Грэм Макнилл - Адептус Механикус: Омнибус
— Я абсолютно не понимаю, о чем вы говорите леди Корделия. У меня нет времени для ваших загадок и глупостей.
Супруга барона Роланда вздохнула и подняла руку.
— Все очень просто, архимагос, — сказала она. — Или вы откроете врата, или я попрошу сира Малкольма и его славных рыцарей снести их.
Угроза насилия против его кузницы ужаснула Кирано, но он не их тех, кто подчиняется чьим-то женам.
Прежде, чем он собрался отвечать на угрозу леди Корделии, из громоздкого механизма врат раздался тяжелый бас, пришедших в движение зубчатых колес. Двойные створки приоткрылись, и начали величавое движение наружу.
— Что вы сделали? — потребовал Кирано, в ужасе от такого грубого вторжения в его святая святых. — Это грубейшее нарушение Основных Правил Механикус, установленных самим Бинарным апостолом!
— Это не я, — ответила Корделия, когда рыцари прошли через отрытые врата с оружием наготове. — Подозреваю, вы обнаружите, что это адепт Немоникс впустил нас внутрь.
Грузовики с прогена мчались навстречу брошенным топливным танкерам. Непонятно откуда взявшаяся команда танкера была практически в безопасности, если бы не скала, завалившая выход и их судьбу.
Раюм Бартаум стоял на задней площадке грузовика. Он плотно прижимал экзотического вида оружие к своему телу, я узнал его: конический ствол и витой магнитный ускоритель, без сомнений — это «Марк XXXV Магнакор» Бартаум обращался с ним со сноровкой опытного стрелка.
Рыцарь видел тоже, что видел я, и знал, что сейчас произойдет.
Два заряда сине-белого огня вырвались из плазмо-ружья Бартаума. Слишком быстрые, чтобы проследить за ними, первый заряд ударил в танкер, развороченный моим падением, второй пробился через бронированную шкуру стоящего чуть поодаль.
Прометиум воспламенился с оглушающим хлопком.
Тьма исчезла, когда десятки тысяч литров летучего топлива одновременно взорвались. Огненный шар под высоким давлением ворвался в туннель с нестерпимо громким ревом, мгновенно испепелив транспорт Бартаума.
Кошмарный жар наполнил кабину моего доспеха. Ужасный, ни с чем не сравнимый жар спалил множество сложных внутренних механизмом. Я чувствовал, как кожа на руках обжигается об металл креплений моего трона Механикус.
Я чувствовал невыносимую боль от этих ожогов, но я выживу.
У генокрадов не было даже такой защиты.
Я видел, как их поглотило ударное облако огня, испепелив их до состояния жирного осадка, осыпавшего мою кабину. Пламя продолжало движение по туннелю, стирая все знаки отличия с наших доспехов, уравнивая нас.
Флаги домов и знаки почетных сражений сгорели дотла, сдетонировавшие патронташ и топливные емкости, моментально привели оружие в негодность.
Боль невероятная, но выжить можно.
Я слышал скрежещущий вопль чужих, перекрывавший даже рев пламени. Как свист насекомого, сгорающего под увеличительным стеклом, или вопли мутанта, с разорванным животом умоляющего о смерти.
Жар продолжал расти, теснота туннеля увеличивала силу пекла. Я повернул свой доспех по направлению к свету, и двинулся свозь бушующие облака живого пламени.
— Со мной! — прокричал я в вокс. Жар внутри кабины высушил глотку. Я едва мог двигаться и надеялся, что мои рыцари и Хоукшрауд услышали приказ.
Защищенные внутри «Капитол Империалис» магос Врил и его адепты будут в безопасности от идущего по туннелю пламени. Если какие-либо ксено-организмы и смогут последовать за нами по туннелю, то только от огненного шока.
Я прорывался через адское пламя. Каждый шаг — это маленькая победа. Жар внутри достиг своего предела.
Мое зрение плыло. Пот покрывал меня, как вторая кожа.
Я ускорился.
Каждый ауспик и все внешние сенсоры вышли из строя в мгновенной вспышке сдетонировавших танкеров. Я больше не мог сказать, как далеко мы были от поверхности.
Ромб света становился все больше и больше, пока я карабкался по труднопроходимому склону туннеля. Я почти что чувствовал холод, чистый воздух затянутый внутрь подземных сетей. Я открыл кабину и полной грудью вдохнул свежий воздух, вздрагивая от холодных дуновений касающихся моей кожи. Болезненное ощущение, но желанное. Глаза саднило от жара, и я сморгнул прочь колючие слезы.
Я увидел размытые, угловатые очертания входа в туннель, и понял, что мы спаслись.
— Сир Грегор? — произнес я. — Сир Мартин?
