Дикий наездник - Торп Гэв

Каэлледин вдруг резко втянула воздух в грудь.

— Она сбилась с курса, — встревоженно сказала сестра. — С этого угла Тарианса сможет парировать ее удар и нанести собственный.

— Нет, она билась безу… — Нуаду замолчал, и во рту у него пересохло, когда он понял, что Каэледдин права.

Тарианса лег на курс перехвата, но Друткхала не пользовалась преимуществами более маневренной машины. В приближающемся лобовом столкновении она жертвовала досягаемостью удара и лучшим углом атаки.

Он услышал обеспокоенное бормотание Найалла и других, и, несомненно, довольные зрители из кланов-соперников заметили то же самое: некоторые из них уже указывали на дуэлянтов пальцами.

— Это же бессмысленно, разве она не видит? — Нуаду стиснул зубы и попробовал представить себя на месте Друткхалы.

Может, незнание правил дуэли было не таким уж и благом, как он поначалу думал? Неужели она сама не понимала, насколько открылась? Дуэльному копью нужно было лишь коснуться части тела, чтобы засчиталось попадание, и поединок окончится: дело было клановым, а не личным, и для победы не требовалось проливать кровь.

Осознание пришло к Нуаду подобно холодному камню, попавшему в желудок. Не принятие того, что она проиграет, но леденящее понимание ее замысла. Словно отведя копье сам, он увидел, что придумала ведьма.

Как дикий лорд уже заметил, Кровавая Невеста стремилась не показать себя лучшей в поединке, но просто победить любой ценой.

— Она хочет его убить, — прошептал Нуаду.

— Что? — Каэлледин прикрыла ладонью глаза, наблюдая за двумя размытыми пятнами, которые неслись друг на друга где-то над облачным плотом клана Ледяной Шепот.

— Она собирается протаранить его машину, — заявил Нуаду, мысленно уже представив горящий мотоцикл. — Друткхала зажмет его копье, а затем врежется в сам мотоцикл, разрушив двигатель.

— Он упадет… — Каэлледин с ужасом воззрилась на пол купола далеко внизу и прижала ладонь ко рту. Или, возможно, Тарианса свалится на один из парящих между ними барков?

До столкновения оставались считаные мгновения. Нуаду, внутри которого боролись противоречивые чувства, пытался унять бешено колотящееся сердце.

— Сдайся! — выпалил он, повернувшись к отцу. Нуаду уставился на Алиасу и повысил голос. — Я не могу говорить за клан. Друткхала хочет убить Тариансу. Мы должны сдаться!

Ткач ветра отреагировал мгновенно, не теряя время на вопросы и подтверждения. Алиаса включил систему связи, и его голос разнесся но всему куполу.

— Клан Огненное Сердце отзывавши свой вызов, — промолвил он. — Честь остается при Таринсе Морозная Волна.

По баркам прокатилась волна потрясенных голосов, передавая весть от одного клана к другому.

Тарианса услышал заявление и развернулся, выйдя из боя. Застигнутая врасплох, Друткхала пронеслась мимо и, едва не потеряв контроль над машиной, ушла в сторону. Ее разъяренный крик донесся до зрителей.

— Это временная неудача, не больше того, — просипел Найалл и, поднявшись, опустил руку на плечо сына.

— Нет, нам конец, — сказала Каэлледин, метнув на Нуаду кинжальный взгляд. — Теперь у нас не осталось рычагов влияния, и клан Ледяной Шепот похоронит нас под бесславием поражения.

— Они так сильно презирают Иврайну? — отшатнувшись от слов единокровной сестры, спросил он.

— Дело вовсе не в иннари, — злобно уставившись на него, ответила она. — Ты… Ты сделал в точности то, что они хотели от тебя. Ты ни на миг не задумывался. Ты никогда не думаешь!

Она развернулась и кинулась прочь с палубы, оставив Нуаду в смятенных чувствах. Сквозь бормотание остальных членов клана он услышал звук приближающегося реактивного мотоцикла. Выйдя из виража, комморритка устремилась к барку Огненного Сердца, и едва ее машина замедлилась, Нуаду увидел маску убийственного гнева на лице Друткхалы. Раньше, чем гравицикл остановился, она спрыгнула из седла на палубу и откинула копье. Со сжатыми кулаками она зашагала к Алиасе, не сводя глаз с ткача ветра.

