Лорра Джин - Убийство на Вулкане
Когда начался последний танец, я увидел, что Аманда окружена молодыми людьми-землянами, но она, следуя этикету, ждала меня. Вот тогда я впервые взял в руки женщину, никогда не принадлежавшую другому мужчине.
– И в тот момент ты пришел к выводу, что логично будет жениться на ней? – полюбопытствовал Маккой.
– Нет, ото не так. Решение созрело в конце лета, когда я узнал ее намного лучше. И, – в уголках рта Сарека появилась еле заметная улыбка, это действительно стало логическим выводом, хотя я никогда не стал бы и пытаться объяснять своему сыну, что логика в этом непременно есть. Тот первый танец привел нас к открытию, что наши души родственны. Музыканты тогда играли как раз этот вальс. Потом я стал приглашать ее и на другие балы, и вскоре, благодаря журналистам, наши имена стали появляться в прессе рядом. Ее беспокоило, что меня это поставит в неловкое положение, но я внушил ей, что не вижу в этом никакого оскорбления для себя. На каждом балу обязательно игрался наш вальс, и я выискивал Аманду среди присутствующих, чтобы пригласить се. Земляне назвали бы наше поведение сентиментальным, но мы вели себя логично – мы знали, что как только заиграет вальс, мы встречаемся для танца. Нам не нужно было ни о чем договариваться заранее и искать друг друга в толпе.
«О, да! Логично на сто процентов! – подумал про себя Маккой. – Так я тебе и поверил!»
Лицо его оставалось бесстрастным, а на самом деле он, как зачарованный, слушал рассказ о том, как познакомились родители Спока.
Сарек продолжал:
– Нам так и не удалось узнать названия танца.
Аманда назвала его «Вездесущий вальс», так мы и считаем до сих пор.
За долгие годы я привык к тому, что если Аманда испытывает трудности и грустит оттого, что не может преодолеть их, то ей очень помогает, когда я начинаю играть для нее эту мелодию.
– А сегодня ты снова вспоминал о ней, – добавил Маккой, – и вполне естественно, начал играть.
Завтра она выходит из состояния стаза, нет, сегодня, утро уже наступило.
– Нет, это случится завтра, – поправил его Сарек.
– Гм? Даниэль Корриган говорил о двух днях.
– Это по грубому подсчету землян. Фактически процесс выведения из камеры занимает два дня шесть часов четырнадцать минут по вулканскому времени. Мы начали процесс вчера утором и закончим завтра, во второй половине дня.
– Для меня сегодня не наступит, если я хоть немного не посплю, сказал Маккой, зевая и потягиваясь. Он посмотрел на Кирка. – Не лучше ли нам переложить Джима на кровать. На этот раз мне хоть не потребуется снимать с него ботинки.
– Ты… часто укладываешь своего командира в кровать? – удивился Сарек.
– А, несколько раз мы высаживались в увольнение вместе… Но сегодня ни один из нас не напился. Я, собственно, за целый день и капли в рот не взял.
– Может, хочешь чего-нибудь выпить, Леонард? У нас есть немного бренди.
– Нет, спасибо. Я настолько устал, что не сумею по достоинству оценить этот напиток, а для расслабления мне сейчас ничего не нужно.
Они помогли Кирку перебраться в его комнату, и, проходя коридором, Маккой увидел через приоткрытую в спальню хозяев дверь голограмму юной Аманды с маленьким Споком на руках. До сих пор не верилось, что этот крошечный жизнерадостный ребенок вырос в волевого старшего офицера «Энтерпрайза». Синие глаза Аманды оставались такими же, как и в молодости, а се обаятельная улыбка по прежнему лучезарно светилась на лице. Какой человек мог равнодушно смотреть на ее портрет, будь он и вулканцем, логически рассуждающим?
Взгляд Аманды был знаком Маккою. От него таяло сердце. Доктор знал человека, сделавшего голограмму. Взор Аманды предназначался только одному человеку – ее мужу. Так она смотрела на Сарека на борту «Энтерпрайза», и если богу угодно, то вскоре Маккой увидит, как они берутся за руки и смотрят друг на друга взглядом с портрета Аманды.
Глава 24
На следующий день Джеймс Т. Кирк проснулся на рассвете. Он не помнил, как пошел спать – последний раз подобное было с ним после высадки на Ригли! Кирк чувствовал себя намного лучше, чем, бывало, после возвращения на звездолет. За время сна обгоревшая кожа облупилась еще больше. После акустического душа тело пощипывало сильнее. Кирк посмотрел в зеркало и увидел, что кожа все еще имела розоватый оттенок. Брови и челка немного опалились огнем, но совсем не сгорели. Он открыл дверцу полки с лекарствами в ванной для гостей и нашел там абсолютно все, что ему требовалось.
