Брайан Герберт - Песчаные черви Дюны

Огромное судно продолжало вращаться, когда Дункан заметил какой-то серебристый шлейф, который словно полоса тумана сопровождал корабль за кормой. Один из трех главных водных резервуаров корабля был намеренно опрокинут. Перемещение громадной массы воды могло вызвать толчок такой силы, которой вполне хватило на то, чтобы корабль сместился и сбился с курса. Потеря углового момента становилась все опаснее по мере того, как вода продолжала выливаться из резервуара в открытый космос, образуя что-то вроде хвоста кометы за кормой. Это были жизненно важные резервы корабля!

Лихорадочно работая с панелью управления, Дункан сумел перекрыть люк резервуара, моля небо о том, чтобы саботажник просто открыл выход в космос, а не взорвал люк украденной из арсенала бомбой.

В рубку влетел Тег — как раз в тот момент, когда Дункан смог закрыть люк и сохранить остаток воды в резервуаре. Башар наклонился к экранам, его юное, но уже закаленное лицо исказилось от тревоги.

— Там был годовой запас воды! — Он нервно огляделся.

Расхаживая по рубке, Дункан смотрел на туманную вуаль выброшенной в космос воды.

— Мы можем собрать часть. Выловить ее как лед, а когда мне удастся стабилизировать…

Но, взглянув еще раз на туманность, образовавшуюся из воды за кормой корабля, Дункан вдруг заметил другие линии, засветившиеся на фоне звездной россыпи неба. То были многоцветные нити, оплетавшие корабль-невидимку словно паутина. Вражеская сеть! Снова она была такая яркая, что ее увидел и Тег.

— Проклятие! И именно теперь!

Рывком усевшись в пилотское кресло, Дункан активировал двигатели Хольцмана. Имея на борту одного или нескольких диверсантов, он рисковал. Двигатели могли теперь взорваться в любой момент, но иного выбора не было. Он запустил машину, свертывающую пространство, до того, как подумал о будущем курсе. Корабль-невидимка, все еще продолжая хаотично вращаться, оказался в другом месте вселенной.

Они уцелели.

Дункан посмотрел на Тега и вздохнул.

— Мы бы все равно не смогли собрать много льда и возместить потерю.

Даже возможности системы переработки отходов и запасы продовольствия этого огромного корабля не были безграничными, а теперь, когда саботажники начали целенаправленно уничтожать систему жизнеобеспечения, дело быстро пошло к неизбежной развязке. После многих лет непрерывного полета кораблю надо был сделать остановку на подходящей планете и пополнить запасы воздуха, воды и пищи. Это нелегко сделать в галактике при ее непомерных расстояниях. За прошедшие годы, во всяком случае, они так и не смогли найти ничего подходящего. По крайней мере после планеты укротителей.

Но Дункан понимал, что проблема не только в этом. Как только они найдут планету и высадятся на ней, они тотчас станут уязвимыми для Врага.

Синхрония — это нечто большее, чем машина, большее, чем огромный город; это продолжение самого всемирного разума. Она постоянно перемещается, меняет форму, представая в разных конфигурациях. Сначала мне показалось, что это делается с целью обороны, но, видимо, здесь действуют иные силы, здесь не обошлось без творческой искры. Эти машины удивительны, странны и непонятны.

Столица машин поражала своей индустриальной железной красотой: острые углы, гладкие, плавно искривленные поверхности и во всем — невероятная мощь, заставляющая все строения перемещаться и менять форму в такт неслышной мелодии. Угловатые здания и башни без окон занимали каждый квадратный метр поверхности. Барон не видел здесь ни отвратительных оранжерей, ни никому не нужных цветов, ни природного ландшафта — ни листочка, ни цветка, ни былинки.

Синхрония была вызывающим символом производительности — в сочетании с высокой доходностью и политической властью, если, конечно, мыслящие машины научились обращать внимание на такие вещи. Может быть, он, Владимир Харконнен, покажет Омниусу, как это делается.

После долгого путешествия с Каладана, барон и Паоло ехали в вагоне городской железной дороги по подвижному центру машинной столицы. Гхола Атрейдеса во все глаза смотрел на дома и башни сквозь закругленное окно, глаза мальчика были широко раскрыты от удивления и жадного внимания. В вагоне, кроме них, находились восемь лицеделов сопровождения. Барон пока не понимал, что связывает их с Омниусом и новой Синхронизированной Империей. Высоко в небе пролетела какая-то машина, со свистом рассекая воздух между танцующими зданиями.