Ни один из оставленных мною рыцарей охранять вход не подал голос, но я не удивлен. Так много систем брони были повреждены или уничтожены, что поразительно как я вообще стою, не говоря уже о том, чтобы отдавать команды.
Я продолжал идти, и очертания впереди прояснились.
Не было ни сира Грегора, ни сира Мартина.
Непонятно откуда взявшийся ликтор прыгнул на мою открытую кабину. Его ноги ударились в грудь рыцаря и хлещущие, рубящие когти с силой погрузились в пластины брони. Челюсть, полная щупалец, раскрылась, обнажая клыки, торчащие во всех направлениях.
Я не мог двинуться. Я не мог избежать этой атаки.
Суставчатые когти, похожие на серпы, потянулись ко мне для удара.
Но прежде чем они тронули меня, отрезок обугленной стали перехватил его. Сломанное пило-лезвие проревело на расстоянии вытянутой руки от моего черепа.
«Жнец» извернулся, и тонко разрезал передние конечности ликтора. Существо издало визг боли. Мясистые крюки, воткнутые в мою броню, выскочили, когда ликтор боролся чтобы освободить себя.
Но недостаточно быстро.
Теллурус с огромной скоростью опустил свое лезвие, и разрубил его пополам. Казнь высвободила фонтан чужацкой крови, обдав меня нечистотами.
Разрубленные половины упали с брони. Розовые веревки мокрых внутренностей свисали с кабины.
Актис Бардольф появился возле меня, и стволом уже бесполезной пушки, соскоблил с меня остатки ликтора. Несколько костистых, хрящевых крюков остались торчать из бортов моей кабины.
— Я ведь говорил вам, что за нами шли, — произнес он.
Апофеоз
Корделия шла с гордо поднятой головой. Как супруга барона Роланда, она нигде не была чужой. Дом Кадмус бывал в мирах столь непохожих ни на Вондрак, ни на Райсу, что она удивлялась, как они все еще часть Империума.
Но интерьер храма-кузницы был ни на что не похож. В ее работе не было ничего человеческого, все подчинялось логике и машинам.
Оправленные в железо процессионные коридоры, окутанные паром залы и тяжелое механическое сердцебиение, не принадлежало тем, чьи заботы касались плоти и крови. Она не чувствовала прямую угрозу, но предупреждение, что здесь не приветствуется плоть.
Позади неторопливо шли Малкольм и его рыцари, один их шаг равнялся десяти человеческим. Их орудия наведены и заряжены. Она надеялась, что до сражения не дойдет, хотя угроза возможного насилия была велика.
Она вышла в широкое пространство, крытое стеклянной крышей — собор машин. Стены сплошь покрывали железные панели, на них кислотой вытравлены сакральный бинарный код, священные схемы и эмблемы Марса — шестерня с черепом. Флаги из металлизированного шелка свисали с колоссальных арочных сводов над головой, лучи различного спектра били через все пространство.
Огромный двигатель, увитый гремящими цепями, подобно храмовому органу, стоял во главе дальней стены, только вместо священных гимнов он выпускал пар. Медленно крутящиеся шестерни и шипящие поршни издавали ритмичный глухой стук, словно сердцебиение спящего бога.
В обычном храме можно было ожидать скамьи, где верующие могли бы отдохнуть духом и телом. В этом храме машин не допускалось таких излишеств. Застеленный металлом пол испещряли узловатые линии, странные символы и аннотации, походя на интерьер логического устройства, но скорее всего все было намного сложнее.
— Леди Корделия, — произнесла фигура в черной робе у подножия гигантской машины в стене. Его голос с легкостью пролетал сотни метров между ними, усиленный акустикой храма или присущим ему необычным свойством.
— Адепт Немоникс, — отозвалась она.
Корделия шла навстречу адепту в сопровождении рыцарей. Смотритель данных — так назвал его Кирано. Она не знала наверняка, что это значило, но виду не подавала.
Немоникс был не один. Вместе с ним виднелись частично заслоненные адептом неясно светящиеся очертания.
— Это голограмма? — сказала Кассия, прижимая книгу к груди, как будто это был самый важный предмет в мире.
Прямо сейчас, Корделия считала, что так оно и было.
— Да, — ответила она. — Это голограмма.
— Как ты думаешь, кто это? — спросила Эйлина.
Корделия ничего не ответила, понимая, что Немоникс может слышать каждое слово, сказанное между ними. Она не намерена показывать свое неведение врагу.
Они были на полпути через храм, когда архимагос Кирано появился из гремящего лифта, обильно смазанного освященной смазкой. Десять скитариев следовали за ним, поблескивая красными доспехами так же покрытыми вязкой смазкой. Блестящие капли падали из перфорированных стволов тяжелого вооружения техностражей.
