Дэн Абнетт - Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том III

Цель была близка. Примарх слышал некоторые из слов, едва слышно нашептываемых судьбой. Еще несколько бросков. Всего несколько в неспокойное море.

У дверей раздался звонок, разрушая хрупкое чувство понимания.

Он понятия не имел, как долго гадал. Судя по погасшим жаровням, должно быть много часов. Единственным источником света в помещении было тускло-красное свечение газовых облаков, проникавшее через иллюминаторы в дальней стене.

— Войдите, — проскрежетал Волчий Король.

Дверь в покои Русса открылась, за ней оказался знакомый силуэт Ква Того-Кто-Разделен. В играющем свете пламени его тяжелый рунический доспех кишел надписями. Рядом с руническим жрецом стоял Бьорн Однорукий, излучавший смесь любопытства, дерзости и сомнения.

Русс улыбнулся. Он был все еще молод, этот Медведь. Генетические улучшения и психологическая обработка не смогли полностью подавить его ледяной дух, который пылал так же сильно, как у охотников пустошей.

«Вот что нам нужно сейчас. Вот почему они скандируют его имя».

— Ну, Однорукий, — поприветствовал его Русс. — Что ты знаешь о рунах?

Лазутчик двигался вверх от точки проникновения, поднимаясь молча и безостановочно. Маневрирование линкором размера «Храфнкеля» было заданием исключительной сложности, требующим координированных действий тысяч людей, поэтому более часа продвижение по палубам было беспрепятственным.

Он мог держаться во мраке темных коридоров. Когда же ему приходилось выходить на открытое пространство — на свет грязных натриевых ламп, которые усеивали нижние уровни звездолета — то почти не привлекал внимание. Экипаж был занят, и матросы все равно редко поднимали глаза на одного из господ, и даже в этом случае вряд ли обеспокоились бы.

Он проникся атмосферой корабля. Разница между «Храфнкелем» и кораблями его Легиона интриговала. Запахи были почти невыносимыми — смесь пепла и зверя, густая, как смог. Похоже, VI Легион мало заботился об обустройстве своих судов, хотя время от времени они удивляли его. Замысловато вырезанный камень, стоявший отдельно в тенях, покрытый выведенными контурами мистических зверей; или же оружие исключительного мастерства, висящее на цепях над гранитными алтарями.

Он фиксировал все, передавая визуальные записи по защищенной линии, зная, что пикты тщательно изучат. Время от времени он позволял себе восхититься размерами и возможностями «Храфнкеля». Одни только кузнечные уровни поражали колоссальными масштабами. Он крался по платформам в огромных хранилищах, всматриваясь сквозь столбы клубящегося дыма, наблюдая за ползущими производственными линиями с изготовленным вооружением, каждую из которых обслуживали армии слуг в железных масках. Кажется, работающие на линии трэллы не понимали, что уже побеждены.

Смогут они прийти в себя? Каким-то образом продолжать борьбу, даже в этой сложной ситуации? Таким шансом не стоило пренебрегать, и поэтому его присутствие было не просто мелочью.

Он продолжал идти по лабиринту, в котором коридоры возвращались к своему началу с почти садисткой регулярностью. Казалось, большинство палуб были сконструированы в виде концентрических кругов, с отсеками, расходящимися от центральных спиц. По мере продвижения он постепенно начал понимать структуру в расположении, словно все представляло некое ритуальное пространство, построенное для церемониального прославления воинской касты.

«Это не очень помогло вам», — подумал он, когда первая из двух целей появилась в зоне действия авгура.

Он ускорился, намечая путь к коммуникационному посту и видя, как на авгурных линзах он с каждым шагом становится ближе.

«Почти на месте».

Ква не вошел вместе с Бьорном, но, хромая, отправился в тени по своим делам, двигаясь с неловкостью ворона. Как только Бьорн пересек порог, дверь захлопнулась.

Примарх Леман Русс сидел коленях в центре вырезанного вюрдового круга. Перед ним, словно разбросанные детские игрушки, лежали костяные пластинки. До этого момента Бьорн видел Волчьего Короля только в бою или восседающим на гранитном троне и вершащим правосудие. От вида примарха, сидевшего на полу в грязном доспехе, воину стало не по себе.

— Подойди, — сказал Русс, махнув ему рукой и не сходя с места.

Бьорн вошел в старый огненный круг. Доспех был все еще запачкан кровью после абордажа «Йота Малефелоса», а молниевый коготь — деактивирован.

— Как думаешь, почему ты здесь? — спросил Русс, поднимаясь с пола.

У Бьорна было с дюжину ответов. Безопаснее было признаться в неведении, но он знал, что его не за тем спрашивали.