Когда они углубились в центр города, здания стали перемещаться вверх и вниз, словно исполинские поршни, грозя раздавить бегущий по дороге вагончик. Барон заметил, что, когда ожившие здания стали колыхаться, как водоросли, колеблемые течением, лицеделы принялись качаться в унисон, улыбаясь своими плоскими, невыразительными, как у трупов, лицами, как будто и они были частью этого хореографического спектакля.

Словно игла, пронизывающая лабиринт отверстий, вагон на большой скорости устремился к высокому зданию, стоявшему в центре города, словно шпиль грандиозной башни, возвышающейся над низиной. Вагон со звонким щелчком остановился на своеобразно живописной центральной площади.

Горевший желанием все увидеть поближе, Паоло бросился к выходу. Несмотря на неуверенность и грызущий его страх, барон, как зачарованный, смотрел на многочисленные костры, расположенные в строгом геометрическом порядке, на каждом костре, как древние мученики, горели люди. Очевидно, завоевывая одну за другой населенные людьми планеты, машины отбирали человеческие экземпляры для своих экспериментов. Эта экстравагантность показалась ему захватывающей. У этих машин был кое-какой потенциал, пожалуй, они даже обладали некоторым воображением.

Он подумал об огромном флоте мыслящих машин, который сейчас методично распахивал населенную людьми территорию. Из того, что рассказал Хрон, становилось ясно, что, когда машины получат своего личного Квисац-Хадераха, Омниус поверит в то, что наверняка исполнятся математические пророчества, и тогда поражение машин станет невозможным. Барон находил забавной способность машин все рассматривать как абсолют. Похоже, что за прошедшие пятнадцать тысяч лет они так ничему и не научились.

Паоло был захвачен мегаломаническим вихрем. Задача барона состояла в том, чтобы и дальше питать эту иллюзию, постоянно, правда, учитывая опасность положения, в каком он оказался, и напрягать, поэтому, весь свой ум, чтобы не попасть в западню. Не зная, что его ждет впереди — личная слава или унизительная смерть, барон все время напоминал себе, что он — всего лишь катализатор для Паоло. Вот уж действительно второй по важности предмет!

Откуда-то из закоулков сознания возникла Алия. Она перебила поток мыслей барона, убеждая его в том, что машины избавятся от него сразу, как только он выполнит свою задачу. Когда он мысленно залепетал в ответ что-то бессвязное, она визгливо захохотала. Дедушка! Вспомни свою первую жизнь — ты же не всегда был таким внушаемым глупцом!

Барон тряхнул головой, чтобы выбросить строптивую внучку из сознания. Может быть, этот мучитель в образе Алии — всего лишь опухоль, давящая на когнитивные центры его мозга? Маленькая злокачественная Алия, окопавшаяся в его черепе. Может, робот-хирург сможет ее удалить…

Лицеделы повели барона и его юного подопечного сперва по платформе, а потом по лестницам на площадь. Паоло бежал впереди, пританцовывая от радости.

— Все это мое? Где будет мой тронный зал? — Он оглянулся на барона. — Не волнуйся, я найду тебе место среди моих придворных. Ты сделал мне много добра.

Что это? Остатки атрейдесовской фамильной спеси? Барон недовольно скривился.

Лицеделы втолкнули барона в лифт, позволив Паоло войти самостоятельно. Вместо того чтобы начать подъем, как ожидал барон, лифт полетел вниз, куда-то в адские глубины. Харконнен с трудом подавил желание закричать.

— Если ты действительно Квисац-Хадерах, Паоло, то, может быть, ты научишься использовать свою власть… немедленно.

Мальчик молча пожал плечами, показав, что не сознает всей опасности положения, в котором они оказались.

Как только лифт плавно остановился, стены вокруг растаяли, открыв взору огромное помещение без пола. Здесь, как и снаружи, ничто не оставалось неподвижным. Вращающиеся стены и пол из прозрачного плаза вызывали головокружение, барон потерял ориентацию, ему казалось, что они оба повисли в пустом пространстве.

Поднялся туман, сгустившийся в силуэт большого безликого человека, похожего на призрак. Туманная фигура высотой в два человеческих роста остановилась перед ними. От фигуры повеяло ледяным воздухом, пахнувшим металлом и смазочным маслом. На лице появились два глаза. Из туманного бесформенного рта зазвучал низкий голос.