— Это я приказал, — сказал Нуаду, встав на пути у Кровавой Невесты и подняв руку, чтобы задержать ее. — Я признал поражение.

Он заставил себя встретить ее презрительный взгляд, совладав не только с чувством вины, но и со вспышкой личного отчаяния. Теперь о любых отношениях между ними придется забыть навсегда.

— Я ведь побеждала, — прошипела Друткхала, с видимым трудом сдерживая себя. Ее руки дрожали от того усилия, которое она прилагала, чтобы не накинуться на него с кулаками. В глазах у нее читалась не меньшая злоба. — Трус!

Уязвленный брошенным обвинением, Нуаду сжал кулаки.

— Мы не должны сохранять честь путем убийства. Виновата только ты. Сдерживай ты жажду крови, одолела бы Тариансу, но ты позволила худшим стремлениям взять над собою верх.

Иннари отступила назад и занесла кулак, но между нею и Нуаду, тяжело дыша, встал Найалл. Хоть вождь был слаб телом, дух Найалла был сильным, и он встретил взор Друткхалы долгим твердым взглядом. Наконец она уступила и, стиснув челюсти, проглотила гневные слова.

— Мы победим в другой день, — решительно сказал вождь.

— Вспомните об этом, когда мертвецы вашего клана усеют земли Агариметеи. — Друткхала пожала плечами, стряхнув с себя ауру злости подобно плащу. В ее глаза закралось нечто, похожее на грусть. — И тогда вы спросите себя, стоило ли это жизни сына другого клана.

— Я мало что передам семье, Друткхала, — ответил лидер клана. — Но честь моя чиста, и лишь ее я смогу оставить клану.

В ответ она только покачала головой и отвернулась, неосознанно покинув барк так же, как до нее Каэлледин. Нуаду прошел мимо отца, но вдруг дрожащие пальцы на руке остановили его.

— Она остынет, — пообещал Найалл, но Нуаду не был так уверен.

Глядя вслед улетающей Кровавой Невесте, он понял, что отрекся не только от любовных намерений. Его импульсивность фактически обрекла экспедицию, а с ней будущее не только клана Огненное Сердце, но и всего рукотворного мира.

Во взглядах остальных читалась смесь жалости и укора, и Нуаду больше не мог выдерживать их. С бессловесным рыком он подбежал к брошенному Друткхалой реактивному мотоциклу и запрыгнул на него. Дикий лорд понесся прочь, его сердце грохотало, дыхание натужно вырывалось из легких так, словно его грудь разрубили пополам.

Глава 13

ВОИНСТВО ОТБЫВАЕТ

Настойчивый звонок в дверь прорвался сквозь туман безысходности, клубящийся в голове Нуаду. Перед дверью в его апартаменты — опочивальню в башне Низменных Услад, а не покои в Пламенных Полянах — стояли трое посетителей, однако из-за большой дозы дремолиста, притупившей чувства, он не узнал их. Поднявшись из кресла, все еще неуверенный, впускать ли их, Нуаду наступил на одну из нескольких валяющихся бутылок ночь-вина. Еще две высились на подлокотниках кресла напротив, в котором зычно храпел Б’сайннад.

Дремолист отлично справился со своей задачей, заглушив почти все воспоминания о прошлой ночи. Вынужденная предосторожность, предпринятая прежде, чем отдаться во власть саморазрушительной стороны: он избавлялся от чувства вины и паранойи, которые иначе бы преследовали его весь остаток жизни. Конечно, дикие наездники свободно исследовали каждый аспект неистовой души альдари, однако заниматься этим без защиты было глупо. Сожаление о необдуманной пьяной выходке легко могло перерасти в ментальную опухоль, которая будет разъедать душу, пока не сокрушит его в самый неподходящий момент, когда он вернется на Путь.

Хоть дремолист и помог Нуаду забыть о своих ночных тирадах и рыданиях, разрушенные апартаменты живо привели его в чувство.

Он взял мантию, заброшенную на полку с бюстиками диких лордов древности, и кинул ею в Б’сайннада.

— Оденься.

Друг что-то невнятно пробормотал, сгреб теплую одежду и перекатился, почти завернувшись в нее.

Отыскав графин с водой, Нуаду нахлебался из него и лишь затем подошел к двери. Он коснулся пальцами пси-реагирующего металла и, с некоторым трудом сосредоточившись, велел двери открыться.