Мария Захарова - Вой лишенного или Разорвать кольцо судьбы
- Как будет угодно.
Хозяин скрылся за стойкой и, отвесив подзатыльник притаившемуся за ней мальчугану, вручил тому тряпку, чтобы привел стол в порядок в угоду заезжим посетителям.
- Живо давай, - шикнул он, когда парнишка что-то заверещал, возмущенный незаслуженной карой. - А то…
Про "то" работник решил не узнавать, а шустро отправился выполнять поручение, сам же хозяин скрылся на кухне, где уже гремела посудой хозяйская жена, готовя угощение для вновь прибывших.
Пока мальчишка яростно оттирал стол, Урнаг не преминул воспользоваться ситуацией, чтобы расспросить его об интересующих мужчин спутниках.
- Ей, малец, - привлек он внимание паренька, - много к вам народу захаживает, или нет? Что-то пустовато сегодня.
Урнаг выразительным взглядом обежал пустующие столики, надеясь вывести мальчика на откровение.
- Да, так. Бывает, захаживают, - неохотно отозвался паренек, трудясь над особенно въевшимся пятном.
- А на постое есть кто-нибудь?
- Не, сейчас нет. Тихо.
- Давно тихо-то?
- Давно уже. Как флаг вывесили, так и тихо, - отозвался мальчик, бросая подозрительные взгляды на мужчин.
- Ну да, ну да, - покачал головой Урнаг, словно ругая себя за то, что запамятовал. - А я думал, что отец с братом у вас остановятся, - как бы раздумывая, добавил он.
Мальчика ничего не ответил, но, оторвавшись от своего занятия, вопросительно посмотрел на мужчину.
- Они на подолье на поклон идут, должны были мимо проходить.
- Может, и проходили, всех не упомнишь, - ответил на это парнишка, в глазах которого загорелась алчность.
Урнаг только головой покачал, подумав: "Знать не знает, а туда же". Прежде чем расстаться с очередным медяком, мужчина решил подойти с другой стороны - сперва спросить и поглядеть на реакцию.
- Слепой брат-то и отец старик, видные они, может заметил?
Не успел Урнаг договорить, как кровь отхлынула от лица парнишки. Зажав в руке тряпку, он попятился от стола, будто не вопрос ему задали, а обвинили в чем-то.
- Ей, чего это ты?
Реакция мужчину заинтересовала, и Урнаг сунув руку в карман, выудил оттуда и бросил на стол одну монетку, которая, покрутившись на ребре некоторое время, со звоном приземлилась на столешницу.
- Расскажешь?
Парень, судорожно сглотнув, замотал головой, будто наткнулся на готовую к броску гадюку и не верит своим глазам, а затем бросился наутек, чтобы поскорее скрыться с глаз, свалившихся на его голову посетителей, и избавиться от расспросов.
- Точно видел, - изрек один из спутников Урнага, наблюдая, как мальчишка юркнул за стойку.
- Надо будет расспросить, - протянул главарь, соглашаясь.
Думалось ему, что неспроста паренек так перепугался, а потому, что видел больше, чем следовало.
***Еще раз проверив упакованные в дорогу вещи, Таирия отпустила прислугу и - некоторое время бесцельно бродила по комнате, неосознанно перекладывая с места на место то, что попадалось ей под руку.
Гребень, забытый на кровати, вернулся на туалетный столик и упокоился рядом с лентами и заколками в маленьком выдвижном ящичке. Пояс для отложенного в дорогу платья был аккуратно свернут и водружен поверх лежащего на сундуке плаща. Смятое покрывало - расправлено так, что ни единой морщинки не осталось на гладкой ткани.
Девушка не знала, чем занять себя теперь, когда дел не осталось, а ложиться спать еще рано, да и не уверена была Ири в том, что в эту ночь безмятежный сон посетит ее. На фоне двух беспокойных ночей, что ей уже довелось провести, дочери вейнгара почему-то казалось, что кроме кошмаров ожидать нечего.
Таирия чувствовала себя посаженной в клетку птицей, которую лишь на днях отловили и еще не успели приручить, а оттого душа ее металась в поисках пути на свободу, такого желанного, но такого далекого, благодаря жестокой руке пленившего, крепко накрепко запершей решетчатую дверцу.
Ири злилась на весь свет, словно он сознательно предал ее, на отца, отправляющего ее в Эргастению, воспринимая приказ вейнгара, как желание наказать ее за непослушание, на себя саму за то, что пока еще не в силах противиться желаниям отца и сказать "нет".
Особенно обидным для Ири было то, что она не могла выявить причину плохого расположения духа вейнгара. "Не в тетушке было дело, не из-за сестры отец разозлился", - уверяла себя Таирия, прокручивая в памяти слова и поступки Матерна. Что-то другое скрывалось за его нежеланием видеть их вместе, но что именно, Ири понять не могла.
