Игорь Стенли - Кодекс Прехистората. Суховей (СИ)

2. Официально безработный

Чередуя бодрый шаг, езду на автобусе и метро, я добрался до места чуть больше чем за час. Мой «кардио-тренер» в смартфоне насчитал около двух километров маршрута и выставил оценку восемь из десяти возможных. Похвально. Уже занёс палец над кнопкой «Поделиться с друзьями», но вспомнил гениальную фразу: «Господи, да всем — плевать!», и передумал. Люди сейчас озабочены колебаниями на валютных рынках.

Прошёл в здание, использовав до сих пор активный пропуск, избавившись тем самым от общения с суровой охраной. Лифт мгновенно домчал меня на девятнадцатый этаж, и на выходе в холл я чуть не столкнулся со странным субъектом. Это был низкий, полноватый, бледный и лысеющий человек. Я видел его раньше в офисе, в память невольно врезались вечно влажные большие глаза, прозрачная кожа: весь он был какой-то студенистый. Казалось, тронь его чем-то острым, оболочка разорвётся и выпустит наружу аморфную массу. Глаза человека без возраста выражали какую-то злую безысходность, пронизывающую посильнее, чем страх случайно проткнуть его. Именно поэтому я обошёл бывшего неизвестного коллегу по гораздо большему радиусу, чем было необходимо. Тот исчез в лифте, а я направился в свой отдел, минуя большой приёмный холл и симпатичную офис-менеджера, с которой обменялся приветственными улыбками. Когда я уже почти скрылся в коридоре, девушка окликнула меня по имени, я обернулся.

— Ты вышел из отпуска? — спросила она скорее неофициально, нежели в служебных целях.

— Я увольняюсь, пришёл за документами, — попытался я выразить некоторое сожаление.

— Жаль, — сказала она и на секунду склонила взгляд в такт каким-то своим мыслям. — Поклонский вот тоже уволился, и мне кажется не по собственной инициативе.

Собеседница делилась ещё какими-то новостями, но тут я вспомнил студенистого человека — это был один из ведущих юристов холдинга по фамилии Поклонский. Я редко видел его, потому что тот обитал в одном из кабинетов на той половине этажа, где располагалось высшее руководство. Вот так. Видимо что-то не заладилось в компании по части юриспруденции.

— Много человек уволилось за последний месяц, — закончила она свой отчёт.

Я поблагодарил Марину, так звали девушку, за интересные новости и вежливо скрылся в коридоре. Я бы мог развить нашу беседу вплоть до приглашения на ужин, но пришёл я не за этим. Проходя мимо стеклянных стен своего аналитического отдела, как и ожидал, я застал стандартную понедельничную планёрку. Мой бывший шеф, Дубской, с серьёзным видом увещевал подчинённых. Увидев меня он кивнул, и показал два жеста: поднял ладонь с разведёнными пальцами и изобразил кружку у рта, что означало: «Подожди пять минут, попей кофе в курилке».

Курилкой у нас называлось общественное помещение в конце коридора, где никто не курил, но где сотрудники отдыхали, обедали и пили горячие напитки в перерывах. Главной особенностью этого помещения было панорамное остекление с видом на парк и водную гладь. Наличие, назначение и положение этой комнаты, говорили о том, что компания любит своих подопечных. А курильщики использовали для своих нужд просторные балконы в противоположной стороне этажа, но уже с видом на спальный район.

Зайдя в пустую в это время комнату отдыха, я, как магнитом, притянулся к окну, из которого видны балансирующие в воздухе беззаботные чайки, зелень парка по всему полю зрения, где ветер раскачивает липы и берёзки. Ну и, конечно, высокие белые кучевые облака над посветлевшим заливом. Да, я буду скучать по этому месту.

Я купил в автомате бутылку воды, промочил горло и продолжил рассматривать окрестности, когда внимание моё привлекли три объекта в небе, пересекающие с юга на север Невскую Губу. Когда те приблизились, стало понятно, что это военные вертолёты, темно-зелёного цвета с голубым брюхом и красной звездой на борту. Вертолёты над городом не редкость, но вид трёх военных машин, уверенно идущих клином невысоко над водой, невольно внушил трепет. Вслед за ними, вдалеке, шли ещё пять винтокрылых машин, но, в отличие от первых, явно более новые и однозначно боевые. Призрачное чувство тревоги, которое я отогнал утром, снова вернулось.

Проводив взглядом процессию, я обнаружил, что прошло уже минут десять, и Дубской скорее всего освободился. Оглядев напоследок так полюбившееся мне помещение, я отправился на аудиенцию к шефу. Тот уже закончил совещание, и сидел в своём отдельном «аквариуме». Увидев меня, сразу же пригласил войти. Проходя от входа в офис до стеклянного кабинета начальника, я поздоровался со своими бывшими коллегами, ряды которых за месяц… Поредели!? Половина рабочих столов не просто временно пустовали, они были свободными. И это там, где совсем недавно, подобно улью, кипела работа.

Когда я зашёл в кабинет и поздоровался, моё недоумение, видимо, по-прежнему вырисовывалось на лице, потому как Артемий Петрович с порога спросил: «Ну что, заметил убыль личного состава? Так и живём. Руководство избавляется от балласта в условиях новых экономических и политических реалий, как мне пояснили».

— Дела обстояли более оптимистично, месяц назад, — констатировал я.

— Друг мой, ты что, не следил за новостями всё это время? — сказал он и пододвинулся ближе. — Мир лихорадит как в начале прошлого века, какой уж тут оптимизм.

— Да, я выпал, конечно, из информационного поля, но не думал, что настолько. С другой стороны, в новостях ничего сверхъестественного не афишируется, — обычная политическая возня.

— Возня-вознёй, но наши западные друзья, — махнул он рукой куда-то в сторону Атлантики, — Резко закрутили краны. Кстати сказать, награда за твою голову ещё сильнее возросла. Если вернёшься сейчас, то сразу на место моего заместителя.

— Артемий Петрович, вы без ножа режете, — покачал я головой, — я никак, ну просто никак, не могу сейчас вернуться.

— Ну и скатертью дорога, — заявил мне Дубской, в своей вечно саркастической манере, выуживая из сейфа папку с документами. — Распишись здесь и здесь, и отметься у офис-менеджера на выходе. Сдай пропуск. И не забывай про свой автограф на документе о неразглашении.

— Шеф, вы же мой профессиональный крёстный отец, подставлять вас не собираюсь, — сообщил я, расписываясь в документах. — Да и «Горизонт» мне ничего плохого не сделал.

— Знаю, знаю… И именно поэтому прошу об одолжениях, — сказал он, напуская серьёзность. — Во-первых: когда ты перебесишься и будешь тщетно пытаться устроиться куда-либо снова, приходи ко мне, может быть здесь будет для тебя местечко. Второе: если ты откроешь свою компанию и начнёшь ворочать капиталом, обязательно позови меня к себе. И третье: если мёртвые восстанут и пойдут по улицам, обещай вытащить меня из города, так как только у тебя, из всех моих знакомых, есть дробовики.