Два движения маленькими острыми ножницами подпаленные волосы были удалены. Кирк обнаружил на полке не имеющую запаха мазь для кожи с этикеткой «Рекомендуется землянам, лемнорианцам и андорианцам. Нетоксично для вулканцев», которой натер обгоревшие места и удивился, что кожа мгновенно увлажнилась. Кирк подумал, что следовало бы пользоваться ею каждый день в таком климате. «Надо сказать об этом Маккою», – решил он.
Дверь в комнату доктора, однако, была закрыта. Кирк направился в кухню, но там никого не оказалось. Он не увидел ни кофе, ни сока, к своему огорчению.
– Не спится, Джим? В кухню вошел Сарек.
– Да нет, я выспался, – ответил ему Кирк. – Учитывая, что подремал под целительными лучами, полежал на кушетке, да плюс к этому, еще и в кровати, то отдыхал я, как видно, больше обычного и готов встретить новый день во всеоружии.
– Может, тебе еще прилечь? У тебя идет процесс заживания ран, – Нет, мне нужно продолжить расследование. Я верно услышал, как ты говорил Боунзу, что Аманда пробудет в стазе до завтра?
– Да, именно так, – Если она останется объектом убийцы, то в настоящий момент подвергается опасности в наивысшей степени. Сегодня я планирую быть в Академии у всех на виду и буду опрашивать подозреваемых. Убийце понадобилось дискредитировать исследования по лечению в стазокамере, и он слишком много для этого сделал. Мое присутствие в Академии помешает ему навредить Аманде.
– Логично. – сказал Сарек. – К сожалению, преступник может и не следовать логике. Вчерашний пожар не предназначался какому-то конкретному человеку, как раньше. Впрочем, кто знает, пожар может и не иметь ничего общего с действиями преступника.
– А каковы основания для этого предположения? – спросил Кирк, – У меня мало фактов, чтобы вычислить эту вероятность, – ответил Сарек. – Думаю, это удастся сделать, связав воедино результаты расследования с источником пожара…
Но до итогов расследования было далеко.
– Очевидно одно, – сказал Сторн Сареку и Кирку, когда они присоединились к нему, оставив Маккоя в клинике, – импульс посылался через постоянный блок памяти центрального компьютера.
– Для уничтожения улик, – добавил Кирк.
– Возможно, – холодно заключил Сторн, явно сдерживая раздражение, оттого что Кирк перебил его. Он всю ночь напролет возглавлял ремонт энергоблока и после этого занялся расследованием поджога. Его глаза провалились, вокруг них образовались круги оливкового цвета.
Чувствовалось, что он на нервном взводе и вот-вот выйдет из себя.
Тут Кирка осенило. Он подумал, что Сторн предчувствовал выход компьютера и систем энергообеспечения из строя, как Скотти каким-то чутьем угадывал грядущие сбои в своих драгоценных двигателях звездолета.
– Пожар вызвали не воспламеняющиеся материалы, – пояснил Сторн. Долговременный блок памяти компьютера – наиболее устойчивая и надежная его часть. Поэтому аварийные датчики температуры, задымления и химического контроля завязаны непосредственно на него. Если подведут другие части его системы, то этот блок подаст сигнал тревоги. По всей видимости, произошло то, что вся энергия Академии была направлена непосредственно на долговременный блок памяти, поэтому вчера все и отключилось. Если это сделали намеренно, то кто бы это не совершил, он использовал энергию, во много раз превышающую ту, которая требуется для удаления информации из памяти.
– Это то же самое, что убить человека многократно, – прокомментировал Кирк, забыв, что собирался больше не прерывать Сторна.
Инженер, однако, не рассердился.
– Правильно. Выражаясь образно, кто-то хотел поджарить блок – в смысле уничтожения информации. Он, собственно, и сжег его. Импульс был настолько мощным, что, когда наступила мгновенная перегрузка невероятной силы, не помогли даже предохранители. Блок перегрелся и воспламенился.
Сильный импульс выбил также предохранители из остальной системы энергоблока. Вот почему в Академии некоторое время не было света и по этой причине сигнал пожарной тревоги не звучал, пока датчики на автономном питании не зафиксировали появление дыма.
– А к тому времени пожар достиг угрожающих размеров, – сделал вывод Кирк. – Сторн, не случайность ли, что импульс был подан на этот блок, как вмешательство в программу стазокамер повлекло за собой невольное изменение медицинской диагностической программы?