Взгляд девушки задержался на шкатулке, недавно вынутой из тайника и на время оставленной на прикроватном столике. Подойдя, Ири бережно приподняла крышку, чтобы еще раз взглянуть на дорогие ее сердцу вещи. Их было много - разных безделушек, но особенно выделялись три вещицы, неизменно затрагивающие что-то в глубине души Таирии.
Одна из них - тонкая, словно паутинка, шаль, раньше принадлежащая Лурасе. Тетушка как-то проговорилась, что ее сплела Гарья для своей молочной дочери, но Лураса надевала шаль лишь однажды для любимого человека. Таирия не знала кто он, но почему-то думала, что кто-то очень хороший, раз такая женщина, как тетя, полюбила его.
Второй был дедовский охотничий нож в кожаном расшитом чехле, также переданный племяннице Лурасой. Как внучка, Таирия очень жалела, что не успела узнать Кэмарна, ведь со слов тетушки, он был заботливым отцом и великим вейнгаром.
- Не то, что мой, - грустно прошептала Таирия, но тут же отогнала от себя эти мысли. Расстраиваться еще больше, чем сейчас, ей не хотелось.
Девушка достала из шкатулки подарок Матерна, которому когда-то так радовалась. В детстве ее всегда тянуло потрогать этот немного необычный медальон с оборванной цепочкой. Он почему-то напоминал ей геральдический символ правителя Тэлы, что властьимущий вейнгар носил на груди - вытянувший передние лапы пустынный тигр, - все, что тэланцы привезли с собой из прошлой жизни за Дивейским морем. Но если у тигра Тэлы вид был довольно миролюбивый, то у припавшей в земле кошки, изображенной на медальоне, пасть оскалена, и огромные клыки обещают скорую расправу.
Нежно погладив золотой диск, Ири, как всегда, залюбовалась безупречно выполненным зверем. Девушку поражало искусство ювелира. Так прорисовать детали мог только настоящий мастер. В мерцающем свете трепещущего огня кошка словно оживала. Готовая к прыжку мощь скрывалась в обманчивом спокойствии ее позы. Казалось, что под мельчайшими драгоценными камнями полосатой шкуры скрыты стальные мускулы дышащего зверя, а в глазах-сапфирах пылает жаркий яростный огонь.
Уже будучи взрослой, Таирия приказала починить разошедшиеся звенья цепи, но медальон так ни разу и надела. Он выглядел слишком массивным для ее хрупкой фигуры, и, вероятно, когда-то предназначался мужчине.
Положив украшение на прежнее место, девушка вернула шкатулку в тайник, вдруг передумав брать ее с собой. Как не хотелось ей расставаться со своими сокровищами, Ири все же решила, что уж лучше пусть они останутся во дворце, чем потеряются где-то по дороге.
"Мало ли что может произойти, да и какая она эта Эргастения?" - напомнила себе дочь вейнгара, наблюдая, как выдвижная панель утопает в каменной кладке и становится на место. Ее маленький секрет.
Исследование содержимого шкатулки вернуло мысли Таирии в тетушке, безучастно лежащей на кровати, и девушка поняла, что ничто на свете не заставит ее уехать, не попрощавшись с названной матерью. Даже недовольство отца, к которому, надо сказать, она и так в последнее время успела привыкнуть, было недостаточной помехой ее желанию еще раз увидеться с Лурасой.
И что, что она об этом не узнает, зато сама Ири будет знать, и этого вполне достаточно, чтобы ослушаться требования вейнгара.
"В конце концов, что он мне сделает? Запрет в комнатах также, как родную сестру?" - спрашивала себя Таирия, торопливо шагая по дворцовым коридорам и всерьез раздумывая над тем, что сбежит, но не даст превратить себя в безмолвную рабу, даже если жить придется в полуразвалившейся лачуге и питаться сырыми кореньями.
Аккуратно прикрыв за собой дверь в маленькую комнату для ожидания, предшествующую покоям Лурасы, девушка надеялась увидеть Гарью, постоянно находящуюся поблизости от своей воспитанницы, чтобы расспросить о состоянии тетушки, но няньки там не оказалось. Бесшумно ступая по длинноворсовому ковру, Таирия с печальной улыбкой направилась к приоткрытой внутренней двери, подумав, что старая женщина сидит в кресле у кровати, делясь новостями и просто слухами с неподвижно лежащей в постели женщиной.
Ири несколько раз заставала Гарью за этим занятием, и все время удивлялась. Нянька часто повторяла девушке: "Лураса тебя не слышит", - когда видела, что Таирия тихонько что-то рассказывает тетушке, и в тоже время изо дня в день делала это сама.
Кому-то подобное могло показаться забавным, но не Ири, которая прекрасно знала, насколько глубока привязанность женщины к своей молочной дочери.
