Елизавета Дворецкая - Щит побережья. Книга 1: Восточный Ворон
Хельга не отвечала. Ее существо раздваивалось, а из мыслей все не шел нелепый вопрос: а как же Хравн?
Глава 5
В день обручения Брендольва сына Гудмода с Хельгой дочерью Хельги усадьба Лаберг представляла собой малое подобие летнего торга в Эльвенэсе. Гудмод Горячий жил широко и каждый раз приглашал к себе на зиму чуть ли не сорок человек; теперь же к зимующим гостям прибавились приглашенные нарочно на этот случай – все, кого только можно было оповестить и собрать за десять дней. В последние дни по фьорду то и дело тянулись корабли под праздничными цветными парусами, большие и поменьше, от рыбачьих лодочек, с опаской обходящих плавучие льдины, до огромного дреки* Хальвдана Седого. Все выглядело так, будто здесь собирают войско.
Хельги хёвдинг привел этому «войску» значительное подкрепление, взяв с собой чуть ли не всех домочадцев. Обручение одного из его детей было для всей усадьбы Тингваль кровным делом, и даже Троа обиделась бы, если бы ее не взяли.
Сама Хельга держалась тихо, не в пример прежним праздникам. Мысли о Брендольве мешались с мыслями о Хравне, она никак не могла свыкнуться с близкими переменами в своей судьбе. Суета и разговоры о ее обручении казались ей какими-то ненастоящими, точно все вокруг лишь играют в подготовку к ее замужеству. А Хельге все не верилось. Вот уже и усадьба Лаберг видна, а она все не верит. Так и хочется спросить: вы это взаправду?
Раньше ей думалось, что звание невесты сразу сделает ее каким-то совсем другим человеком, кем-то вроде бабушки Мальгерд – уравновешенной, мудрой, рассудительной. Хельга ждала этой перемены, прислушивалась, пытаясь найти ее в себе, не находила и снова ждала. «Я выйду замуж в шестнадцать лет, как бабушка!» – убеждала она сама себя, но и это, волнующее и желанное для всякой девушки слово «замуж» отдавалось в ее душе каким-то мелким, тусклым звуком. Хельга была даже разочарована тем, что не радуется в полную силу. Черное копье Ворона и море ветров вспоминались ей смутно, как приятный сон. Да и не сон ли все это? Хельга устала от попыток понять, что в ее жизни явь, а что сон. Ее везли в усадьбу Лаберг, чтобы обручить с Брендольвом, и она послушно поддавалась общему движению. А испытывающие, недоверчивые взгляды Дага заставляли ее изо всех сил притворяться веселой. Даг не спорил с сестрой о состоянии ее сердца, но молча не верил в ее счастье. И вся эта поездка выходила совсем не такой, какой ей следовало быть.
Берег возле Лаберга пестрел многочисленными тушами вытащенных кораблей, на огромном плоском камне, который служил молом, толпился народ. Ворота были открыты на всю ширину, возле них тоже шевелилась нарядная, полная ярких цветных пятен толпа.
Завидев хёвдинга с его людьми, гости закричали, толпа раздалась, чтобы дать им проехать. Перед дверями суетился народ, из сеней звучал голос Гудмода Горячего, который требовал дать ему дорогу. Хельга торопливо шарила глазами по толпе, пытаясь найти Брендольва. От волнения у нее замирало сердце: каким он окажется теперь? Прежним, веселым и дружелюбным, или тем, какого они видели у кривой елки – замкнутым и угрюмо-неприветливым? А он вдруг выскочил из-под самой морды ее лошади и протянул руки, чтобы снять Хельгу с седла.
– Откуда ты взялся? – ахнула она.
Но Брендольв только подмигнул ей. Он тоже еще не свыкся с переменой, которая поставила их в совсем новые взаимоотношения, и не сразу нашелся.
– Я тебя ждал, – просто и ласково сказал он.
Хельга подняла глаза к его лицу и удивилась: это опять стал другой Брендольв. Глаза его сияли, улыбка была полна уверенной радости, и он даже показался ей красивее, чем прежде. Хельга засмеялась от облегчения: все сразу стало на свои места. Призрак Хравна растаял, и Хельга разом осознала: она – невеста! Невеста Брендольва!
На пиру Хельгу посадили в самую середину женского стола, на место, которое всегда занимала фру Мальгерд. Хельга была смущена, но понимала: эта честь – дань ее новому положению. Брендольв сидел от нее довольно далеко, но Хельга то и дело посматривала на него и неизменно встречала ответный взгляд. И каждый раз Брендольв улыбался ей так ласково и приветливо, что тревоги и сомнения таяли. Душа Хельги тянулась навстречу ему, сердце переполнялось бурлящей радостью. Для нее открывалась новая жизнь, и главной опорой этой новой жизни отныне становится Брендольв. Хельга верила, что теперь эта радость и расположение друг к другу будут их спутниками всегда. Отныне каждое дело, каждая мысль у них будут общими. Как в солнечном луче, Хельга грелась в этой уверенности и чувствовала, как растет и распускается в ее душе горячий и яркий цветок любви, привязанности, совсем не похожей на прежнее чувство детской дружбы. Она любовалась этим цветком, ей хотелось как-то защитить его, согреть, помочь распуститься поскорее.