— Потому что мы проигрываем, — предположил воин. — И у вас нет ответов?

Русс подошел к своим истинным волкам, наклонился к Гери и потрепал густую шкуру на загривке.

— Аха, Гунн так же думает. И мои эйнхерии. Теперь ты.

— Вы ожидали другого ответа?

— Не знаю. Я провел целую жизнь за изучением душ фенрисийцев и преуспел в этом. А потом появился ты, и я понял, насколько все еще слеп.

Он взглянул на Бьорна и его синие глаза — такие нефенрисийские — сверкнули.

— Продолжай.

Бьорн почувствовал опасность. Фреки слегка зарычал, обнажив желтые клыки длиной с руку воина.

— Просперо ранил нас, — сказал Бьорн, выбирая правду. — Вас больше всех. Теперь нас преследует неудача. Поэтому вы остаетесь здесь, в то время как флот разрывается на части. И вы не знаете, что делать. Вы боитесь, что мы умрем в кровавом колодце Алаксеса, никогда не выбравшись отсюда и не приняв участие в грядущей битве.

— Боюсь, — пробормотал задумчиво Русс. — Ты и в самом деле думаешь, что я боюсь.

— Есть много видов страха, — заметил Бьорн.

Русс издал долгий, скрипучий вздох. Бьорн вдруг осознал, что был наполовину прав, хотя и не попал в точку. Он не превосходил в проницательности прочих воинов Легиона и на все смотрел сквозь призму охотника и добычи, как в схватке, так и в бегстве. И поэтому потерпел неудачу.

— Не думай, что я горюю по Магнусу, — проворчал Русс. В голосе все еще слышалась неприязнь. — Не делай такой ошибки. Нам приказали его казнить, что мы и сделали.

Он сильнее почесал загривок Гери.

— Магнус был ублюдком. Лжецом. Он мог смотреть тебе в глаза и читать нравоучения, одновременно скитаясь по имматериуму, как свирепый конунгур. Хель, да мы всегда знали больше него — что трогать, а что нет. Наши костетрясы знали больше него. Есть разум, а есть спесь. Я ни секунды не жалею Магнуса. И сделал бы это снова.

На миг вспыхнул старый гнев, прежний Русс мог в мгновение ока дать волю ярости, сияющей словно кровавое солнце из-за густых туч. И Бьорн поверил каждому слову, сказанному повелителем.

— Может и так, — отозвался воин, продолжая осторожно. — Но Магнус не был врагом.

Русс поднял глаза.

— В самом деле? Скажи, почему.

— Вальдор знал о демоне на Просперо и знал, что это значило. Кто дал нам приказ? Кто сказал нам не наказывать Магнуса, но полностью уничтожить его мир?

Синие глаза не дрогнули.

— Приказ пришел от Всеотца.

— Вы знаете, что это не так.

— Мы сделали то, что от нас требовалось.

— Нас обманули.

— Мы следовали приказу! — взревел Русс, сделав шаг к Бьорну. Пара волков поднялась, и комната вдруг наполнилась запахом жажды убийства.

Бьорн не уступал.

— А кому еще могли поручить такое задание? Кто бы его выполнил в точности, даже если бы это означало уничтожение Легиона?

Он глубоко вздохнул.

— Нас одурачили, повелитель. Мы стали добровольными инструментами Гора.

Эти слова означали смертный приговор. VI Легион мог вынести почти любые лишения, за исключением унижения, и именно это Бьорн предложил своему владыке. Однорукий не отводил взгляда от примарха, ни разу не дрогнув и зная, что Русс может с легкостью прикончить его голыми руками.

Комната бурлила энергией. Русс, казалось, стал каким-то образом выше, впитав в себя тени и встав на дыбы. Темный полубог с ввалившимися глазами. Он выглядел ужасающе, как и должен был в конце битвы за Тизку, ломая спину Алому Королю в мире высвобожденного убийства.

Но иллюзия медленно растаяла, и угроза минула.

— Хорошо сказано, — пробормотал Волчий Король.

Примарх прошел к дальней стене. Ставни окованного железом иллюминатора были открыты. Снаружи глядел открытый космос, такой же ржаво-красный, каким и был многие месяцы, лишенный звезд, бурлящий и хаотичный.

— Не считай, что я не знаю, чего нам стоит наша природа, — сказал Русс, глядя через мутное бронестекло. — Другие Легионы не несли наше бремя. Другие создавали собственные королевства. Мне сказали, что Гиллиман написал книгу. Возможно, имея столько свободного времени, он мог бы предвидеть то, что сейчас происходит.