже встало на свои места, он приступил к командованию, и только слова Маккоя сидели в нем занозой, не давая покоя: образец самоуверенного, безжалостного, эгоистичного капитана. Джеймсу никак не удавалось выкинуть их из головы. Неужели это была правда? Неужто он и впрямь такой? Или он не образец? Собственная ирония делала еще больней.