Многочисленные гости то и дело подмигивали друг другу, благодушно посмеивались, как водится, переговаривались, лукаво косясь на жениха и невесту. Давно было ясно, к чему дело идет… Как же, как же! Они с самого детства… чего уж лучше! Так подходят друг другу… Такая пара… Достойный и равный брак, лучше и не придумать!
И самой Хельге, как и гостям, казалось, что это – судьба, назначенная им норнами, что иначе и быть не могло. Не только будущая, но и прошедшая жизнь представлялась ей связанной с Брендольвом, и она удивлялась, что не понимала этого раньше.
– С благословением Одина и Фригг, при свидетельстве всех свободных людей, присутствующих здесь, я объявляю мою дочь Хельгу невестой Брендольва сына Гудмода из усадьбы Плоский Камень! – провозглашал Хельги хёвдинг, пьяный от пива и волнения, румяный, с блестящими глазами, обеими руками держа перед собой огромный рог, целиком выкованный их узорного серебра. – Свадьба их будет сыграна на Празднике Дис в усадьбе Тингваль. В приданое моей дочери я даю…
Перечень своего приданого, а также перечень свадебных даров, которые от жениха полагались ей самой, Хельга не слушала. Брендольв подмигнул ей: пусть, дескать, отцы считают марки серебра и головы скота, мы-то с тобой знаем, что все это пустое. И Хельга улыбалась ему в ответ, все сильнее чувствуя установившуюся между ними связь. Это и есть счастье… И лишь изредка вспыхивало странное, пугающее ощущение пустоты под ногами, точно она оторвалась от земли и летит. Но это следовало относить за счет непривычки к новому положению, и Хельга старалась не обращать внимания на это чувство. Перед ней открывалась бесконечная, неведомая ранее дорога, а кто же не робеет в начале такого важного пути? Скорая свадьба, новый дом, заботы по хозяйству, дети, сначала маленькие, а потом сразу большие – все это стремительно проносилось в мыслях Хельги и сбивало с толку, она хотела этого и боялась этого. «Так нужно! – твердила она себе. – Так и должно быть. Через это проходят все».
– А сверх всего перечисленного я дарю Брендольву сыну Гудмода этот меч! – провозгласил Хельги хёвдинг.
Гости вытянули шеи, понимая, что под конец он припас что-то совсем необыкновенное. Хёвдинг вынул из мешка меч в богато отделанных ножнах и поднял его на вытянутых руках, чтобы всем было видно. Гридница ахнула: не все видели этот меч с серебряной волчьей головой, скалящей зубы с вершины рукояти, но все слышали о нем.
– Это тот самый, что подарил конунг! Он, он! Не спутаешь! Вот это подарок! – загудели восхищенные, удивленные, завистливые голоса.
– Да! – Хельги хёвдинг важно кивнул и посмотрел на Гудмода, который даже покраснел от удовольствия. – Это тот самый меч, что нам в знак своей дружбы подарил Стюрмир конунг, когда проплывал к слэттам. У меня нет сокровища дороже, и я дарю его тебе, Брендольв, чтобы ты навсегда запомнил этот день. Я думаю, в твоих руках этот меч найдет себе достойное применение!
Принимая меч, Брендольв выглядел таким счастливым, что Хельга смеялась от радости. Брендольв старался сохранить достоинство, подобающее такому торжественному мгновению, но рот его сам собой расплывался в улыбке. Повесив меч к поясу, Брендольв то и дело поглаживал ладонью волчью морду на рукояти, точно хотел убедиться, что она ему не мерещится. Меч самого конунга! Такой подарок уже сейчас означает большой почет, а в будущем обязательно принесет удачу, славу, добычу!
– Ты уж можешь быть спокоен – никто не скажет, что твой родич не умеет владеть этим мечом! – сияя, пообещал он хёвдингу, но тут же посмотрел на Хельгу, скорее желая разделить свою радость именно с ней.
Все обеты были произнесены, свидетели принесли клятвы, пир пошел своим чередом. Фроди Борода уже запел первую круговую, когда в дверях появился один из хирдманов и крикнул:
– Во фьорде незнакомый корабль! Правит к нам!
– Нам прибыло гостей! – радостно ответил Гудмод Горячий, которого теперь из-за цвета лица с успехом можно было бы назвать Гудмодом Красным. – Зовите его сюда, пусть причаливает! Кто бы там ни был – сегодня мы приглашаем в гости всех! Хоть конунга троллей!
